Александра Рипли - Из золотых полей
— Не желаешь ли сесть, Бак? — любезно спросил Нэйт. Этим приглашением он давал понять, что хозяин здесь он, и предупреждал Дьюка, что тот в его доме непрошеный гость. Нэйт уселся в свое любимое кресло, Чесс села в другое, стоящее рядом. Баку досталась жесткая тахта, набитая конским волосом. Однако он, казалось, не замечал ее неудобства. Вид у него был до того спокойный и непринужденный, что это выводило из себя.
— Должен поздравить тебя с успехом твоих «Великих убийц», Нэйт, — сказал он. — Объем продаж твоего «Кэсла» уже две недели почти вдвое превосходит объем продаж «Кросс катс». Твой друг Доктор всегда умел задать жару ребятам из моей команды.
Нэйт молчал, ожидая, что последует дальше.
— Но, по-моему, время сигаретных карточек и тому подобных ухищрений уже прошло, — медленно проговорил Дьюк. — Они стоят всем нам слишком много денег, которые можно было бы потратить с куда большей пользой.
«А кто все это затеял, лицемер?» — подумала Чесс.
— Я затеял все это, чтобы люди обратили внимание на мои сигареты и чтобы очистить рынок от всякой мелюзги. Теперь нас осталось только шестеро, прочие не в счет. Мы с тобой — двое выскочек. Пока остальные смеялись над нашими претензиями, мы догнали и Кинни, и Гудвина, и Кимбала. Два парня с Юга утерли нос ньюйоркцам, так что теперь им станет понятнее, как случилось, что наши отцы чуть не выиграли у них гражданскую войну. Мы показали даже лучшим из лучших — Аллену и Джинтеру.
Нэйт перебил его.
— Бак, ты слишком усердствуешь, гладя себя по головке, не ровен час натрудишь руку. Почему бы тебе не перейти прямо к делу?
Дьюк улыбнулся.
— Ты раскусил меня, Нэйт. Твоя правда, я пытался обработать тебя, чтобы вернее сбыть свой товар. Забыл, что ты и сам занимался разъездной торговлей.
«Остерегайся его, Нэйтен, — мысленно призвала мужа Чесс. — Он неспроста сделался так мил».
Бак слегка подвинулся на тахте, чуть подался вперед, и с его лица исчезла улыбка.
— Я собираюсь всех объединить. Нет, не слить все шесть компаний воедино, а просто объединить, чтобы мы перестали тратить так много денег в попытках перегрызть друг другу глотки. Если наша шестерка объединит свои усилия, мы сможем делать с сигаретным рынком все, что захотим. Мы сможем устанавливать какие угодно цены и на сигареты, и на покупаемый нами табак. Постепенно мы упраздним все эти премии и прочую чепуху и снова поставим курильщиков на место. Их дело покупать у нас сигареты и курить их. И все.
— Мысль здравая, — заметил Нэйт, одобрительно кивая. — Ну а кто будет в этой ассоциации главным?
— Каждому участнику будет выделена определенная доля, зависящая от суммы его активов и объема продаж.
Нэйт усмехнулся.
— Здорово придумано, — сказал он. — Я восхищаюсь тобою, Бак, честное слово, восхищаюсь. С пряником все понятно, а каков будет кнут? Чем ты угрожаешь тем, кто не пожелает поддержать твой план?
— А мне и угрожать не надо. Они сами отлично знают, что их ждет. Они просто прогорят. «Кинни» уже пришлось прикрыть свою фабрику в Балтиморе, потому что фирма продает так мало сигарет, что им нечем платить рабочим. Теперь у них осталась только фабрика в Нью-Йорке. А ведь пять лет назад они были самой крупной табачной компанией в стране.
Нэйт поднялся.
— Ну-у, Бак, теперь я вроде как понял что к чему, — он произнес это с подчеркнуто захолустным выговором, нарочно растягивая каждый гласный звук. — Лично я не намерен ни вступать в это твое объединение, ни прогорать. И готов поспорить, что ты не станешь тратить усилия на то, чтобы похоронить меня, во всяком случае до тех пор, пока не ощиплешь остальных — я имею в виду твоих компаньонов по соглашению. Так что хлопот у тебя и без меня хватит надолго. Кстати, и у меня дел хватало, когда твой посыльный примчался ко мне в контору с таким видом, будто на нем загорелись штаны, и попросил, чтобы я как можно быстрее шел в дом, потому что там-де мне сообщат что-то важное. Так теперь я, пожалуй, вернусь к своей работе. Пока, Бак.
Нэйт протянул руку, Бак Дьюк встал, пожал ее, кивнул Чесс и посмотрел на дверь.
— Знаешь, Нэйт, если кто-то проводит на земле черту и говорит мне: «Попробуй, перейди» — я считаю своим долгом пойти ему навстречу.
Их взгляды встретились, и какое-то время они сверлили друг друга глазами.
— Я ничем не отличаюсь от тебя, Бак. Вот только издержки у меня в два раза ниже, так что в своих действиях я куда свободнее, чем ты.
— Ну-ну. Только не забудь почаще оглядываться.
Пока наружная дверь не закрылась за ним, в библиотеке стояла тишина. Потом Чесс спросила:
— Ему это по силам?
— Ты имеешь в виду — разорить меня? — Нэйт пожал плечами. — Конечно, по силам. Но он этого не знает. К тому же чем бы его попытки ни кончились, на них ушла бы уйма времени. А этой самой уймы времени у Бака как раз и нет. Он любит сильный удар и быструю победу. Как я уже сказал, я готов поспорить, что сейчас он не станет тратить усилия на то, чтобы похоронить меня. Наши силы равны, каждый держит другого на мушке, так что до стрельбы дело не дойдет.
— По-моему, тебе все это ужасно нравится, Натэниэл Ричардсон!
— Еще бы не нравилось. За всеми этими светскими вычурами я уже почти забыл, какое это удовольствие — открытая схватка лицом к лицу. Это придает жизни приятную остроту.
* * *«Америкэн табэко компани» была официально учреждена 31 января 1890 года. Она была зарегистрирована в штате Нью-Джерси, где законодательство, регулирующее деятельность корпораций, было особенно благоприятным.
«Стэндиш сигарет компани» тут же сделала ответный ход, пустив в продажу комплект из сигарет и коробка спичек, упакованных в одну большую выдвижную коробку. На крышке коробки был рисунок — белые и черные клетки, поверх которых ярко-красными буквами было напечатано название новой марки: «Чекмэйт»[23]. Покупателям было объявлено, что тот, кто соберет десять пустых коробок, получит бесплатно шахматы и самоучитель игры.
Глава 27
Чесс держала ножницы наготове, пока оркестр не завершил свой музыкальный номер громким звоном медных тарелок. Тогда она разрезала широкую красную ленточку, тарелки ударили еще раз, и в Стэндише официально открылась станция железной дороги.
Маленькое здание было прелестно. У него была восьмиугольная форма и остроконечная, затейливо украшенная крыша с далеко выступающими, загнутыми вверх краями. На всех восьми углах стояли ящики с яркими цветами, а по бокам входной двери были поставлены ажурные чугунные скамейки. Чесс, принимавшей некоторое участие в ее проектировании, станция нравилась, и все же ей было немного грустно видеть это новенькое, с иголочки здание на том самом месте, где некогда стоял полуразрушенный дом с привидениями.
