Лесли Пирс - Помни меня
— Уилл напивался?
— Как любой другой живой человек, который был на волоске от смерти, — ответил Джеймс.
Он сказал именно то, что Мэри ожидала услышать, и все же она ощутила легкую нотку сарказма в его голосе.
— Уилл хвастался?
Джеймс пожал плечами.
— Только нам. В основном мы ему поддакиваем. Все мы знаем, кто на самом деле нас сюда доставил.
Мэри вспыхнула, понимая, что он имеет в виду ее.
— Доставил-то нас он, — сказала она твердо. — Может быть, я уговорила его, но именно его знания и умения нас спасли.
— Женушка, преданная до конца, — сказал Джеймс, оскалив зубы в улыбке. — Уилл все-таки счастливчик.
Когда Мэри увидела детей и опять смогла обнять их, она начала приходить в себя. Шарлотта снова вела себя как обычный четырехлетний ребенок: она была живая, любопытная, озорная и болтала обо всем на свете. Поскольку местные женщины считали ее очаровательной, она жила счастливой жизнью, ей постоянно доставались лакомые кусочки, с ней играли и ее ласкали. Хотя девочка все еще была худой, на ее щеках появился румянец, глаза заблестели, и даже ее волосы стали более пышными и блестящими. Она, казалось, забыла все, через что ей довелось пройти.
Эммануэлю на выздоровление потребовалось гораздо больше времени. Его желудок мог справляться только с диетической пищей, и он беспокойно спал. Незадолго до того как они покинули Сидней, Эммануэль начал делать свои первые нетвердые шаги, но пребывание на лодке затормозило его развитие, и он предпочитал сидеть, вместо того чтобы ползать или подтягиваться вверх. Но он был очень счастливым ребенком, широко улыбался каждому, кто обращался к нему, и все любовались его светлыми волосами и голубыми глазами.
Что же касается остальных мужчин, то все они пришли в себя. У Ната и Сэмюэля Берда еще остались шрамы от солнечных ожогов, а Джейми был еще слаб после дизентерии, но уже шел на поправку. Билл Аллен и Уильям Мортон выглядели лучше других. Их смуглая кожа приобрела шоколадно-коричневый оттенок, от чего они стали похожи на местных жителей. Им очень нравилось работать в доке, днем загружая и разгружая корабли, а к ночи возвращаясь в деревню, где местные женщины готовили им еду, хихикая и флиртуя.
Мэри показалось, что Бог не только внял ее молитвам и помог им добраться до этого безопасного места, но и осыпал их дополнительными щедротами. В Купанге был отличный, не очень жаркий климат, еды оказалось предостаточно, а люди, живущие здесь, отличались щедростью и жизнелюбием. А еще это место поражало своей красотой. Здесь были белые песчаные пляжи, кристально-голубое море и пышная зеленая растительность.
А в дополнение ко всей доброте и заботе, которыми их здесь окружили, все восхищались Мэри и уважали ее. Прошел слух, что именно благодаря ее силе воли мужчины оказались здесь, и все, от Ванжона до самого последнего местного бедняка, приняли ее и детей с открытым сердцем. Ею никто никогда раньше так не восхищался. Когда Мэри была еще девочкой, в Фоуэе ее постоянно упрекали за недостаток женственности. Когда она приехала в Плимут, все смеялись над ее манерами. Потом, после ареста, с ней обращались с презрением и жестокостью. Даже когда Уилл в Сиднее стал чем-то вроде героя, над Мэри издевались, говоря, что она не достойна иметь такого мужа.
И вдруг Мэри стала полноправным человеком, и ее считали храброй, настойчивой и умной. Когда жена помощника губернатора подарила ей новую одежду, кое-кто из мужчин даже сказал ей, что она красива. Мэри не могла подобрать слов, чтобы описать, что она почувствовала, когда надела красивое розовое платье и мягкую, как пух, нижнюю юбку. Возможно, она и потеряла на солнце и ветру свой нежный персиковый цвет лица, и возможно, была тощей, как бродячая собака, но она уже не походила ни на каторжницу, ни на нищенку.
Теперь Мэри чувствовала себя женственной, в какой-то степени умудренной опытом и особенной. Эти добрые люди, так тепло улыбавшиеся ей, не знали, что она была закована в цепи и что ей приходилось торговать своим телом, чтобы выжить. И Мэри тоже могла об этом забыть, потому что спасла своих детей от голода и деградации. Ее план побега из Нового Южного Уэльса осуществился без человеческих потерь. Она совершила то, что большинство людей сочло бы невозможным.
Для Мэри Купанг был всем, о чем она мечтала, и даже превосходил ее ожидания. Этот оживленный порт имел много общего с Плимутом, потому что сюда приходили корабли со всего света. Поскольку это был основной торговый центр Голландской Вест-Индийской Компании, здесь также было намешано множество национальностей и религий. Наверху стояли величественные дома, окруженные красивыми экзотическими садами, в которых сидели и сплетничали жены богатых торговцев. Там были и элегантные городские дома, где Мэри видела смуглых горничных с миндалевидными глазами, в белоснежных передниках, натирающих дверные ручки и подметающих порог. И хотя правда заключалась в том, что самых примитивных лачуг для рабочих, пансионов с дурной репутацией, борделей и баров, посещаемых моряками, было намного больше, чем шикарных мест, но все они придавали городу особый колорит.
Когда Мэри видела большое количество нищих, она напоминала себе, что, по крайней мере, им не холодно и они не мокнут, как их товарищи по несчастью в Англии. Они могли сидеть на солнце, улыбаясь тем, кто опускал медяки в их миски; они могли спать на пляже в относительном комфорте, а фрукты росли здесь в изобилии — только срывай.
Мэри полюбила Купанг за то, что он вернул ей и ее детям здоровье, за ту доброту, которой ее здесь окружили. Она мечтала только о том, чтобы остаться здесь навсегда и жить простой естественной жизнью: ловить рыбу, собирать мед, плавать в море и растить счастливых, здоровых детей. Мэри опьянял запах сандалового дерева, который распространялся по деревне с самым легчайшим морским ветерком. Он оставался у нее на одежде и на коже, и она слышала, что сандал — основная статья экспорта острова. Мэри чувствовала, что их с Уиллом ожидает счастливое будущее и они могут жить здесь в любви и согласии до конца своих дней.
— Ш-ш-ш!
Мэри как раз укладывала спать Эммануэля в хижине, которую дали ей с Уиллом, и подпрыгнула от шипящего звука, раздавшегося у двери. Она обернулась и увидела Джеймса Мартина, который поманил ее жестом.
— Я сейчас выйду к тебе, — сказала она, подумав, что он не хочет входить, чтобы не нарушать приличия. — Тебя Уилл послал что-то передать?
Последние три-четыре недели Уилл часто пропадал. Он обычно заявлял, что это из-за работы в порту, но Мэри отлично знала, что он сидел и напивался в каком-нибудь баре. Она лишь надеялась, что Джеймс пришел не для того, чтобы сказать ей, что Уилл записался на корабль и бросил ее. Он уже несколько раз угрожал это сделать.
