Розмари Роджерс - Связанные любовью
— Временами.
— Что Герхардт? Обнаружил какие-то следы сэра Чарльза?
— Мне Геррик ничего не сказал, но он вообще редко делится всем, что знает.
Стефан погладил ее по щеке, и тепло ладони соединилось с теплом солнечным. Софья сжалась. Боже, с каким бы удовольствием она прижалась к нему, потерлась и, может быть, даже замурлыкала бы от удовольствия.
— В Мидоуленде вам ничто бы не угрожало. Вы могли бы остаться там по крайней мере до тех пор, пока этого мерзавца поймают.
Она посмотрела на него с раздражением, в котором почти не было ничего наигранного.
— Знаете, такого, как вы, упрямца я еще не встречала.
Он тронул большим пальцем нижнюю губу, и у нее не нашлось ни слов, ни сил, чтобы хоть как-то выразить свое неудовольствие. К счастью, они уже выехали из города, так что посторонних глаз можно было не опасаться.
— Мне не пришлось бы так упорствовать, если бы вы проявили благоразумие.
— Проявить благоразумие — это, в вашем понимании, исполнять все ваши распоряжения, не так ли?
— Для начала.
Она закатила глаза.
— Теперь понятно, почему вы до сих пор не женились.
Мне уже жаль вашу будущую супругу.
В его глазах мелькнуло что-то неуловимое.
— Правда?
— Да, — ответила она с притворным спокойствием, хотя сердце и пронзила острая игла боли.
— Не надо ее жалеть. Если женщина по-настоящему мне дорога, я с радостью сделаю все для ее счастья. — Он наклонился к ее уху и прошептал: — У нее будет все. Я позабочусь обо всех ее потребностях.
Ее как будто накрыла горячая волна.
— Вы не только упрямы, но и самодовольны.
Его губы парили над впадинкой у нее за ухом, теплое дыхание ласкало шею.
— Другого вы и не заслуживаете. Если, конечно, не предпочитаете ручного песика.
Софья торопливо отодвинулась — еще немного, и она просто растает у него на коленях.
— Я предпочла бы джентльмена, который уважает мое право самой принимать решения и считается с моим мнением.
Он положил руку на спинку сиденья.
— У меня и в мыслях нет ничего подобного. Я готов считаться с любым вашим мнением, кроме того, согласно которому я злоумышляю против вас.
— А разве нет? Вы требуете, чтобы я стала вашей любовницей; можно ли понимать это иначе как злоумышление? — спросила она чуть слышно и опасливо посмотрела в спину вознице.
Герцог досадливо поморщился.
— Я требовал лишь, чтобы вы позволили мне быть рядом с вами. Все решения, выходящие за рамки разговора, принимаете вы, и я обязуюсь относиться к ним с уважением и безусловно исполнять.
Ее лицо приняло уже знакомое упрямое выражение, и Стефан отвернулся.
Будь оно все проклято. Он же видел, как вспыхнули радостно ее глаза, когда их взгляды встретились. Он чувствовал, как откликалось ее тело на его прикосновения.
Но тогда почему она постоянно отталкивает его?
Боже, с этой женщиной любой здравомыслящий мужчина задумается, а не податься ли в монахи.
Он отвернулся, стараясь сосредоточиться на пробегающем мимо пейзаже.
Но, даже отвернувшись, Стефан не мог не ощущать ее присутствия, ее близости. И даже невеселые картины с работающими на полях унылыми крестьянами не могли подавить переполняющего его желания.
Аромат жасмина дразнил и пьянил, тепло ее тела просачивалось через одежду. Знай он, что в спину смотрит пистолет, и то было бы легче.
Лошади сбавили ход, и карета свернула на узкую дорогу, обсаженную с обеих сторон стройными тополями. Впереди показалось внушительное строение с колоннами и внимательно взирающими сверху статуями греческих богов.
И все же внимание Стефана привлек в первую очередь парк с обязательным прудом, за которым глазу открывалась ненавязчивая и чарующая красота нетронутой природы.
Каким бы ни было его мнение о российской политике, герцог искренне восхищался щедрым великолепием местных ландшафтов, столь редких — увы! — для Англии.
У них было много общего, у природы и Софьи.
Обе своенравные, непокорные, полные сюрпризов.
Возница натянул поводья, и карета остановилась у широкой террасы. Соскочив на посыпанную гравием дорожку, Стефан повернулся и подал руку хмурящейся Софье.
— Зачем мы здесь? — спросила она, с явной неохотой принимая его предложение.
Он решительно взял ее за руку, а когда почувствовал сопротивление, ошеломил сюрпризом.
— Вы сильно похудели. Надеюсь, мне удастся пробудить ваш аппетит.
Она напряглась и беспокойно оглянулась.
— Мой аппетит вряд ли улучшится в незнакомой компании.
Стефан улыбнулся:
— Доверьтесь мне. Софья покачала головой:
— Я устала от этих слов. Прежде чем он успел ответить, дверь отворилась, и на пороге предстала маленькая седоволосая экономка с добродушным выражением на круглом лице.
— Ваша светлость. — Она поклонилась. — Добро пожаловать. Идите за мой.
Пройдя через обшитую деревянными панелями переднюю, экономка направилась к уходящей вверх лестнице. Софья метнула в своего спутника сердитый взгляд, но, постеснявшись устраивать сцену, последовала за ней. Наверху женщина остановилась у ближайшей двери и отступила, пропуская гостей.
Комната была небольшая, уютная, наполовину обшитая деревянными панелями и наполовину окрашенная в пастельные цвета. У окна, из которого открывался вид на озеро, стояли полосатый диванчик и два кресла.
— Надеюсь, вы найдете здесь все, что просили, — сообщила хозяйка, указывая на обложенную кафелем плиту и заставленный блюдами столик вишневого дерева.
— Все замечательно. Спасибо. — Стефан достал откуда-то серебряную монету и вложил служанке в руку. — Вы нам больше не нужны.
— Хорошо. — Женщина понимающе улыбнулась, вышла и направилась к лестнице, а Стефан закрыл за ней дверь и повернул весьма кстати оказавшийся в замке ключ.
Еще не зная, что им предстоит остаться одним во всем доме, Софья бесцельно прошлась по комнате и в недоумении остановилась у стола.
— Чей это дом?
Стефан выдвинул стул, подождал, пока она снимет шляпку и сядет, и только потом, обойдя стол, занял место напротив.
— Дом принадлежит графине Анне, хотя она предпочитает не сообщать об этом во всеуслышание.
— Почему?
— Бывают обстоятельства, когда ей приходится встречаться со своими знакомыми втайне, — медленно заговорил он, тщательно подбирая слова и одновременно кладя на тарелку кусочки лосося в нежном грибном соусе, жареного фазана и вареный картофель.
Взяв тарелку, Софья бросила взгляд на закрытую дверь.
— Так мы здесь одни?
