Виолен Ванойк - Мессалина
— Ты согласен со мной, Вителлий? — оживился Клавдий. — Можно ли поверить, что моя нежная Мессалина — потаскуха?
— О преступление! О злодеяние! — вздохнул Вителлий.
— Что ты хочешь этим сказать, Вителлий? — обратился к нему Нарцисс. — Ты имеешь в виду злодеяния, совершенные Мессалиной, или, напротив, ты утверждаешь, что мы несправедливо ее обвиняем?
— Уж не знаю, что и думать, — запинающимся голосом ответил Вителлий.
— Мир очень жесток, увы! — в свою очередь, вздохнул Цецина.
Мессалина отправила раба во дворец, приказав доставить ей легкую повозку, запряженную самыми быстрыми лошадьми из императорской конюшни. Но раб не возвращался, и Мессалина сгорала от нетерпения. Она пыталась как-то отвлечься, играя с Октавией и Британиком, которых ей только что привели. В конце концов она послала Ливию нанять лошадь и повозку. Ливия вскоре вернулась и сообщила, что лавки все закрыты, а народ пошел на форум, где уже арестовали Силия. Все же ей удалось добыть у смотрителя свалки двухколесную тележку, запряженную клячей, одну из тех, на которых вывозили мусор из садов. Подавив в себе отвращение, Мессалина села в нее вместе с детьми. Омерзительная тележка, которой правила сама Мессалина, скрипя осями, тронулась в путь. Чтобы выиграть время, Мессалина решила ехать через Тиберинский остров. Больные проказой, по обыкновению четыре раза в год проводившие ночь в храме Эскулапа в тщетной надежде на выздоровление, и те, что лежали у входа в храм, сбежались к странной повозке, привлеченные красотой сидевшей в ней женщины-возницы. Мессалина отогнала их ударом хлыста и дернула вожжи, чтобы поторопить невозмутимого коня.
Тележка выехала на мост Цестия, чуть было не опрокинувшись из-за того, что задела колесом стоящий на углу моста обелиск, затем направилась к Авентину и наконец выехала на Остийскую дорогу.
Очень скоро Мессалина увидела вдалеке императорскую повозку в сопровождении всадников. Мессалина остановилась, сошла на землю и, попросив детей ждать ее на месте, предпочитая, чтобы они не видели ее вымаливающей пощаду у их отца и оставляя себе возможность привлечь их в качестве последнего средства, двинулась пешком навстречу Клавдию.
Завидев идущую Мессалину, Нарцисс поднес к глазам Клавдия свою записку, призывая его ознакомиться с ней лично и особо подчеркнув, что он приведет к нему столько свидетелей, сколько тот пожелает. В ту же минуту послышались крики Мессалины: она умоляла Клавдия выслушать ее, говорила о своей любви, о детях, о согласии, которое он дал на брак, имеющий целью спасти ему жизнь. Нарцисс, уже с головой увязший в этом деле и понимающий, что теперь либо он пропал, либо Мессалина, резко перебил ее, обвинив в преступлениях, прелюбодеяниях и поставив ей в упрек брак с Силием, приготовлявший возведение последнего на императорский трон. Чтобы Мессалина не могла подойти к Клавдию и говорить непосредственно с ним, Нарцисс приказал охране держать ее на расстоянии. Повозка удалилась, а Мессалина так и не смогла приблизиться к Клавдию, который молчал, погруженный в чтение записки.
Но тут появилась Вибидия, и ехавшие впереди преторианцы склонились перед ней.
— Это весталка Вибидия, — сказал Клавдию Нарцисс. — Без сомнения, ее послала Мессалина, чтобы она попыталась смягчить твой гнев. Не надо уступать ее мольбам. Если позволишь, я поговорю с ней от твоего имени.
Потрясенный Клавдий не мог оторваться от документа, и Нарцисс, воспользовавшись этим, остановил повозку и вышел. Он приветствовал весталку и, увидев, что и Мессалина приближается к ним, сделал знак охранникам не подпускать ее.
— Как ты смеешь противиться желаниям императрицы? — вскричала Мессалина. — Уйди прочь с моей дороги!
— Приказ цезаря, — бросил Нарцисс преторианцам, — препроводить Мессалину в Лукулловы сады, и пусть она ожидает там решения императора.
Когда охранники, исполняя приказ, уводили Мессалину, несмотря на ее крики, Вибидия двинулась вперед и устремила пронзительный взгляд на отпущенника, сказав:
— Я хочу говорить с Великим понтификом. Отведите меня к нему.
Нарцисс поклонился и рукой указал на повозку, приглашая подойти к ней.
— Возможно ли, что ты, жрица Весты, хранительница домашнего очага и супружеской верности, хочешь взять под защиту женщину, развращенность которой известна всему городу, женщину, которая бесстыдно осквернила императорское ложе?
— Я не вправе судить Мессалину, — с достоинством отвечала весталка. — Но я должна предостеречь Великого понтифика от чрезмерной суровости и побудить его следовать правосудию. Пусть он подумает о своем положении властителя и не выносит на люди бесчестье, если уж оно поселилось в его доме.
— Не беспокойся, Вибидия, — отвечал ей Клавдий, высунув голову из повозки, — я люблю Мессалину и отнесусь к ней в высшей степени уважительно и справедливо.
— Остерегайся интриганов, Клавдий, и подумай о своих детях. Не оставляй их без матери. Вновь получив заверения от Клавдия, весталка удалилась. Вителлий и Цецина не открывали рта с того момента, как Нарцисс вручил Клавдию список любовников его жены. Сто десять имен значилось в нем, хотя список был «предварительным и неполным», как сказал отпущенник.
— Чтобы ты своими глазами увидел место, где готовились преступления, которые ты должен осудить, позволь, цезарь, отвезти тебя в дом Силия. Я направил туда преторианцев для охраны.
Клавдий сделал знак согласия. Повозка остановилась в саду Силия. Клавдий тяжело спустился на землю и направился за Нарциссом. Он шел по аллеям, где валялись измятые цветы, разорванные туники, шкуры, в которые были одеты вакханки. В доме виднелись следы пьянства и любовных утех. Дом был пуст, если не считать одного из охранников Силия, мертвецки пьяного. Клавдий велел казнить его на месте, так, чтобы он расстался с жизнью без малейшего сознания того, что происходит. Проходя по передней, Нарцисс обратил внимание Клавдия на статую отца Силия, которую сенат постановил разрушить. Император узнал свою мебель и ту, что стояла в спальне Мессалины во дворце: императрица имела неосторожность перевезти ее к Силию. В душе императора, казалось, поднялась буря гнева, и он, ничего не сказав, быстро пошел прочь.
По совету Нарцисса Клавдий направился в лагерь преторианцев. Наступила ночь, воины собрались при свете факелов и с воодушевлением приветствовали Клавдия. Император взошел на трибуну и рассказал преторианцам о заговоре с целью опрокинуть трон и восстановить республику. В ответ воины принялись бить мечами по щитам, требуя назвать виновных и наказать их.
