Джоанна Линдсей - Будь моей
И так как плотские желания, в последнее время не давали ей покоя, Александра надеялась, что их брак будет заключен до того, как Василий узнает о ее беременности, потому что девушка твердо решила получить свою первую брачную ночь, которая, возможно, окажется и последней. А если что, она просто потребует ее, потому что, после того как Василий открыл Александре радости тела, а потом оставил ее томиться и ждать большего, он просто обязан подарить ей хотя бы одну ночь.
Когда они прибыли в столицу Кардинии, шел ДОЖДЬ.
Василий и Лазарь пожелали сопровождать Александру в коляске, любезно предоставленной в ее распоряжение Василием три недели назад, когда он увидел, что Александра сходит с корабля в платье, а не в штанах для верховой езды. Дело в том, что, предаваясь печальным раздумьям, она не успела сообразить, что ее любимый балахон уже не годится.
Но девушка не стала возражать против коляски еще и потому, что для нее не нашлось подходящей верховой лошади, а кроме того, она не была уверена, что ей полезно ездить верхом на третьем месяце беременности. И Александра предпочла не рисковать, пока не посоветуется с доктором на этот счет, хотя давно уже скучала по ежедневным прогулкам верхом, До последней минуты Василий не говорил Александре, что ей снова предстоит остановиться в доме его матери, а когда наконец признался, его интонации ясно говорили, что он ждет возражений. Однако Александра не стала спорить, несмотря на то, что с ужасом ожидала встречи с графиней.
Она решила, что обязана извиниться перед ней, и приготовилась сделать это, когда они приедут, но Мария встретила их на пороге, и Александре предстояло сначала услышать то, что скажет матери Василий.
— Значит, ты ее нашел, — начала Мария.
— Я же говорил, что найду, мама. Завтра состоится наша свадьба, так что Александра проведет здесь всего одну ночь, и прошу тебя не упоминать о ее прежнем поведении. Это было сплошное притворство, поэтому ты можешь не беспокоиться, что…
— Да, да, я уже все знаю, — перебила Мария, и Василий с Александрой застыли с открытыми ртами.
— Но откуда? — воскликнул Василий.
— Вскоре после твоего отъезда приехал барон и объяснил мне, что хотя его дочь кое в чем непохожа на других девушек — он имел в виду лошадей, — но во всем остальном она вполне светская дама. Я была просто в шоке, и барон тоже, когда я рассказала ему…
— Оставим это, мама, если не возражаешь. Он вернулся в Россию?
— Когда его дочь неизвестно где?! — воскликнула Мария, всем своим видом показывая, что уж ему-то, как рыцарю, следовало им лучше разбираться в родительских чувствах. — Он сам собирался ее искать, но я убедила его, что ты привезешь Александру, и, конечно, предложила ему свое гостеприимство.
— Так он здесь?
— Да, наверху, и тебе следует кое-что узнать, Василий. Барон признался мне, что никогда не существовало никакой…
Но этого Александра уже не слышала. Она начала пятиться, как только графиня упомянула о бароне, и скоро оказалась уже за дверью, на пути в конюшню.
Как посмел отец приехать сюда после всего, что сделал с ней?
Лицемер, он притворился, что ему есть дело до…
— Алин, что с тобой, дорогая?
Василий нежно удержал ее за руку, но Александра прятала лицо, пока не смахнула слезы. Она не хотела, чтобы граф видел ее плачущей.
— Не знаю, — ответила она. — Но только я никогда больше не хочу видеть своего отца.
Неужели она различила вздох облегчения или ей только показалось?
— В таком случае ты его не увидишь. Я отвезу тебя к королеве. Она позаботится, чтобы до свадьбы тебя никто не беспокоил, а потом мы уедем в одну из моих усадеб. Но… могу я спросить, почему ты не хочешь его видеть?
Александра была слишком расстроена, чтобы оценить его такт или задуматься о том, как он воспримет ее ответ.
— Потому что он мог покончить с этой помолвкой еще до нашей встречи, но не сделал этого. По его вине мы прошли через бездну унижений, и я не могу этого простить.
Василий немного помолчал:
— Скажи, Алин, а если бы он сейчас предложил разорвать нашу помолвку, твое слово по-прежнему останется в силе?
— Раз уж я обещала выйти за тебя, если ты сам меня не отвергнешь, то полагаю, я должна его сдержать.
— Даже, если бы не было никакой помолвки? Она хмуро посмотрела на него:
— Ты в своем уме?
— Глупый вопрос, я понимаю, но, по правде говоря, для меня это важно. Дело в том, что я хочу официально попросить твоей руки.
Дрожь восторга, пронзившая Александру, удивительно напоминала боль, и она даже не обрадовалась.
— В атом нет необходимости, Петровский!
— Сделай мне одолжение, Алин, пожалуйста. Ты выйдешь за меня замуж?
— Да.
— Даешь мне слово?
— Не торопи события, Петровский. Ты все время давишь на Меня. Ладно, вот тебе мое слово, хотя это последний раз, когда я что-нибудь кому-нибудь обещаю.
Прежде чем она успела договорить, он сгреб ее.
Когда Василий разжал объятия, девушка была слегка смущена и не могла отдышаться.
— А это еще зачем? Он улыбнулся:
— Это благодарность человека, который всегда спешит и наседает. Ее глаза сузились:
— В следующий раз, Петровский, просто скажи «спасибо».
Глава 35
Василий ждал свою невесту у королевской часовни; его друзья болтались рядом и подтрунивали над ним, потому что он явился слишком рано, но если бы Василий не боялся вопроса Александры: «К чему такая спешка?» — то настоял бы на том, чтобы свадебная церемония состоялась еще вчера. Графу казалось, что все вокруг ужасно медлительны, он с нетерпением ждал заветного часа и не мог перестать волноваться, пока все не закончится.
До сих пор ему удавалось избежать встречи с бароном. Если повезет и дальше…
Но тут вместо Тани, которая должна была появиться и объявить, что идет Александра, в дверях возник Константин Русинов, мрачный как туча, а голос его прозвучал, как раскат грома:
— Где вы прячете мою дочь?
Василий вздохнул. Ему не повезло — собственно не везло с тех пор, как он повстречал дочь этого человека. Но граф был полон решимости покончить с этим невезением.
Русинов многозначительно посмотрел на Штефана:
— Вас не затруднит оставить нас вдвоем? Штефан посмотрел на разгневанного отца, потом на Василия и удивленно поднял черную бровь:
— Как ты считаешь?
— Черт побери, 1-11тефан…
Король хихикнул и, обняв одной рукой любопытного Лазаря, а другой — озадаченного Симона, выпроводил их из комнаты и вышел сам.
Оставшись наедине с Константином, теперь уже донельзя смущенным, поскольку он узнал короля Кардинии, Василий, не обращая внимания на его состояние, сказал:
