Жаклин Мартен - Сорвать розу
Чарли занервничал еще сильнее. Можно ли поправить командующего всеми армиями?
– Прошу прощения, ваше превосходительство, – сдерживая волнение, решился юноша, – но наше поместье находится в Глен-Оуксе, и мой отец представлял округ Джеймс. К тому же папу выбирали, кажется, в семьдесят втором.
Джордж Вашингтон коротко кивнул.
– Ну, да ладно, однако в вас сразу признаешь одного из Гленденнингов – так же ярко проявляются фамильные черты, как и у вашего младшего брата.
– С-с-сэр, – пролепетал бедный Чарли. – Я и есть младший брат. Мой старший брат Робби, то есть Роберт Брюс, наследник отца, тоже высокий, но, в отличие от всех Гленденнингов, у него не красный цвет волос и не ястребиный нос.
– Вы близки со своим братом?
Чарли так увлекся ответом на этот довольно странный вопрос, что перестал нервничать.
– Мы не слишком много были вместе в последнее время, – говорил он медленно, – сначала ему посчастливилось провести четыре года в Оксфорде, затем мне… но, да, мы привязаны друг к другу, несмотря на расстояния. За исключением Торна – его светлости, хочу сказать, – у меня не было лучшего друга, чем Робби.
Торн заметил, как генерал Вашингтон и полковник Гамильтон быстро переглянулись между собой, но с этой минуты напряжение ощутимо ослабло.
Генерал Вашингтон снова повернулся к Торну.
– Лорд Водсвортский, – обратился он к нему, – уважаю ваши намерения и сожалею, что у них не будет счастливого конца. Мне нелегко говорить вам это. У вас правильные сведения, что ваша жена находилась здесь, но сейчас обстоятельства изменились.
– Не хотите ли сказать, что она здесь, но отказывается видеть меня, и вы помогаете и содействуете ей? – резко спросил Торн.
Генерал Вашингтон не очень вежливо стукнул кулаком по столу.
– Ваша светлость, ваша жена действительно находится под покровительством моей армии. Если бы она отказалась видеть вас, вы бы были сразу проинформированы об этом и отправлены назад. Мне нет никакой необходимости лгать.
Когда Торн подошел к окну, наблюдая за мальчиком восьми лет и девочкой немного старше, резвившихся в снегу, в комнате повисла гнетущая тишина. Затем он снова повернулся к американцу.
– Прошу прощения, ваше превосходительство. Моим оправданием за резкость выражений может служить только крушение надежд – я так верил в этот раз… так надеялся… Вы знакомы с моей женой, генерал Вашингтон?
– Дважды встречался с ней: первый раз, знакомясь с возможностью устройства госпиталя в Грейс-Холле, а второй раз во время ее встречи с миссис Вашингтон. Ее несколько раз приглашали на наши приемы, но она отказывалась, ссылаясь на необходимость соблюдать приличия, считая, что не имеет права танцевать, а также на занятость работой.
Торн поднял поникшую было голову.
– Правила приличия? Лайза? Не уверен, что мы говорим об одной и той же женщине. Ее никогда не волновали приличия.
Генерал поднял руку, подавая сигнал своим подчиненным.
– Будьте добры, джентльмены, оставьте нас одних. Капитан Макгенри, позаботьтесь о том, чтобы дверь была закрыта и охрана немного отошла от входа.
Торн нервно потирал руки, ожидая, когда останется наедине с американским главнокомандующим. Сердце сжалось от предчувствия, что его ждут еще более неприятные известия.
– Ваша жена выдает себя за вдову. Думаю, на это у нее несколько причин. Первая, скорее всего, заключается в том, чтобы сбить вас со следа; вторая – вытекает из закона штата Нью-Джерси, согласно которому имущество тори или лоялистов может быть конфисковано в пользу штата. А по старому колониальному закону, который еще не отменен, собственность жены в случае замужества переходит к мужу. Конечно, в отношении миссис Микэ этого не может случиться…
– Почему?
– Как я уже говорил, она находится под защитой американской армии, превратив Грейс-Холл в госпиталь для больных и раненых. Наши солдаты называют ее своим «добрым ангелом».
Американец и англичанин посмотрели друг на друга. Взгляд первого выражал сочувствие, а второй, опустив затуманенные печалью глаза, сделал жест отчаяния.
– Тогда не понимаю – Грейс-Холл принадлежит ей, и работа в госпитале так много значит для нее, зачем тогда было уезжать?
– Она уехала в Нью-Йорк, сопровождаемая охраной.
– В Нью-Йорк! – лицо Торна осветилось радостью. – Значит, ее можно найти там. – Он пристально посмотрел на Вашингтона. – Или нельзя? Будет она там?
– Не могу сказать. Она отправилась туда по своим особым делам. Сколько времени ей понадобится – неизвестно.
Торн побледнел.
– Особым делам? Боже мой, неужели вы отправили ее за сбором информации?
– Побойтесь Бога, милорд. Если бы так, разве рассказал бы я вам об этом? Говорю еще раз – по собственным особым делам, и по таким, что ее сопровождает не только моя охрана, но и ваши люди, включая американо-английский конвой до Гудзона и обратно.
– Если поехать за ней, – сказал Торн, раздумывая, – можно упустить ее по дороге. Мы разминемся друг с другом и никогда не узнаем об этом. Кажется, у меня нет другого выбора, как только ждать ее здесь.
– К несчастью, лорд Водсвортский, – сказал твердо генерал Вашингтон, – это как раз то, чего я не могу разрешить. Верю вашему рассказу и рассказу мистера Гленденнинга. Все факты подтверждают его. А если бы и не подтверждали, слишком хорошо думаю о ваших соотечественниках и уверен, что для прикрытия они придумали бы более правдоподобную версию. Ни один шпион не стал бы действовать таким неподходящим образом.
– Почему же мне нельзя остаться и подождать жену, ваше превосходительство? Я дам честное слово, если хотите. Слово чести, нигде не обмолвлюсь о том, что видел или слышал здесь. Если вы боитесь, что мне станет многое известно, ради Бога, заприте меня в тюрьму. Изолируйте так, чтобы не было контактов ни с одной живой душой. Даже обязуюсь не разговаривать со своим охранником. Только разрешите дождаться возвращения Лайзы.
– Держать королевского пэра в американской военной тюрьме? Незаконно арестовать штатского человека? Разрешить бывшему британскому офицеру остаться на территории расположения армии? Вы же сами служили, лорд Водсвортский, и должны понимать, что я не могу допустить такое нарушение воинских правил. Мои симпатии на вашей стороне, но не настолько, чтобы принести вред своей стране. Завтра на рассвете отправитесь с охраной до британской линии, а там ваши соотечественники доставят вас живым и невредимым в Нью-Йорк.
Торн спокойно посмотрел на непреклонное лицо американского командующего и понял, что потерпел поражение.
– Примите мою благодарность, генерал Вашингтон, – ответил он хладнокровно. – Вы были слишком добры.
