Дональд Маккейг - Ретт Батлер
Флот федералов стоял на якоре в бухте. Захваченные «блокадные бегуны», казалось, несли звездно-полосатый флаг в каком-то смущении.
Ретт направлялся в контору фирмы «Хейнз и сын», когда кто-то остановил его криком:
— Эй, привет, непутевый!
— Будь я проклят, если это не Джейми Фишер! Что-то ты за всю войну не подрос ни на дюйм.
— Боюсь, не вышло. Господи, как же я рад тебя видеть! — Джейми пожал Ретту руку, — Пойдем, посмотришь, как мы подлатали бабушкин дом. Я сам чинил крышу. Разве я не трудяга?
На серой крыше особняка Фишеров из сланца местами чернели заплаты.
Джейми всунулся во входную дверь.
— Джулиет, Джулиет, погляди, кто восстал из мертвых!
Джулиет Раванель сняла пыльный платок.
— Надо же, Ретт Батлер… Будь благословенно твое злодейское сердце! — Джулиет прикинула стоимость костюма Ретта. — Слава богу, война не всех сделала нищими!
Джейми вздохнул.
— Бедная сестренка Шарлотта все до пенни вложила в ценные бумаги Конфедерации. Видимо, чтобы поддержать Эндрю. — Он чуть помолчал, — Такие деньги! Могла бы забыть хоть что-то, но… — Джейми развел руками, — Ретт, перед тобой стоит самый популярный в Чарльстоне тренер верховой езды. Я обучаю детишек янки, как не падать с пони.
— Отважный разведчик конфедератов в большой чести, — заметила Джулиет, улыбаясь.
— Я строг с родителями, поскольку они предполагают встретить требовательность со стороны Отважного Разведчика Конфедератов, но их дети видят меня насквозь и безошибочно распознают во мне такого же избалованного ребенка! — Широким жестом Джейми пригласил Ретта в дом, — Не споткнись о верхнюю ступеньку, Ретт.
Холл был обклеен новыми обоями и покрашен, полукруг лестницы отполирован до вишневого блеска.
Джейми приоткрыл дверь в гостиную, все еще заваленную обломками кирпича; из-под осыпавшейся штукатурки виднелась обрешетка.
— Внизу мы еще не приступали к ремонту. Зато полностью закончены и сданы саквояжникам три спальни.
— Ради золота, — с чувством сказала Джулиет, — они платят золотом.
— Твой новый шурин говорит, что лишь предатели сдают жилье внаем саквояжникам, — Джейми поджал губы, — Клянусь Богом, если Эндрю удастся найти нам платежеспособных жильцов-конфедератов, мы в тот же миг выставим янки на улицу! Ретт, я сражался рядом с Эндрю, а потом в той проклятой тюрьме делил с ним камеру. Как же это трудно, Ретт, поддерживать жизнь в человеке, который не желает ее длить!
— Эндрю всегда был склонен к меланхолии.
— Ну вот, а теперь он воротит от меня и собственной сестры нос, променяв нас на банду самых отъявленных головорезов-«патриотов».
— Патриотов, значит, — пробормотал Ретт, — А я-то надеялся, что мы покончили с патриотами.
— Довольно о моем глупом братце, — вмешалась Джулиет, — Помнишь Геркулеса и Суди? Они живут теперь на втором этаже кухонного домика.
К Джейми вернулась его обычная жизнерадостность.
— Геркулес приделал новые колеса к сломанной карете «скорой помощи», покрасил ее в желтое с черным, а Джулиет нанесла на стенки надпись: «Сдается в прокат».
— Очень красиво нанесла, — подтвердила Джулиет, оправляя платье.
— В старой дедовской касторовой шляпе Геркулес являет собой замечательное воплощение довоенного чарльстонского извозчика. Янки спрашивали Геркулеса, где мы спрятали своих скаковых лошадей. А когда тот рассказал одному, что последний раз видел Чапультапека в артиллерийской упряжке, янки даже пустил слезу. Ретт, ты останешься с нами на чай?
— Хотелось бы, да нужно поздравить своего нового шурина.
Джулиет фыркнула.
Ретт уже садился на коня, когда к дому подъехала карета и Джейми сказал:
— А вот и Геркулес. Ретт, ты просто должен похвалить его кеб.
В это время Геркулес помогал плотной негритянке сойти на тротуар.
Мистер Ретт, мы повсюду вас ищем. Мы слышали, что вы вернулись в город.
Платье Руфи Бонно было застегнуто до самой шеи, а волосы убраны под черную сетку.
— Мистер Ретт, — сказал Геркулес, — Думаю, вы знаете миссис Бонно.
— Мы старые друзья, — ответил Ретт, приподнимая шляпу.
— Капитан Батлер, — сказала Руфь Бонно, — мне нужна ваша помощь. Тунис в тюрьме. Моего мужа намерены убить.
Глава 26
НИЖНЯЯ СТУПЕНЬКА НАВЕРХУ
Южане, ненавидевшие и осыпавшие бранью Авраама Линкольна, даже те, кто ответил сецессией на его первое избрание, были поражены его убийством. Кем бы ни был Авраам Линкольн, южане знали, что он способен прощать. Когда Линкольн приехал в Ричмонд после падения столицы Конфедерации, его спросили, как следует поступить с побежденными мятежниками. Линкольн ответил: «Пусть налаживают жизнь. Не давите на них».
Радикальные республиканцы в Конгрессе были отнюдь не столь мирно настроены. У многих сыновья и братья полегли от пуль мятежников, влиятельного сенатора Чарльза Самнера один сецессионист избил до полусмерти, а у конгрессмена Таддеуса Стивенса рейдеры конфедератов спалили дотла железоплавильную фабрику. После убийства Линкольна именно эти радикалы взяли верх в правительстве Соединенных Штатов. Они отвергли вето президента Эндрю Джексона, а когда тот выступил против них, едва не добились его импичмента. Конгресс уволил избранных губернаторов на Юге и назначил на их места республиканцев. И многие из этих людей были либо скоры на расправу, ибо фанатичны, либо проявляли оба эти качества.
Конгрессмен Таддеус Стивене считал, что победителям следует «изъять у гордецов поместья, уравнять их с обычными республиканцами и пусть трудятся в поте лица, а их дети пусть идут в подмастерья и учатся ходить за плугом — только так можно научить надменных предателей смирению».
Толпы недавно освобожденных рабов наводняли города Юга. Множество миссионеров с Севера потянулись на Юг, который и без того считал себя достаточно христианским. Бюро по делам освобожденных негров кормило бывших рабов, обучало их и следило за оформлением трудовых договоров. Синие мундиры были повсюду.
До войны многие южане-рабовладельцы искренне считали, что их негры — практически члены семьи (с которыми, впрочем, всегда можно при желании расстаться, с выгодой продав). Поэтому когда негры начали выдавать солдатам Шермана укрытые фамильные сокровища и повсеместно бежать с плантаций, белые господа восприняли это как предательство со стороны любимых (хотя и умственно недоразвитых) детей.
Саквояжники, понаехавшие из городов Севера, где во время волнений военного времени чернокожих линчевали сотнями, изображали из себя высокоморальных наставников и лезли поучать южан, как следует относиться к неграм. Южане-пособники, ничем не проявившие себя ни до войны, ни во время ее, встречали их с распростертыми объятиями.
