Джудит Айвори - Чудовище
Луиза тронула его за рукав. Шарль взял ее руку в свою и припал губами к ее ладони – это уже стало чем-то вроде ритуала. Когда они были наедине, ему было дозволено целовать и ласкать ее руки, и, Бог свидетель, он с радостью пользовался этой возможностью. Шарль успел изучить ее пальчики, ладонь, косточки пальцев и тыльную сторону руки и знал их лучше, чем руки любой другой женщины, которой он когда-либо обладал. Луиза неожиданно высвободила свою руку, подняла ее и пробежала кончиками пальцев по его шее за воротником рубашки, потом ниже и провела ладонью по его груди. Шарль тщетно пытался подавить невольный трепет наслаждения, охвативший его тело.
Опустившись до пояса его брюк, Луиза отдернула руку, ее голубые глаза пристально вглядывались в его лицо.
Он собирался ей что-то сказать, но что? Шарль забыл, зачем пришел.
Д'Аркур знал только одно – он бы отдал все, лишь бы она коснулась его еще раз.
Вконец запутавшись, он попытался поймать ускользающую мысль.
– Знаешь, тот человек, о котором ты мне говорила. Тот, который умер…
– Нет, – перебила его Луиза, сжав губы и покачав головой. – Не будем говорить об этом. Когда-то ты имел полное право ревновать меня к нему, но не теперь.
Не теперь? Интересно, что это значит – он может больше не ревновать ее к самому себе? Не важно. Шарль все равно скажет ей то, что решил сказать.
– Луиза, – продолжал он, – я хотел сказать тебе одну вещь…
И оба застыли словно громом пораженные. Он произнес ее имя. Имя, которым он называл ее в мыслях, невольно сорвалось с его губ.
Луиза обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Ну да, конечно. Это его лицо – загадочное, странное и одновременно привлекательное. Но на мгновение ей показалось…
Нет. Он лишь произнес ее имя, которое так порой хотелось услышать. И все же Луиза не удержалась и спросила:
– Почему ты так назвал меня?
Шарль помолчал, потом ответил:
– Не знаю, вышло само собой. Наверное, мне просто нравится владеть всеми твоими именами, всем, чем ты обладаешь. – И добавил: – Я хочу, чтобы ты принадлежала мне вся – полностью, чтобы ты была открытой и откровенной со мной.
Открытой и откровенной. Эта фраза напомнила ей день, когда Шарль разделся перед ней в ванной. Он и сейчас, похоже, готов стащить с себя одежду.
Луиза напустила на себя беззаботный вид.
– Видишь ли, однажды я уже была открытой и откровенной… – Она горько рассмеялась. – Но из этого ничего хорошего не получилось.
Шарль внимательно смотрел на нее, пока она снова не отвернулась к морю. Потом он тихо произнес:
– Будь такой сейчас, со мной.
Луиза хотела что-то сказать, но у нее перехватило горло. Шарль, вероятно, догадался о причине ее молчания, потому что вновь вернулся к той же теме.
– Тот человек, о котором ты говорила, что он умер…
Луиза снова перебила его:
– Шарль, с этим покончено, все в прошлом. – И призналась: – Он не умер, просто мне хотелось, чтобы он умер.
– Прости, я не понял.
Луиза смотрела на море. Нет, сейчас она не в силах взглянуть в лицо мужу. Но она сделает это ради него – она заставит себя снова стать открытой и искренней. Луиза объяснила:
– Понимаешь, у нас был роман. Я думала, все обойдется. Я думала… он увидит, что я… нет, не увидит, а поймет… что я могу быть… – Она прерывисто вздохнула, смущенная. Все выходило как-то сбивчиво, сумбурно. – С ним…
К горлу снова подкатил комок, и ее голос пресекся. Луиза с трудом вымолвила одними губами, полушепотом:
– С ним я стала самой собой.
Повисла тягостная пауза, которую она поспешила заполнить:
– Мне казалось, я могу позволить себе быть… честной. Я была откровенна с ним, потому что знала: наш роман рано или поздно закончится. – Тут ее голос окреп, – Если мои тайные страхи, надежды и мысли внесли сумятицу в мою жизнь, я могу отказаться от них и сделать вид, будто ничего не произошло. Моя искренность и то внимание, с которым он выслушивал меня…
Луиза не могла продолжать. Сглотнув комок и закусив губу, она произнесла с неожиданной силой:
– Я чувствовала себя ближе к нему, чем предполагала. И мне это нравилось. Я сама себе нравилась. Мне все нравилось. А ему, очевидно, нет. Он оставил меня, как и обещал, но… я думала, что смогу переубедить его – Она покачала головой. – Это теперь не имеет значения. Он был красавец, франт – настоящий Казанова. Обходительный и любезный. Я уверена, у него таких, как я, немало. – Луиза добавила: – И я ненавижу его за то, что он предал меня, за то, что воспользовался мной, а потом бросил за то, что посмеялся над моей доверчивостью.
Луиза помолчала, ожидая, что скажет Шарль, боясь взглянуть на него, боясь увидеть на его лице отвращение. Он по-прежнему молчал, и она продолжала:
– Я рассказываю тебе все это только потому, что ты думаешь, будто твоя внешность – причина моей отчужденности. Это не так. Я смотрю на тебя с восхищением. Дело не в тебе. Дело во мне. Я всегда чувствовала себя чужой среди людей. А сейчас к тому же я просто в ярости. Просто сама не своя. – Луиза поджала губы. – Я так зла… на себя. И на него тоже.
Волна лизнула берег и отхлынула, и Луиза услышала позади себя голос мужа:
– Ты не выглядишь сердитой, ты не настолько зла на него, чтобы…
– О нет, я бешусь от злости. – Луиза рассмеялась – ну как он не понимает? – Я слишком хорошо вышколена и умею скрывать свои истинные чувства. Внутри у меня все кипит. – Ах, как хорошо наконец выговориться – особенно перед Шарлем.
Луиза немного успокоилась и мягко, отчетливо произнесла:
– То, что я чувствую сейчас, – это печаль утраты. Я иногда вспоминаю его, помимо своей воли. И то, что я не могу его забыть, приводит меня в бешенство. Я обнажила перед ним свою душу, а он все время оставался закрытым, как комната без окон. Ловко у него это получилось – он ухитрился завлечь меня в свою игру, и я слепо поверила ему и подчинилась его власти. Иногда мне кажется, что если бы я сейчас встретила его, я бы знаешь, что сделала? – Луиза осторожно покосилась на мужа.
Шарль смотрел на нее, но по его лицу ничего нельзя было понять. Он пробормотал:
– Нет, не знаю. Так что же?
Луиза неожиданно расхохоталась – звонко, от души.
– Я бы его поколотила – веришь? С превеликим удовольствием. – Она принялась мечтать вслух: – О, я бы свалила его с ног – этого тупоголового повесу, положила бы его на обе лопатки и поставила ногу ему на грудь. Я бы ни за что его не простила, – сказала она. – Как это мелко, подло – только идиот может так забавляться!
– Да. Я тебя нисколько не осуждаю, – прозвучал голос мужа сзади. – Из твоего рассказа следует, что он и впрямь тупоголовый идиот.
