Карен Рэнни - Его единственная любовь
Мачеха, смущенная и все еще сомневающаяся, смотрела на Алека, не переставая вертеть в руках кольцо и бляху.
– Ты не можешь этого сделать, Йен, – пробормотала Лейтис, бессильно вскидывая руки. – И кем же ты будешь теперь? – спросила она. – Как мне теперь тебя называть? Йеном или Алеком?
– Думаю, Йеном, – ответил он медленно, как бы обдумывая ответ. – Йеном Макреем.
– В таком случае, Йен Макрей, – сказала она твердо, – ты не можешь пустить на ветер свое будущее.
– Ты хочешь стать английской графиней, Лейтис? – спросил он.
– Нет, – ответила она так поспешно, что он рассмеялся.
– Я так и думал, – сказал он. – Но я вовсе не бросаю свое будущее на ветер. Я просто меняю один титул на другой.
Смущенная, она только покачала головой.
– Это звание твоего мужа, Лейтис, и его я предпочитаю графскому титулу.
Ее потрясло то, что он был готов отказаться от своего наследства, чтобы быть с ней. Она запрокинула голову и смотрела ему в лицо, внезапно осознав, что он сказал.
– Ты просишь меня выйти за тебя замуж, Йен? Ты мог бы высказаться яснее?
Сначала он рассмеялся, потом наклонился ее поцеловать, невзирая на присутствие мачехи. Лейтис пыталась оттолкнуть его, но он выпустил ее из своих объятий не раньше, чем счел нужным.
Наконец она, смущенная, отстранилась.
– Так ты выйдешь за меня, Лейтис? – спросил он улыбаясь. – Я говорю достаточно ясно?
Она с улыбкой кивнула.
Он обнял ее за плечи, потом повернулся к Патриции:
– Мы управимся за два часа. Этого будет достаточно.
– Я постараюсь пофлиртовать с генералом, – ответила та. – Любопытно иногда побывать в роли легкомысленной особы.
Алек наклонился и поцеловал ее.
– Благодарю вас, – сказал он просто.
Мачеха погладила его по щеке.
– Будь счастлив, – сказала она с нежностью. – Что-то мне говорит, что так оно и будет, – добавила она, окинув взглядом Алека вместе с Лейтис. – Она вполне тебе подходит, если судить по упрямству.
Алек казался удивленным.
– По упрямству?
– Он всегда стремился идти своим путем, дорогая, – сказала вдова, обращаясь к Лейтис, – еще с юности. И единственное, что спасает его от того, чтобы быть невыносимым, – это обаяние.
– Я вовсе не упрямец, – возразил Алек.
Патриция посмотрела на Лейтис, как бы говоря: «Ну, разве я не предупреждала вас?»
Алек только покачал головой и повернулся к брату.
– Мне пора, Дэвид, – сказал он.
– Когда я тебя увижу? И скоро ли? – спросил его брат.
– Возможно, – ответил тот уклончиво.
Его ответ вполне удовлетворил Дэвида. Лейтис повела Йена к небольшому плато, примостившемуся у стен Гилмура. Там росли тощие кусты дрока. У четвертого куста она кивнула ему улыбаясь.
– Здесь, – сказала она, садясь на землю и свешивая ноги в пропасть.
Через мгновение он с ужасом увидел, как она исчезает из виду.
Йен бросился плашмя на землю, чувствуя, как его сердце подскочило к горлу, а руки тянутся к ней, пытаясь схватить ее, но через минуту ее головка и смеющееся лицо уже вынырнули откуда-то снизу.
– Не хочу тебя обидеть, Лейтис, – сказал Йен, все еще чувствуя, как бешено колотится его сердце, – но признайся, что в детстве ты была хотя бы наполовину козой и подражала козам, да?
– Это не так ужасно, когда привыкнешь, – ответила она, пытаясь его успокоить. – Хотя, – призналась она, – я не осмеливаюсь это делать ночью или в грозу.
Он смотрел на нее с легкой улыбкой, не сомневаясь, что, если бы потребовалось, она бы отважилась на это при любых обстоятельствах.
Йен спустился на тропинку рядом с ней, чертыхаясь и глядя на крутой обрыв.
– Нет, я ошибся, – сказал он хмуро. – Тут надо быть не козой, а орлом.
Медленно и осторожно Лейтис двинулась по тропинке, извивавшейся меж утесов. Йен старался не отставать от нее, держаться поближе, подражая ей и опираясь ладонью о твердь скалы, чтобы не потерять равновесие. Скальная порода была складчатой, коричневые и черные полосы перемежались, иногда попадались вкрапления сверкающего белизной камня. Тропа шла по светло-коричневому гранитному карнизу, местами усеянному мелкой галькой. Он совершил ошибку, проследив падение одного из камней вниз, в озеро, – от этого зрелища внутри у него все сжалось. Это была совсем неподходящая минута, чтобы вспомнить о падении Седжуика.
– Не могу поверить, что ты уже не раз пробиралась по этой тропе, – сказал он недоверчиво. – Я сомневаюсь, что все твои односельчане смогут пройти здесь, Лейтис, – продолжал Йен озабоченно. – Дальше тропа становится еще уже?
– Нет, – успокоила она, обернувшись. – Некоторым будет страшно, – призналась она. – Но мы, скотты, уж как-нибудь преодолеем это препятствие. Мы на все способны.
Он только улыбнулся ее уверенности.
На полпути тропа, огибавшая Гилмур, круто поднималась вверх. Если бы они не пригнулись, их можно было бы заметить снизу. В одном месте тропа ныряла вниз, но спуск в этом месте был довольно крутым. Лейтис остановилась и сделала знак Йену. Они осторожно посмотрели вниз.
Из форта Уильям доносились тревожные звуки. Обычный порядок был явно нарушен. Люди и лошади беспорядочно метались, и костры перед наступлением темноты уже разожгли.
Йен взглянул на небо, гадая, хватит ли им времени на то, чтобы помочь людям добраться до часовни и судна, прежде чем совсем стемнеет.
– Сможет ли твоя мачеха справиться со своей задачей? – прошептала Лейтис.
– С генералом Уэсткоттом? – спросил он с улыбкой. – Я ничуть не сомневаюсь в этом.
– У меня не было возможности с ней поговорить, – сокрушенно вздохнула Лейтис.
– Чтобы получше узнать мои тайны? В таком случае я могу только порадоваться, что ваша беседа не состоялась, – сухо ответил Йен.
– Но ведь я знаю все твои тайны, – возразила она с улыбкой. – Разве нет?
– Мне было бы неприятно обсуждать мои слабости и недостатки сейчас, когда мы с тобой находимся над обрывом между небом и землей, как птицы на ветке.
– Ты боишься высоты? – удивилась она, будто это открытие сильно поразило ее.
Он с силой упирался рукой о скалу.
– До этой минуты, – сказал он, – у меня не было возможности проверить, умею ли я лазать по скалам.
Лейтис снова улыбнулась. По-видимому, ее это признание развеселило.
Йен наклонился и поцеловал ее, очарованный этой минутой и этой женщиной.
– А больше у тебя нет секретов? – спросила она через минуту.
Он немного подумал и покачал головой.
– Я не люблю баранину, – признался он, – хотя и понимаю, что шерсть тебе необходима. К тому же я не умею петь.
Она снова улыбнулась и продолжила путь. Идти было по-прежнему нелегко, но, как заметил Йен, способность сосредоточиться на скале и не смотреть на обрыв справа облегчала их продвижение. Наконец, они добрались до моста, отделявшего Гилмур от долины, и здесь тропа опять круто взмывала вверх.
