Анна Рэндол - Грехи негодяя
– Свобода! Равенство! Братство!
– Почему эти люди ведут себя так неразумно? – со вздохом пробормотал Голов. Покосившись на стражников, он приказал: – Уведите его!
Солдаты выволокли упиравшегося лакея из зала. Голов же подал знак дирижеру оркестра, и немедленно зазвучала музыка. Правда, никто не танцевал.
– Ваш брат собирается убить царя. У него не меньше трех ящиков с взрывчаткой, – сказала Оливия.
Если бы эти слова произнес кто-то другой, Голов не задумываясь приказал бы запороть наглеца насмерть. Но сейчас его глаза расширились.
Клейтон еще ни разу не видел столь явного проявления эмоций со стороны министра.
– Вы говорите правду. – Эта его фраза прозвучала почти как вопрос.
Оливия положила руку на плечо министра по-лиции.
– Вы же знали, что он революционер, не так ли?
Голов на несколько мгновений лишился дара речи.
– Если бы знал, он был бы уже мертв, – произнес он вполголоса.
Оливия рассказала министру о собрании офицеров. И ей даже пришлось повысить голос, чтобы перекричать слугу, объявившего, что «сейчас будет показана картина».
– Павел за это заплатит. – Голов повернулся к своим людям. – Найдите дворецкого. Узнайте, где собрались генерал Смиркин и его люди. Поставьте охрану у каждого входа в зал. Павел не войдет. – В следующее мгновение министр скрылся в толпе.
Сердце Оливии тревожно застучало.
– Нужно сказать, чтобы все ушли, – сказала она.
– Нет. – Клейтон покачал головой. – Полковник Голов такой же тщеславный, как его брат. И так же рвется к власти. Он никогда не откажется от своего плана, не получив хотя бы минимальной выгоды для себя. Если он увидит, что люди покидают зал, то немедленно взорвет бомбу.
Императорскую семью пригласили на сцену, чтобы воссоздать группу, изображенную на картине.
И тотчас же на сцену начали подниматься люди. Менее значительные члены императорской семьи выстраивались в очередь, споря из-за места поближе к царю.
Будь Оливия бомбистом, она бы именно сейчас начала действовать. И действительно, когда еще все эти люди окажутся в одно время в одном месте?
– Клейтон…
– Да, вижу. Овцы на заклание. – Его брови сошлись на переносице. – Он захочет, чтобы погибла вся семья, поэтому установит бомбу как можно ближе к ним.
– Слишком уж ты нервничаешь, Клей, – заметил Йен. – Знаешь, здесь есть ночные горшки, так что, если надо…
– Полковник здесь. Его заметили.
Йен тотчас же ввинтился в толпу.
Будь она, Оливия, полковником – попыталась бы подойти как можно ближе к сцене. Хотя подойти совсем вплотную было невозможно. Люди Голова уже окружили сцену, создав промежуток между сценой и толпой. Пожалуй, полковник мог подойти только с ее дальней стороны; напиравшая толпа отодвинула выставленного там полицейского немного назад, и его так плотно прижали к двери, что несчастный упал бы, если бы дверь открылась.
Да-да, дверь!
– Когда мы в прошлый раз шли за полковником, он проскользнул в гостиную. Это было там? Прямо за этой стеной? – Оливия указала туда, где собиралась царская семья. – Ведь бомба может разрушить стену, верно?
– Похоже, он не собирается входить в бальный зал. – Клейтон прикинул возможную мощность взрыва. – Ему это и не надо. Уходи быстрее из зала. Уходи как можно дальше.
– Нет. – Оливия покачала головой.
– Возможно, бомба уже там.
– Клейтон, вспомни слова Йена. Если ты не позволишь мне пойти с тобой, я все равно пойду, но одна.
В этот момент к сцене приблизились император и императрица в сопровождении миниатюрной седовласой великой герцогини.
– Ты же можешь погибнуть! – В голосе Клейтона прозвучал неподдельный ужас.
– Ты тоже. – Усмехнувшись, Оливия погладила его по щеке. – Помнишь, я говорила тебе, что не являюсь совершенством. Вот и пример: я ужасно упрямая.
– Нет, ты дьявольски упряма. – Клейтон тяжко вздохнул. – И столь же отважна.
Толпа вокруг сцены становилась все плотнее, но Клейтон продвигался среди людей так, как будто их и вовсе не было; он, казалось, точно знал, когда и где появится свободное пространство, в которое можно было протиснуться. Вот джентльмен склонился к даме, стоявшей слева от него, и что-то зашептал ей на ухо… А вот дама отодвинулась в сторону, чтобы лучше видеть происходящее на сцене…
Наконец они подошли к двери.
Полицейский при их приближении насторожился.
– Мы не пытаемся подойти к сцене, – сказал Клейтон. – Просто хотим на свежий воздух.
Потеющему краснолицему полицейскому, судя по всему, нужно было то же самое. Он неохотно посторонился, пропустив их в коридор.
Здесь было просторно и пусто. Оливия сделала глубокий вдох – и у нее перехватило дыхание, когда она увидела в руке Клейтона пистолет.
– Как ты сумел пронести сюда оружие?
– Йен пронес. Я не стал спрашивать, как он это сделал.
Они подошли к двери гостиной, и Клейтон знаком приказал Оливии держаться сзади. Затем открыл дверь, и они вошли.
В комнате было множество людей в форме (смеющиеся лица, раскрасневшиеся от выпивки). И было ясно: если бомба здесь, то, взорвавшись, она убьет не только царскую семью, но и почти всю военную элиту.
Осмотревшись, Оливия увидела полковника; он склонился над ящиком, стоявшим в дальнем конце комнаты, и открыл крышку.
– Клейтон…
– Я вижу его.
Но и полковник заметил их в тот же миг.
– Эй, Смиркин! – воскликнул он. – Ведь барон был другом вашего лейтенанта, разве нет?
– Барон? Да, мы служили вместе. – Смиркин подошел к Клейтону, дружески похлопал его по спине и увлек за собой. – Идем! Мы должны помянуть бедного лейтенанта. Пусть Михаилу земля будет пухом.
Все подняли стаканы.
Полковник Голов направился к двери. А Клейтон оказался в ловушке, окруженный пьяными офицерами.
Но Оливия – нет.
Она пробежала мимо офицеров и оказалась у двери почти одновременно с полковником – чуть раньше. И теперь, чтобы выйти, ему было необходимо избавиться от Оливии. Ему наверняка не захочется умирать. Значит, придется отменить взрыв.
Полковник достал пистолет и прижал его к животу Оливии.
Клейтон с трудом освободился от дружеских объятий. Неужели никто из этих людей не видел, что у него в руке пистолет? Сколько же они выпили? И почему они…
Клейтон в ужасе замер, увидев, что стоявший у двери полковник Голов прижимал пистолет к животу Оливии.
