Стефани Лоуренс - Неуловимая невеста
Моя спальня в Маллингем-Мэноре.
Дорогой дневник!
У меня есть немного времени до ужина.
Сегодня был день объединения и ожидания.
Когда я проснулась, Гарета, как обычно, уже не было. Окончательно измотав меня, он ушел на рассвете. И все же события этой ночи подтвердили мои мысли: между нами настолько прочная связь, что ни я, ни он не можем этого не признать. Когда мы вместе, между нами взаимное благоговение, взаимная преданность. Потому что мы обожествляем друг друга.
Этим утром я не пишу о нашей свадьбе. Скорее, пытаюсь сформулировать собственные мысли. И поскольку снег, хоть и постоянно тающий, все еще держит нас в доме, в этом месте относительной безопасности, где все невзгоды отодвинулись куда-то далеко, я наконец смогла достичь некоторого прогресса.
Я много беседовала с пожилыми леди — они такие душечки, — наблюдала за Тристаном с Леонорой и Джеком с Клэрис. И кажется, поняла, что необходимо для успешного брака между мной и Гаретом.
Доверие. Равенство. Сознание взаимной силы и готовность принять слабости друг друга, разделить беды и горести. Страдания и бремя. Триумфы и радости.
Поэтому, дорогой дневник, я полна решимости и с ясной головой жду. Конца миссии Гарета. Конца Черной Кобры. Скорее бы!
Я чувствую, что стою на пороге не только большого счастья, но и волнующего путешествия, которое продлится всю мою оставшуюся жизнь. Но я не могу сделать первый шаг, пока этот злосчастный Черный Кобра не пойман и не посажен под замок.
Мы надеемся, что скоро придет известие от Вулверстона.
Молюсь, чтобы так и было.
Э.».
Посланец от Вулверстона примчался поздно вечером и отдал пакет Тристану.
Тристан поблагодарил его и поручил заботам дворецкого, а сам отправился в гостиную, где остальные сидели и болтали у камина.
Все выжидающе уставились на него, ожидая, пока он откроет пакет. Тристан, хмурясь, вытащил два сложенных листочка и отдал один Леоноре.
— От Минервы, — пояснил он Гарету и Эмили. — Это жена Ройса.
Сам он прочитал второе послание и сообщил о предстоящем путешествии.
Все стали обсуждать детали путешествия, причем леди участвовали в разговоре наравне с джентльменами, тем более что послание Минервы содержало приглашение Леоноре и Клэрис вместе семьями посетить Элведен. Джек и Тристан переглянулись, но спорить не стали, очевидно, посчитав Элведен достаточно спокойным местом, тем более что сами они скоро там будут.
Наконец все было решено.
Леонора, взглянув на часы, поднялась.
— Уже поздно, а нам нужно выехать завтра как можно раньше. Джентльмены, предоставляем вам организовать кучеров и экипажи, а мы поговорим с людьми.
Мужчины кивнули и вернулись к своей дискуссии.
Эмили последовала за Леонорой в холл. Леонора позвонила Клидеро.
Эмили дали самое простое задание. Она объяснила Уотсону, что от них требуется, зная, что он все подробно перескажет остальным, после чего, оставив Леонору объясняться с дворецким, а Клэрис — отдавать приказания кормилице, поднялась наверх и направилась к себе. С ее уст не сходила улыбка.
Последний рывок от Маллингем-Мэнора к Элведену, и их путешествие будет закончено. Еще два дня. И они с Гаретом могут обсудить будущее. И их свадьбу.
Эмили была слишком возбуждена, чтобы сидеть, а тем более спокойно лежать. В ночной сорочке она вышагивала перед камином, накинув на плечи шаль. Немного погодя открылась дверь и вошел Гарет. Эмили остановилась. Ее лицо светилось надеждой и энтузиазмом.
Гарет закрыл дверь и улыбнулся. Потом, внезапно став серьезным, прошептал:
— Еще два дня. — Немного поколебавшись, он схватил ее в объятия и прерывисто вздохнул. — Я не хотел ничего говорить, пока все не закончится. Но… я не могу продолжать путь, не сказав того, что скажу сейчас. Мы сейчас строили планы, прямые и простые: едем по этой дороге, делаем то-то и то-то, а когда доберем до Элведена, все будет кончено. Но это нелегко. Мы знаем, что Черная Кобра соберет силы, чтобы напасть на нас на этом отрезке пути. Лучшие силы. Элиту. Ему отчаянно нужно письмо. На это мы и рассчитываем, планируя значительно уменьшить его армию. И на то, что он сделает ошибку, которая обличит его, как Черную Кобру, еще определеннее, чем письмо, которое мы везем. И все это означает реальную опасность. Реальную угрозу гибели. — Гарет снова помедлил, подыскивая нужные слова. — Я еще не просил тебя стать моей женой. Не просил, как полагается. Я хочу этого… намереваюсь… но меня могут убить или покалечить, а в этом случае не желаю тебя связывать.
Эмили нахмурилась, хотела что-то сказать, но Гарет продолжал:
— Не хочу, чтобы ты оставалась рядом, если мне нечего будет тебе предложить. Но…
Эта часть была самой трудной. Эмили молчала и внимательно слушала.
Глядя ей прямо в глаза, он черпал силу и спокойствие в этих зеленовато-карих глубинах.
— Я хочу жениться на тебе, хочу такой же брак, как у Джека и Клэрис, у Тристана и Леоноры. Не знаю, возможно ли это, сумею ли я… Думаю, что смогу, и хочу попытаться. С тобой. Хочу, чтобы у нас было это, хотя не в силах объяснить, что «это» такое.
В ее глазах сияло понимание, а лицо светилось счастьем Тугой узел страха, свившийся в груди, ослаб.
Эмили подступила ближе и провела ладонью по его щеке.
— Я могу объяснить. Последние несколько дней я ни о чем другом не думала, смотрела и училась тому, что поможет сделать брак крепким. Я знаю, что мы должны делать. Нужно доверять друг другу, ценить друг друга и делить все, хорошее и плохое.
У Гарета перевернулось сердце. Подняв руку он прижал палец к ее губам.
— Больше ничего не говори.
Широко раскрыв глаза, она вопросительно уставилась на него.
— Это старое поверье. Вернее, солдатское суеверие. В нем есть своеобразная логика. Идя в битву, следует сделать все, чтобы тебе было нечего терять. Ну, или почти нечего. Сражаться, зная, что у тебя есть то, что дороже жизни, означает искушать судьбу. Более того, это опасно. Потому что драка неизбежно вступает в противоречие с инстинктом самосохранения. Оказываясь лицом к лицу с врагом и зная, что тебе есть что терять, становишься слабее. Это так отвлекает! Да, я хочу, чтобы ты стала моей женой, но не желаю говорить об этом и делать какие-то заявления или принимать решения сейчас. Ты понимаешь меня?
Ее улыбка стала еще увереннее. Она прильнула к нему, и он крепко ее обнял. Эмили сжала его лицо ладонями и прошептала:
— Понимаю.
Он наклонил голову и поцеловал ее. Эмили ответила на поцелуй с неукротимой страстью, с абсолютным самозабвением. Ее радость, готовое вырваться наружу счастье были такими нескрываемыми, такими мощными, что она не могла их сдержать.
