Джейн Фэйзер - Почти невинна
Но Гай, кажется, понимал, что происходит. Все дело в невинном очаровании Магдалены. Не сознавая своей силы, она невольно ранила тех, кто попадал в ее сети. Эдмунд нуждался в ее любви, а она оставалась равнодушной.
На третью ночь он обнаружил, что тоска Эдмунда имеет вполне определенные основания. Бессонной ночью Гай обходил укрепления, не находя себе места и не зная отдыха. В донжоне спали женщина, которую он любил, и его родное дитя. С самого приезда Эдмунда он не видел свою дочь и вынуждал себя сидеть в сторонке, когда Магдалена приносила Зои в зал. Он умирал от желания подержать девочку, но не смел из страха, что обнаружит себя. Вместо этого приходилось снова и снова становиться свидетелем нескрываемого восторга Эдмунда, полностью уверенного, что он отец ребенка.
Необходимость скрывать отцовство терзала душу Гая, и он сильно сомневался, что когда-нибудь исцелится. Но теперь придется жить с этим до конца дней своих. И все же он должен еще раз увидеть малышку перед отъездом. Поцеловать маленький лобик, бросить последний взор на нежное личико, вдохнуть сладкий молочный аромат.
Гай шагнул вперед и неожиданно увидел Эдмунда, прислонившегося к парапету: темный силуэт, очерченный лунным светом. Думая, что рядом никого нет, он сбросил маску веселости и довольства, и сейчас перед Гаем был несчастный, одинокий человек, понуро опустивший прикрытые коротким плащом плечи. Эдмунд задумчиво смотрел вдаль, словно боясь заглянуть в себя и столкнуться с чем-то страшным.
— Эдмунд?!
Молодой человек вздрогнул и мгновенно растянул губы в улыбке.
— Господин мой, вы поздно гуляете.
— Ночь уж очень хороша. Но как насчет тебя? Сегодня ты упражнялся долго и упорно и наверняка устал.
Эдмунд пожал плечами:
— Да, и устал тоже. Но больше всего измучен.
— Чем? — осторожно спросил Гай, придвинувшись ближе.
Эдмунд доверял человеку, под защитой которого вырос, и теперь не задумываясь выпалил правду.
— Я так хочу ее, — тоскливо признался он. — Описать не могу, как сильно. Но она все твердит, что после родов прошло слишком мало времени и мне нельзя ее взять. А меня пожирает желание.
Он с такой силой стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели.
Гай прекрасно понял его. То же самое он часто испытывал в последнее время. Правда, он мог подсказать молодому человеку способ утолить жажду и не повредить при этом только что оправившейся жене. Он и сам пользовался этим способом несколько недель подряд, доставляя удовлетворение не только себе, но и любимой женщине, лежавшей в его постели. Но он вдруг обнаружил, что не может заставить себя поделиться знаниями. Не сейчас. Не с этим мужчиной. Мужем Магдалены.
Поэтому он сказал:
— Пойдем. Есть простой и легкий выход. Мы поедем в город.
Эдмунд попытался было возразить, но Гай уже устремился к лестнице. Он тоже последует примеру Эдмунда и найдет утешение у доступных женщин. Есть моменты, когда нарыв необходимо вскрыть.
Они молча выехали через задние ворота. Не впервые оба отправлялись на галантные подвиги. За годы войн и сражений Гай часто охлаждал горячую молодую кровь этим сравнительно безопасным манером.
Он хорошо знал, что не нашедший выхода пыл — плохой помощник воина, когда вокруг так много возможностей сорвать злобу и неудовлетворенность на беззащитных. По опыту Гая такие излишества приносили мало пользы и обычно приводили к новым эксцессам, как средству утишить гнев и раздражение. Более того, они отвлекали мужчину от цели, сбивали с прямой дороги. А рассеянность на полях сражений была так же опасна, как отсутствие оружия и доспехов.
Однажды и Эдмунд поддался опьянению победы, изнасиловав в амбаре несчастную вдову, пока ее муж валялся мертвым во дворе. Но его раскаяние было таким же исступленным, как и порыв, которому он поддался. Для него насилие не было естественной наградой за выигрыш в схватке. Не такой он человек, чтобы принуждать свою жену.
Как долго Магдалене удастся избегать супружеских ласк? Лишать мужа своей любви?
Мысль о ее капитуляции наполняла Гая бесконечным отвращением, и все же он понимал, что это должно случиться, ибо сам так решил. Правда, можно было приказать ей подчиниться Эдмунду, но он этого не сделает. Эдмунд сам должен найти дорогу к сердцу жены, отыскать ключ к чувственным тайнам ее тела. Они оба молоды, только начинают жизнь, и Магдалена не питает неприязни к Эдмунду. Если бы не он, Гай, они жили бы в мире и согласии, и пора с этим смириться.
Подобные размышления отнюдь не располагали к дружеским беседам. Поэтому Гай продолжал молчать.
Уже на закате в городе прозвучал звон колокола, предписывавший жителям бросать работу и погасить огни, поскольку становится слишком темно. Почти все подчинялись этому закону. Но в некоторых кварталах еще не спали. Есть такая работа, которую лучше всего делать в темноте.
Из окон питейных заведений лился свет, из открытых дверей доносились смех и вопли. Приглушенные смешки слышались из темных углов и дверных проемов, сопровождаемые визгом и негромкими протестами: это самые отверженные женщины города предлагали себя, лежа прямо на земле или прислонившись к стенке.
Эдмунд придержал коня под вывеской таверны «Черный баран».
— Я бы сначала выпил, — коротко бросил он. Гай покачал головой:
— Там, куда мы едем, ты можешь сделать и то и другое. Смотри. — Он показал в самый конец переулка. — Вон тот дом.
Эдмунд снова тронул коня, вспомнив, что Гай провел отрочество и юность в этом месте со своим старшим сводным братом. Неудивительно, что он знает здесь все куда лучше Эдмунда, который уехал из дома в десять лет и возвратился пять лет спустя только для того, чтобы сражаться за отцовское наследство. У него просто не было времени искать удовольствий в своих владениях.
В доме на углу было тихо и темно, но Гая это ничуть не обеспокоило. Он спрыгнул с лошади, и из мрака немедленно появился оборванный парнишка, чтобы взять поводья. Прежде чем они успели шагнуть к двери, она распахнулась, и на пороге появилась высокая женщина, державшая в руке фонарь. Ее платье было простым и чистым, волосы заправлены под накрахмаленный платок.
— Добро пожаловать, господин, — мягко приветствовала она, отодвигаясь, чтобы дать им пройти.
— Добрый вечер, Жаклин. Это сьер Эдмунд де Брессе, — сообщил Гай, показав на своего спутника.
— Господин, вы оказали честь моему скромному очагу, — с поклоном сказала женщина.
К такого рода борделям Эдмунд не привык и сейчас с удивлением оглядывал чисто подметенную комнату, освещенную горевшими на столе свечами.
— Гризельда! — позвала женщина негромко, но повелительно. В комнате мгновенно появилась девушка, маленькая, кругленькая, розовощекая.
