Сабрина Джеффрис - Загадочный виконт
— Да. Очень мило. Улыбка Маркуса разом увяла.
— Мило?! Ты считаешь, что это… мило?!
Регина закивала как китайский болванчик, лихорадочно пытаясь сообразить, что он мог там написать.
— Мило… — с непонятной горечью в голосе повторил Маркус. — Что ж… все правильно. Другими словами, чем меньше говорить об этой дурацкой надписи, тем лучше.
— Не понимаю, о чем это вы, — растерянно прошептала Регина.
— Не притворяйтесь, мадам, это вам не идет. — Глухое ругательство слетело с его губ. Маркус резко отвернулся. — Вот, значит, как… Этот проклятый костюм, твое беспокойство, желание, чтобы твоя кузина непременно жила с нами… я все понял. Ты просто до смерти боишься остаться со мной наедине, да? Сама мысль об этом приводит тебя в ужас.
— Я этого не говорила! — воскликнула она, в полном отчаянии от обиды, которая звучала в голосе Маркуса.
— Я и так все понял… Господи, что же ей делать?!
— Бога ради, что там написано? — прошептала она, отчаянно надеясь, что случится чудо и он скажет. — Я не могу разобрать…
Маркус возмущенно фыркнул.
— Скажи же, что там написано! — взмолилась она. Уголок рта у него задергался.
— Хочешь услышать от меня, да? Чтобы лишний раз посмеяться надо мной? — Маркус машинально поскреб подбородок и коротко выругался, не обнаружив на привычном месте бороды. — И как это тебе всегда удается заставить меня выбросить все из сердца?.. Очаровываешь меня, застаешь врасплох, и я, дурак, забываю о твоей истинной натуре, о том, что за этой обманчивой мягкостью скрывается…
— О какой еще истинной натуре? — Святители небесные, о чем это он?!
— Что ты — Прекрасная, но жестокая дама, которая презирает тех, кому выпало несчастье влюбиться в тебя! Что ж, не волнуйтесь, мадам, сегодня вашей добродетели ничто не угрожает. Я не посягну на вас…
Отвернувшись от нее, он направился к двери, но Регина вцепилась в него как кошка.
— Проклятие, объясни же, о чем идет речь? — Глаза ее наполнились слезами. — Прошу тебя!
Ее искреннее отчаяние и слезы в глазах тронули его. Во всяком случае, он остановился. Но на лице Маркуса было написано раздражение.
— Перестань притворяться! Я же знаю, что ты ее прочитала! Можешь быть уверена, я нарочно попросил, чтобы надпись сделали без всяких дурацких завитушек и…
— Я не читала ее, — перебила его Регина. — Не читала.
— Ну так прочитай! — рявкнул он.
— Не могу. — Признание сорвалось с ее губ, прежде чем она успела сообразить, что делает.
— Очень даже можешь! — Маркус, схватив ее за плечи, чуть ли не ткнул ее носом в надпись. — Вот она — читай!
— Говорю же — я не могу ее прочитать! — Регина рывком стряхнула его руки. — Господи, Маркус, я ничего не могу прочитать! Понимаешь? Ничего! — И с рыданиями рухнула на кровать. — Я не умею читать!
Маркус молча хлопал глазами, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Что значит «Я не умею читать»?! Чушь какая! Как это — не умеет? Конечно, умеет! В конце концов, она же не какая-то там судомойка, а дочь герцога! Он сам видел, как она читает…
Стоп… а видел ли он?
Если порыться в памяти, она действительно отказалась прочитать при нем ту записку от Луизы. И постоянно переводила разговор на другую тему, стоило ему только завести речь о книгах. Что, кстати, тогда ляпнул этот щенок Фоксмур? «Я никогда не видел тебя с книгой в руках».
Но ведь только сегодня она поставила свою подпись на брачном договоре!
Горло у него внезапно сдавила тугая петля. Да. Она подписала… но вместо подписи поставила какую-то неразборчивую закорючку. Это было до такой степени не похоже на изящный почерк, принятый среди дам ее круга, что он тогда еще удивился. А когда он принялся подшучивать над тем, что она, мол, пишет как курица лапой, Регина ловко перевела разговор на другое.
— Я хотела сказать… я собиралась признаться тебе… потом, — вырывалось у нее вперемешку с рыданиями. — Я должна была… прости… мне так стыдно!
— Вовсе не из-за чего так рыдать, — кинулся к ней Маркус. Душа его разрывалась от жалости и сочувствия, а в голове, сменяя друг друга, роились самые невероятные догадки. Присев возле жены, он прижал ее к себе. — Перестань!
Ее отчаянные рыдания перевернули всю его душу. До этого он никогда не видел ее плачущей, и при мысли о том, что это он своим глупым упрямством довел ее до этого… да еще в день свадьбы…
— Ты такой начитанный! — по-детски хлюпая носом, прошептала она. — Я чуть с ума не сошла от страха — все думала, что будет, когда ты узнаешь… — Регина подняла к нему залитое слезами лицо. — Обычно Сайсели читает мне вслух, но теперь она в Лондоне… и…
— О Боже! — застонал он, чувствуя, что все становится на свои места. Теперь понятно, почему она требовала, чтобы Сайсели жила с ними! Почему предпочитала книгам балы. Почему отказалась петь с ним на суаре. Бедняжка не знала ту арию! А прочитать ноты просто-напросто не могла!
Вспомнив, как оскорбил ее при всех за этот ее отказ, Маркус съежился, как от удара, —чувство невыносимой вины придавило его к земле.
— Я хотела рассказать тебе раньше, — шептала она, уткнувшись мокрым от слез лицом в его жилет, — но боялась. Сначала было стыдно, а потом… когда оказалась скомпрометирована, то испугалась: а вдруг ты откажешься жениться на мне? Ну а теперь… — Регина уже больше не плакала, но лицо, которое она подняла, было трогательно беззащитным. — Прошу тебя, не аннулируй наш брак! Я… такого позора я не перенесу. Я сделаю все, что ты захочешь! Останусь тут на всю жизнь… никогда не вернусь в Лондон…
— Ш-ш-ш, дорогая. — Не в силах вынести это, Маркус закрыл ей рот поцелуем. Сердце его разрывалось от жалости и нежности. Все его нелепые обвинения, все подозрения, которые он бросал ей в лицо, теперь жгли его огнем. — У меня и в мыслях не было аннулировать наш брак! Ни по этой, ни по какой другой причине.
— Ты не понимаешь! — пробормотала Регина. Лицо ее стало белым, словно маска. — Я не научилась читать, потому что… потому что у меня что-то не в порядке с головой.
— С твоей головой все в порядке, уверяю тебя! — рявкнул он, крепко прижимая ее к себе.
— Да нет же! — Регина оттолкнула его. — Спроси Сайсели! Она тебе расскажет! — Теперь, когда самое страшное было сказано, она старалась поскорее выплеснуть все, что наболело. — Я не в состоянии нормально видеть буквы. А если пытаюсь читать, у меня тут же начинается жуткая головная боль. Но это не самое ужасное… Что, если у нас с тобой будут дети и они унаследуют это… или что-нибудь еще похуже… — Слезы вновь ручьем хлынули у нее из глаз. —О нет, лучше уж умереть!
— Даже не думай об этом! — Маркус поцелуями осушал ее слезы. Сердце у него сочилось кровью — ему казалось, что это он умирает. — С нашими детьми все будет в порядке. Я тебе обещаю.
