Джулия Лонг - Ловушка страсти
— Тогда тебе придется все время проливать кровь.
Женевьева рассмеялась.
— Чтобы хоть как-то смягчить последствия скандала, я всю мою жизнь посвящу тому, чтобы сделать тебя счастливой.
— Тогда тебе придется жить очень долго, потому что мое единственное счастье — это ты.
Его плечи затряслись от смеха, и внезапно Женевьева ощутила прилив нежности. Она чувствовала себя робкой, ей хотелось защитить его, но ведь герцог был мудрее ее. Ей придется с этим смириться.
Он нежно отстранил ее и сделал шаг назад. Потом посадил ее на стол и наклонился к ней:
— Женевьева, я должен кое-что сделать…
— Да?
У нее перехватило дух.
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
— Хочу, чтобы ты запомнила это навсегда.
Женевьева знала: так оно и будет.
Эпилог
Пока герцог хлопотал о специальном разрешении на брак, Женевьева решилась сделать самый трудный поступок в своей жизни. Она пригласила Гарри на прогулку в сад. Ей казалось, будто ее ведут на расстрел, и, возможно, теперь каждое серьезное изменение в жизни станет сопровождаться подобной церемонией. Гарри поднял с земли упавший лист — его еще не успели раздавить, и он не сгнил от дождя.
Когда Женевьева все ему рассказала, он долго молчал. Как можно короче она объяснила ему: не может она выйти за него замуж, потому что выходит за герцога.
— Не могу сказать, что я очень удивлен, — наконец произнес Гарри.
Женевьеве не хотелось, чтобы он вдавался в объяснения, поэтому она поспешно добавила:
— Прости, если причинила тебе боль.
Гарри вздохнул, кивнул и, сжав губы, продолжал кивать. У Женевьевы появилось ужасное подозрение, что именно так мужчины пытаются сдержать слезы.
Наконец он раздавил лист пальцами. Возможно, для него это был символический жест.
— Ты когда-нибудь любила меня? — наконец спросил он.
— Конечно, — удивилась Женевьева. — Я и сейчас люблю тебя, Гарри.
Он коротко рассмеялся:
— Как лучшего друга.
Она не стала поправлять его. Он смущенно повторял свои же слова, возможно, впервые в жизни осознав их смысл так же, как она в тот день, когда он сообщил о своем намерении жениться на Миллисент. Насколько нелепыми и обидными могут быть столь теплые слова.
Гарри сунул руки в карманы и пристально посмотрел на Женевьеву, словно увидел ее впервые, удивляясь и недоумевая, и его лицо отражало множество эмоций. Все было почти как в тог день, когда он наконец предложил ей стать его женой.
Женевьева не испытывала радости.
Они молчали. Хотя ей всегда хотелось оградить Гарри от страданий, порадовать его, она не стала спрашивать, о чем он думает. Ему придется понять это самому и принять.
— Возможно, я отправлюсь на материк, — с вызовом произнес он. — Завербуюсь в иностранную армию.
— Надеюсь, ты этого не сделаешь.
— Скорее всего нет, — мрачно согласился Гарри, — Хотя пребывание на материке пошло бы мне на пользу.
Женевьева слабо улыбнулась, Гарри улыбнулся в ответ.
— Гарри, герцог действительно хочет передать тебе Роузмонт. Он проиграл его в карты и всегда следует правилам игры. Поместье теперь твое.
— Скорее, он хотел подарить его тебе, Женевьева.
Она промолчала, потому что герцог именно этого и хотел. Поэтому он и оставил Женевьеве ту записку.
Ему все удалось.
— Теперь оно твое.
— Неплохой утешительный приз, могло бы быть и хуже, — криво усмехнулся Гарри. Его голос звучал иронично и твердо.
Женевьева подумала, что страдание поможет придать его характеру новые оттенки, сделать его глубже и острее, чтобы сделать Гарри по-настоящему интересным мужчиной.
Ей было жаль, что именно она должна ему в этом помочь. Но она никогда не станет сожалеть о любви к мужчине, чья личность привлекла ее с первой встречи.
— Что ж, это уже лучше, милая, — с облегчением произнесла мать, обняв и поцеловав Женевьеву, когда узнала, что она выходит замуж за герцога.
Мать была всегда непредсказуема. А отец улыбнулся:
— Ты уверена, что тебе нужен именно герцог и ты не станешь менять мужчин как перчатки? Точно ли он последний, кого ты нам представишь? — шутливо спросил отец, одобрив ее выбор.
Вне всякого сомнения, он уже предвкушал бесконечные вечера за карточным столом.
Глаза ее родителей были слегка затуманены.
— Вот видишь, — обратился Йен к Колину в «Свинье и чертополохе». — Я все же оказал ему услугу. В нашем доме он нашел себе подходящую жену.
Колин хмыкнул:
— Сейчас тебе легко говорить, но я никогда не забуду выражения твоего лица, когда Женевьева заявила, что выходит за герцога.
И Колин быстро изобразил гримасу Йена.
— Значит, у меня был такой вид, словно меня ударили дубинкой по голове? Большое спасибо, очень мило.
У Йена было неприятное предчувствие, что Колин до конца жизни не перестанет его поддразнивать.
С насмешливым взглядом Колин высоко поднял пивную кружку и отхлебнул.
— Думаешь, он действительно хочет жениться на Женевьеве?
— Он запросил специальное разрешение. Этот парень совершенно потерял голову. Свадьба через несколько дней.
— Что ж, отлично!
Глаза Колина увлажнились при мысли о предстоящей свадьбе, и Йен пнул его ногу под столом, прежде чем брат примется напыщенно рассуждать о прелестях супружеской жизни.
— Ай! Так, значит, герцог не собирается тебя убивать?
— Нет. Он сказал, Женевьева пообещала убить его самого, если с моей головы упадет хотя бы волосок, а ему дорого все, что дорого ей, так что мстить мне он не станет.
Герцог отвел его в сторону, чтобы это сказать. Йен предпочел не упоминать его слова о том, что ему дороги даже те привязанности Женевьевы, которые он сам считает пустяковыми.
Йен надеялся, возможно, в один прекрасный день они с герцогом станут друзьями.
— Кто бы мог подумать, что наша Женевьева такая строгая? — удивился Колин.
— Я бы ни за что не догадался.
Они выпили за счастье сестры.
Женевьеву и Монкриффа обвенчал в церкви Пеннироял-Грин Адам Силвейн, и когда в день их свадьбы часы пробили полночь, они уже крепко спали в объятиях друг друга.
Проснулись они, только когда солнце уже взошло высоко.
