Мой темный принц - Росс Джулия
– Ты напоминаешь Гамлета, повстречавшегося с привидением.
– Холодно, и на сердце муторно.
– У меня через полчаса официальный прием. Каковы твои планы? Что мы должны делать?
Он сел и улыбнулся Грете, которая с мрачным видом наблюдала за ним, и снова обратился к своей жене:
– Придумай что-нибудь – что угодно, – чтобы послать сюда Алексиса. Не говори ему ни о чем, не предупреждай, что его тут ждет. Просто пошли за шалью или перчатками. И веди себя так, словно ничего не произошло.
– Продолжать подготовку к твоим похоронам? – Она провела пальцем по черной ленте.
Николас откинулся назад и вытянулся. Каждый мускул напоминал о себе.
– Никаких похорон не будет. Предстоит суд. Надо мной. За предательство и колдовство, конечно же. Если хочешь обвинить мертвого, преступление должно касаться души. Как и несчастный король Карл Первый английский, я вот-вот лишусь головы – то есть мое тело, если им, конечно, удастся его найти.
Утро суда выдалось чистым и холодным. Туман медленно, отступал от башен Морицбурга. На улицах собирался народ. От зданий шел пар, поблескивали мокрые карнизы, шпили сияли в лучах новорожденного солнца. Пенни никак не могла разобраться в настроении толпы. Люди горели, словно в лихорадке, но в то же время на лицах явно читалось замешенное на смущении сомнение, отовсюду слышалось покашливание и бессвязное бормотание.
Англичане, заглянувшие в Глариен по пути в Швейцарию и Италию, пребывали в полном недоумении: они надеялись лицезреть роскошную церемонию коронации, а вместо этого попали на процесс, призванный осудить погибшего эрцгерцога в предательстве, за которым должна была последовать помолвка нового правителя. Никто не сомневался в том, что если покойного признают виновным в преступлениях против Бога и природы, его брак будет аннулирован и, таким образом, его вдова сможет без всякого промедления выйти за графа Занича. Такова суровая необходимость правопреемственности. Сейчас не время оставлять Глариен без коронованного правителя, причем правителя, женатого на Альвии. Накануне состоялись похороны граждан, погибших под завалом на перевале Сент-Олбен. Вот когда злость бурлила вовсю. Злость и мрачное негодование.
Пенни понятия не имела, почему она не в силах пролить ни слезинки и отчего не в состоянии проглотить ни кусочка.
Туман рассеялся, как будто жених поднял фату невесты, приготовившись к поцелую. По толпе прошел вздох, словно люди стали свидетелями этих объятий. Все пришло в движение. Толпа понесла Пенни по извилистым улочкам, вверх по мощеной дороге, по которой она впервые ехала принцессой, через узкий подъемный мост, и в итоге она оказалась на огромной площади за стенами замка. Перед низкой стеной, отделяющей площадь от внутреннего дворика, была установлена платформа. Суд должен был пройти на открытом воздухе, чтобы все имели возможность услышать свидетельские показания.
Карл провел Софию по ступенькам, усадил ее на один из тронов и сел сам. Вокруг расположились благородные дамы и господа. Не Алексис ли это, с его сверкающими на солнце золотыми волосами, и не Лукас ли, принц фон Грамайс? На стороне Карла, поддерживают его? У нее сердце в груди перевернулось. Толпу сдерживал отряд стоящих по стойке «смирно» солдат, на каждом красовался серебряный плюмаж Занича – зрелище, еще более зловещее. Пенни прижали к скосу наружной каменной кладки стены. Уверенная, что шляпка полностью скрывает ее лицо, она взобралась на выступ, откуда было лучше видно все происходящее.
Карл встал, готовясь произнести речь. Какой-то мужчина рядом с Пенни закашлялся. Остальные зашикали на него. Толпа впала в оцепенение, боясь пропустить хоть слово своего нового эрцгерцога. На башнях трепетали флаги. Звякали мушкеты. Народ чихал и гудел. Пенни не могла разобрать ни единой фразы из речи Карла.
Вскоре по толпе прокатился упрощенный пересказ, передаваемый по цепочке от одного человека к другому:
– Он говорит, что эрцгерцог Николас практиковал черную магию. Что он околдовал принцессу. Обвал, под которым погиб наш мэр, произошел по его вине. Глариен осуждает его память и входит в новое будущее, как если бы Николаса никогда не существовало.
Горячие волны гнева ощутимо проносились одна за другой в неподвижном воздухе нового дня. Пенни почувствовала головокружение. Пересказ речи Карла распался на отдельные фрагменты, перемешанные с частными комментариями… бессердечные деяния… порочные наклонности… заслуженная смерть… лишил нас праведной мести…
Сгорая от желания узнать, что же происходит на самом деле, Пенни, поработав локтями, пробила себе путь вдоль основания стены поближе к платформе. Голос Карла становился все отчетливее, и вот наконец она смогла разобрать слова.
– Это великое горе, – говорил он, – мое личное несчастье, что мой кузен – мой маленький братец Нико – мальчик, которого я когда-то любил, оказался гадюкой среди…
Речь его оборвалась. Толпа качнулась, словно по головам прошлась огромная невидимая ладонь. Послышался чей-то крик… потом еще:
– Николас! Эрцгерцог Николас!
Николас выехал из внутреннего дворика с непокрытой головой и в полном одиночестве. Солнце отражалось от его белоснежной формы, играя на золотых галунах и пропадая в черных глубинах его глаз. Черный, словно ночь, конь размеренной величавой рысью медленно двигался по мостовой. Повисла мертвая тишина. Железные подковы гулко цокали по булыжникам в такт биению ее сердца.
Охрана примкнула штыки и взяла оружие на изготовку.
Толпа отхлынула назад, давая ему дорогу, и тут же снова сомкнулась монолитной стеной. Пенни забралась еще выше по грубым каменным выступам. Толпа, казалось, двигалась в едином танце, создавая узкий проход и смыкаясь за спиной Николаса, пока он не остановил лошадь у платформы и не поднял ее на дыбы.
Карл с улыбкой указал на безмолвную фигуру на вороном коне, глазки его превратились в узкие щелки.
– Арестовать этого человека! Он…
София вскочила на ноги и шагнула вперед.
– Да! – прозвенел ее высокий голос. – Это Николас, мой любимый муж. Эрцгерцог Глариена. Защита и опора Альвии. Тот, кто женился на мне в Лондоне и провел на родину благословенными тропами Эрхабенхорна, освященными самим святым Кириакусом.
– Моя дорогая, – замурлыкал Карл. – Это все черная магия, он околдовал вас. Он даже создал вашу копию. – Карл взмахнул рукой и ткнул пальцем прямо в Пенни.
Она ощутила себя бабочкой, пришпиленной к бархотке в коробочке. Тысячи лиц разом обернулись к ней. По толпе пробежал тихий ропот.
– Эту! – расхохоталась принцесса София. – Это же моя кузина, мисс Пенелопа Линдси из Англии, в такой английской шляпке. Ее отцом был мой милый дядюшка, принц Фредерик. Нет здесь никаких черных деяний, кроме ваших, граф Занич! Вы тот человек, который чуть не убил эрцгерцога Николаса. Вы тот человек, который держал меня в плену, который погубил нашего мэра по пути в вашу собственную крепость, который отменил все наши реформы. Это вы, граф Занич, воруете души наших граждан, из-за вас в Глариене и вздохнуть-то трудно.
Толпа взвилась и забурлила. Над площадью повис безумный, нечеловеческий звук. Мужчины орали. Женщины визжали. Люди с неистовой силой ринулись вперед. Ряды солдат дрогнули. Стена металла рухнула, словно подкошенная, оставив платформу без защиты. Николас развернул своего скакуна и призвал народ к порядку.
Пенни показалось, что она услышала грохот копыт, прежде чем ее снесло с выступа неистовым потоком безумной толпы. Шляпка съехала на затылок, завязки впились в горло. Грубые руки дергали ее за платье и волосы. Как она ни упиралась, но устоять перед этой массой рук и ног она не смогла. Пенни рефлекторно прижала ладони к животу, стараясь сберечь крохотный огонек жизни под сердцем.
– Гляньте на ее руки, – хохотнул кто-то. – Да она ими, видать, коренья в своем английском саду копала.
Ее подняли, волосы растрепались и рассыпались вокруг лица. Кто-то и в самом деле посмотрел на ее руки и расхохотался. Рев толпы обернулся приветственными криками:
