Тесса Дэр - Пленник ее сердца
– О, Полина, – выдохнула Сюзанна, – любой мужчина, увидев вас в этом наряде, непременно падет к вашим ногам, а если нет…
– Пусть тогда съест собственную шляпу, – закончила за нее Минерва, злорадно потирая руки. – Сделайте то, о чем вас просят, Полина: отомстите за всех отвергнутых женщин, за всех, кем пренебрегли, над кем глумились. Это ваш шанс совершить по-настоящему добрый поступок – не упустите его.
Полина благоговейно коснулась мерцающей ткани. Ей незачем и некому доказывать свою значимость, не нужен и роскошный гардероб или богатство, приличествующие герцогине, но появиться на людях в этом платье она должна хотя бы раз, ведь оно было сшито для нее.
– Хорошо, – наконец сдалась Полина. – Будь по-вашему.
– Один момент, – сказала Сюзанна. – Мы станем делиться задуманным с мужьями?
– Нет, ни в коем случае! – заявила Минерва. – А то Колин присвоит всю славу себе. Пусть это будет наша с вами победа, и ничья больше. Мы всем покажем, на что способны леди из Спиндл-Коув.
Полина не чувствовала особой уверенности, что их предприятие ждет успех, и, по правде говоря, сильно сомневалась, что даже в этом платье не будет смотреться в столь изысканном обществе белой вороной, но зато после бала можно уехать домой с гордо поднятой головой. Никто не посмеет тогда сказать, что она испугалась.
– Коринфские капители. – Отчего эти два слова сорвались у нее с языка, она и сама не поняла, глядя на роскошную колоннаду перед фасадом резиденции принца-регента.
– Что-что, Полина?
– Верхние части вон тех колонн. Это коринфские капители.
За эту неполную неделю в Лондоне Полина успела забить голову самыми разными сведениями в поразительно широком ассортименте. Увы, чему она так и не научилась – так это искусству скрывать тревогу и волнение. Впрочем, глядя на Сюзанну и Минерву, она могла утешиться тем, что эти леди тоже не слишком преуспели в этой науке. По всему было видно, что они сильно нервничают.
– Балы не наша стихия, – призналась Минерва. – Наверное, стоило вас об этом заранее предупредить.
– Ничего страшного, – попыталась успокоить ее Сюзанна. – Мы все время будем держаться вместе.
Пока они втроем медленно продвигались к парадному входу, Сюзанна, самая высокая из них, вытягивая шею, пыталась рассмотреть за головами тех, кто шел впереди, что происходит у входа.
– Вот черт, они просят каждого назвать имя и сверяются со списком.
Плохие новости. Полина знала, что в начале недели она была в списке, но после сегодняшних событий ее наверняка вычеркнули. Или, возможно, внесли в другой список – тех, кого нельзя впускать ни в коем случае.
– Вы могли бы назваться чужим именем, – предложила Минерва. – Например моим. Я не стану возражать. Все подумают, что своему чудесному преображению я обязана тем, что решила вдруг снять очки.
– Нет, – с улыбкой ответила Полина. – Вы очень добры, но я не могу принять ваше предложение. Или я буду самой собой, или не буду вовсе.
Вместо того чтобы двигаться в очереди вместе со всеми, Полина решила приотстать. Ей не хотелось, чтобы на леди Райклиф и леди Пейн пала тень ее скандала. Они привезли ее сюда, но за последствия она ответит сама, не навлекая беду на других.
Не может быть, чтобы в бальный зал можно было попасть лишь с парадного входа. Должен быть и другой вход, для прислуги. Вот им она и воспользуется. В конце концов, она была и оставалась прислугой.
Проведя украдкой рекогносцировку на местности, Полина нашла заветную дверь и, открыв ее, оказалась в узком длинном коридоре. Пройдя мимо помещения, где, судя по жару и звукам, оттуда доносившимся, располагалась дворцовая кухня, она увидела лакея с подносом, наполненным пустыми бокалами, и поняла, что должна идти туда, откуда он пришел.
Дойдя до лестничного пролета, Полина остановилась и прислушалась. Сверху раздавалась музыка. Полина поднялась на этаж выше, свернула по коридору направо, потом еще раз направо…
И едва не столкнулась с нарядно одетым джентльменом.
– Простите, – сказала она скороговоркой. – Я…
Переведя взгляд с начищенных сапог на лицо господина, она едва не вскрикнула.
«Вот блин!»
Безупречно подогнанный по фигуре фрак. Белые перчатки. Свежий багровый рубец на левой щеке.
– Лорд Делакур.
Грифф был прав – шрам скорее всего останется у него на всю жизнь.
Вот и поделом ему.
– Я знал, что увижу вас здесь.
– Прошу прощения…
Полина попыталась проскочить мимо, но Делакур успел схватить ее за руку.
– Я не позволю вам осуществить задуманное. Мы с Халфордом всю жизнь знакомы, и я знаю, что ему на пользу, а что во вред, даже если он сам этого не знает.
Сердце ее подпрыгнуло. Стало быть, Гриффин тоже здесь?
– Пустите меня!
Делакур не внушал ей страха, хотя был мужчиной крупным и неслабым. И, что еще важнее, он здесь, в отличие от нее, в своей стихии, а значит, друзей на этом балу у него никак не меньше сотни, не то что у нее – раз-два и обчелся.
В честном бою его не одолеть, и если она не придумает, как его перехитрить, то на бал ей не попасть никогда. Как, впрочем, и на дилижанс.
– Чего вам надо? Денег? – Делакур отпустил ее руку и, достав из нагрудного кармана банкноту в пять фунтов, помахал ею у нее перед носом. – Так возьмите их и убирайтесь. Воспользуйтесь выходом для прислуги – вам, подавальщице из трактира, здесь не место.
Щеки Полины вспыхнули. Кто он такой, чтобы указывать, где ее место? И вот уже она видела перед собой не Делакура, а отца, когда тот вырывал у нее из рук ее сокровище – книгу, раздобытую в трактире. Делакур олицетворял все те двери, что с шумом захлопывались перед ее носом, потому что таким, как она, там не место.
Ей захотелось огрызнуться, чем-нибудь в него швырнуть, плюнуть в лицо.
Но ситуация требовала от нее иного.
Гордо расправив плечи, она окинула его долгим взглядом, наполненным до краев ледяным презрением, и с превосходной дикцией произнесла:
– Идите к черту!
И пока Делакур приходил в себя, проскользнула мимо него и оказалась в ярко освещенном вестибюле дворца, среди толпы гостей, собравшейся у входа в бальный зал. Полина решила не искушать судьбу и действовать быстро, пока не пропал запал. Конечно, лезть вперед, в обход очереди, не слишком вежливо, но весь город уже знал, что она не леди, и уронить себя в глазах этих высокородных господ еще ниже она все равно бы не смогла.
Полина назвала себя мажордому, и он громко объявил:
– Мисс Симмз из Суссекса.
Повисла гробовая тишина, если не брать в расчет громкий стук ее сердца. Руки Полины дрожали, и, чтобы скрыть дрожь, она стиснула их в кулаки, прижав к бокам.
«Дыши ровно!» – приказала она себе.
