Карен Хокинс - Ты лишила меня сна
Кругом царила тишина, если не считать стука копыт лошади, возвращавшейся в свою конюшню.
Дождь барабанил по бесчувственному телу Трионы, смывая с лица ручейки крови.
* * *
— Наконец-то мы дома. — Хью спрыгнул с лошади и потянулся за Девон. Она соскользнула в его объятия, дрожащая от холода и усталости. — Тебе повезло, что дядя Дугал догадался обыскать все заброшенные строения в своем поместье.
Девон что-то пробормотала непослушными губами. Дугал бросил поводья Фергюсону и спешился:
— Ну и денек! Я умираю с голоду. Надеюсь, миссис Уоллис что-нибудь приготовила.
— Я тоже не прочь бы подкрепиться.
Хью крепче сжал в объятиях Девон:
— После того как поставишь лошадей в конюшню, Фергюсон, приходи в дом и поешь.
В одежде, с которой стекала вода, Хью внес Девон в дом и снял с нее промокший плащ.
Первой навстречу им выбежала Нора:
— Вы нашли ее!
В коридоре появилась миссис Уоллис:
— Слава тебе Господи!
— Ей нужна горячая ванна и еда, — сказал Хью.
— Особенно еда, — добавил Дугал.
— Сию минуту! — Миссис Уоллис повернулась к Ангусу. — У меня уже готов суп. Принеси полотенца и приготовь поскорее ванну с горячей водой.
Ангус тотчас же побежал выполнять поручение, она же снова обратилась к Хью:
— Где же была девчушка?
— Пережидала бурю в амбаре моего брата.
— Я рада, что у нее хватило ума не мокнуть под дождем.
Лицо Девон сморщилось:
— Я не хотела причинять такие н-не-приятности. Поверьте, очень жалею об этом.
— Успокойся! — Хью поцеловал ее в щеку. — Я рад, что мы тебя нашли. Если бы с тобой что-нибудь случилось… — Его голос пресекся, и он крепко сжал ее в объятиях.
— Девон!
Вниз по лестнице сбегали Кристина и Агги, и Хью предоставил девчонке возможность порадоваться встрече с сестрами.
Девочки бросились к Девон и принялись прыгать, выражая свою радость.
— Мы так беспокоились! — сказала Кристина, обнимая сестру. — Где она была? — спросила она Хью.
— В доме вашего дяди.
— Я так и думала! Я рада, что Катриона нашла вас!
— Катриона?
Улыбка Кристины потускнела:
— Разве не она?
Нора выступила вперед:
— Катриона отправилась в Макфарлан-Мэнор, чтобы сказать тебе, где находятся тайные места, которые выбрали девочки, чтобы прятаться там.
Сердце Хью остановилось во второй раз за этот день.
Парадная дверь широко распахнулась, и вбежал Фергюсон:
— Милорд! В конюшню вернулась лошадь без всадницы!
Пол закачался под ногами Хью.
Дугал помрачнел:
— Катриона не могла поехать в мой дом. Мы бы ее встретили.
— Должно быть, она отправилась по другой дороге! — сказала Кристина.
Все они с тревогой обернулись к ней.
— Накануне она видела, как мы с Девон двигались по старой тропе через долину.
— Я ведь запретил вам ездить по ней! Она опасна, — вскрикнул Хью.
— Мы пользуемся ею, только когда опаздываем, — она посмотрела на Дугала, — или когда у нас неприятности.
— Черт возьми! Катриона поехала по этой тропе. — Хью бросился к двери.
— Постой! — Дугал схватил брата за рук. — Сперва поешь. День и так был тяжелым.
Хью рывком высвободил руку:
— Мы должны ее найти!
Дугал кивнул:
— Не волнуйся. Мы найдем ее. Надеюсь, буря немного успокоится.
Нора посмотрела в окно:
— Она разыгралась не на шутку. Мои старые кости чутко реагируют на непогоду.
Ее глаза тут же подозрительно сузились:
— Это не твоя работа?
— Нет, — возразил Хью.
Он бросил взгляд на клубящиеся на небе черные тучи и молнии, прочеркивающие небо все ближе…
— В этом случае дело обстоит хуже.
Дугал еще больше нахмурился:
— Что ты хочешь сказать?
Нора нахмурилась:
— Именно также бушевала непогода, когда погиб ваш брат Каллум.
— Это когда мы нашли Хью на парапете почти без чувств?
— Да. Он потратил все силы на то, чтобы усмирить бурю. — Ее сморщенное лицо побледнело: — Мы ведь чуть не потеряли его той ночью. Верно? За дарованную нам силу и расплачиваться приходится дорого.
Дугал повернулся к брату, но Хью уже вышел из дома — туда, где бушевала буря.
Бормоча проклятия, Дугал плотнее запахнул плащ у горла и отправился вслед за братом.
Дождь тем временем припустил еще сильнее. Молнии чертили зигзаги над головой. Яростный ветер валил с ног, застилая глаза.
Лошадям приходилось двигаться медленно, осторожно выбирая, куда поставить ногу на предательской узкой тропе, переступая через камни и минуя скользкие края оврагов, полных жидкой грязи. В двух местах дождь начисто смыл грунт под ногами и им пришлось понукать лошадей, чтобы те перепрыгнули разверзшиеся на пути трещины.
Сердце Хью мучительно сжималось в груди. «Где ты, Катриона? Я должен тебя найти». Если с ней что-то случилось, это стало бы вечной болью, которую и описать-то было невозможно, и мысль эта была невыносимой. Он любил ее.
И ни разу не сказал ей об этом. Не признался, как она изменила всю его жизнь к лучшему. Никогда не говорил, какое счастье просыпаться рядом с ней.
— Смотри! — крикнул Дугал и указал вперед.
На краю тропинки лежала шляпа Девон. Может быть, Катриона тоже заметила ее? Она остановилась здесь и…
— Давай-ка поглядим там, внизу! — Дугал указывал на ущелье.
Хью спрыгнул с лошади, и тотчас же его сапоги погрузились в жидкую грязь. Он остановился на краю тропинки, всматриваясь в ущелье.
Сначала он не увидел ничего. Потом что-то зацепило его взгляд. Морщась и щурясь, чтобы лучше видеть сквозь непрерывный дождь, он разглядел Катриону на узком выступе скалы. Юбка прилипла к ногам, голова Катрионы свесилась и поток воды заливал ее всю.
Его грудь чуть не разорвалась от тревоги. Он бросил поводья Дугалу.
— Дай мне веревку, Хью. Ты не сумеешь…
Но Хью уже спускался вниз по крутому склону холма. Было чудом то, что мокрые кусты, за которые он цеплялся, не вырвались с корнем, а размокшая от дождя земля на склоне не обрушилась. Вскоре Хью оказался на выступе скалы рядом с Трионой.
Она лежала, прижимаясь щекой к поверхности камня, и мутная вода образовала коричневатый нимб вокруг ее головы. Дождь заполнил углубление в скале, и этот водоем грозил поглотить ее. Хью склонился над ней, стараясь защитить от дождя.
— Катриона! Она не двигалась.
Он дотронулся до нее, ощупал тело в поисках ран. Похоже было, что их нет, но одна ее рука застряла в трещине. Как он ни пытался ее освободить, ничего не выходило. Дождь продолжал барабанить, и яма, в которой лежала Катриона, становилась все глубже.
