Анна Рэндол - Грехи девственницы
Лицо Гейбриела осталось бесстрастным.
— Вполне.
— Я украду ее ненадолго, если, конечно, мисс Вальдан не возражает?
— Конечно. — Привычка в очередной раз спасла Мадлен, прежде чем она успела оскорбить обоих отказом.
— Так вы уже выбрали какую-нибудь красавицу? — игриво спросила Мадлен у Дэнбери.
— Если только вы одобрите.
Мадлен улыбнулась, хотя ощущала, как взгляд Гейбриела прожигает ее насквозь.
— Вы не можете меня купить на таком мероприятии, как это.
— У меня сложилось впечатление, что даже вы имеете свою цену.
— И все же существуют ограничения.
Дэнбери рассмеялся.
— Что ж, я подожду, чтобы доказать свою правоту. А еще я выиграю вас, чтобы уберечь своих друзей от сердечной боли.
Мадлен захлопала ресницами и увлекла Дэнбери поближе к Биллингсгейту.
— Мне нравится ваше благородство. К слову о разбитых сердцах, вы не видели эту ужасную постановку «Отелло», что идет в этом сезоне?
— К несчастью, я смог посмотреть ее позавчера.
— Прошу вас, скажите, что вы присутствовали на спектакле две недели назад, когда Дездемона споткнулась и упала со сцены вниз головой.
— Нет, мне не повезло. — Дэнбери тихо засмеялся, а потом повернулся к Биллингсгейту: — А вы ведь там были, верно? Я всегда считал вас человеком искусства.
Биллингсгейт разжал объятия, и томящаяся в них брюнетка сразу же смешалась с толпой.
— Верно считаете. Только в ту ночь я был у себя в клубе.
Мадлен знала, что должна была лишь получить доступ к его документам, но соблазн обнаружить прорехи в его алиби оказался слишком велик.
— Правда? А мне показалось, что я видела ваш экипаж рядом с театром. Нет, это точно были вы. Я узнала герб.
— У меня нет экипажа с гербом. С того самого дня, как умер мой отец.
Дьявол! Мадлен внимательно посмотрела на Биллингсгейта. Зачем лгать о том, что так легко проверить? И почему в комнате убитого кучера оказался рисунок герба?
В разговор вступил лорд Бойл.
— Лучше бы вы отправились в театр. Вы выиграли у меня целое состояние в ту ночь. — Мадлен знала, что Бойл не является другом Биллингсгейта, поэтому он вряд ли пытался его прикрыть.
— Но вам наверняка удалось отыграться, когда он ушел? — спросила Мадлен.
Бойл тяжело вздохнул.
— К сожалению, он просидел в клубе до рассвета, продолжая выигрывать.
Итак, у подозреваемого было алиби. И тут уже никуда не денешься.
Привычка, отточенная годами, не позволила Мадлен обернуться, чтобы понять, услышал ли Гейбриел сказанное Бойлом или нет. Это будет для него настоящим ударом, потому что придется начинать расследование с самого начала и совсем без улик. Мадлен хотелось вернуться к нему и заставить обо всем забыть.
Словно ее ничтожное присутствие могло как-то ему помочь.
Мадлен взяла из рук одного из своих поклонников бокал вина и поднесла его к губам. Как бы там ни было, ей нужно закончить аукцион.
Биллингсгейт подошел совсем близко, и его рука принялась беззастенчиво блуждать по спине Мадлен. Его собственнические прикосновения раздражали и вызывали отвращение. Но ей все еще требуются его документы, потому что Гейбриел захочет убедиться в его непричастности к убийствам.
Биллингсгейт обхватил Мадлен за талию. Но та со смехом отстранилась.
— Не стоит трогать товар без разрешения.
В глазах Биллингсгейта вспыхнул огонь.
— Но вы мне позволили. Особым образом. — Его рука потянулась к груди Мадлен.
— Назад, Биллингсгейт. Ей это неинтересно. — Голос Гейбриела, подошедшего к Мадлен, источал лед.
Мадлен втянула носом воздух. Гейбриел отрезал путь к дальнейшему расследованию.
Ради нее.
Биллингсгейт сделал шаг назад.
— Почему? Она меня хочет.
Мадлен хранила молчание.
Лицо Биллингсгейта покрылось красными пятнами, но в последний момент он взял себя в руки и пожал плечами.
— Что ж, я не возражаю, если она будет играть роль скромницы. Это сделает нашу ночь более захватывающей.
От слов Биллингсгейта по спине Мадлен пробежал холодок. Но тот отошел в сторону.
Гейбриел многозначительно посмотрел на Биллингсгейта, а потом перевел взгляд на Мадлен, как бы спрашивая, стоит ли ему пойти за ним. Мадлен покачала головой. Причин испытывать гнев Биллингсгейта не было. Гейбриел с мгновение смотрел на Мадлен, а потом растворился в толпе.
Девушка развернулась к своим поклонникам и улыбнулась, драматично наклонив голову.
— У скромницы никогда бы не хватило духу довести аукцион до конца. — Мадлен обхватила свои груди, привлекая к себе голодные взгляды окружающих мужчин. Но несмотря на то что ей необходимо было их внимание, собственный поступок показался ей нелепым. Дешевым. — А у меня твердое намерение проследить, чтобы действо достигло своего апогея.
Мадлен быстро переключила внимание на Дэнбери. Несмотря на полное отсутствие энтузиазма, годы тренировок подсказали ей подходящий момент для того, чтобы коснуться его руки или чувственно провести языком по нижней губе. И это было Мадлен на руку, ибо пока она пыталась очаровать Дэнбери — красивого, богатого и весьма заинтересованного ею, — мыслями она снова и снова возвращалась к Гейбриелу.
Ей внезапно захотелось поскорее покинуть вечеринку.
И не просто захотелось. Будь ее воля, она подошла бы к Гейбриелу и отправилась за ним на край света, чтобы забыть обо всем.
Но ведь она действительно могла делать что хочет.
К примеру, броситься в объятия Гейбриела и объявить, что вместо того, чтобы продать свою девственность, она закрывает аукцион по велению собственного сердца.
Сердце Мадлен отчаянно забилось в груди при мысли об этом, хотя она всячески гнала ее прочь. Сиюминутное решение принесет лишь такую же сиюминутную страсть, за которой последуют годы сожалений.
Только вот будет ли она сожалеть?
Наверняка.
Возможно, будь она немного другой — более благородной, невинной и неиспорченной, — у них с Гейбриелом и появился бы шанс. Мадлен же предпочиталась, утешая себя фантазиями о том, что могло бы произойти, нежели испытывая горечь неудачи.
И когда она превратилась в такую трусиху.
В течение последних десяти лет риск присутствовал в ее жизни постоянно. Каждый день приносил с собой страх разоблачения, пыток, казни. А чем она рискует, бросившись в пучину своих чувств к Гейбриелу?
Только двумя крошечными вещами — своим сердцем и душой.
Мадлен отхлебнула еще вина и принялась подшучивать над окружавшими ее мужчинами, старательно избегая Биллингсгейта. Мадлен пошевелила пальцами. Она промочила туфли, и ее ноги начали замерзать. Она вновь оглядела стоящих вокруг нее мужчин. Вот теперь она заставит их делать еще более щедрые ставки, превратившись в ослепительную кокетку.
