Дебра Дайер - Возлюбленная колдуна
— Не волнуйся; она не проснется, пока я не уйду.
— Надеюсь, больше никто нам не помешает?
— Мы в полной безопасности. — Эйслинг встала и подошла к Лауре. Мгновение она рассматривала спящую.
— Какая прелестная девушка. Хотя немножко своевольная. — Она улыбнулась Коннору. — Однако, я думаю, что вы отлично поладите.
— Конечно. — Коннор глубоко вздохнул, снова почувствовав боль. — Но, к сожалению, она считает, что должна выполнять все желания отца.
Эйслинг подняла золотистые брови.
— А он по-прежнему хочет, чтобы она вышла замуж за этого противного Филиппа Гарднера?
Коннор кивнул.
— Я могла бы повлиять на него. — Эйолинг нахмурилась. — Странно, что ты сам этого не сделал.
— Это заманчиво. Но я хочу выиграть битву без всякой магии.
— Без магии? — Эйслинг подошла к нему, и между ее золотистыми бровями пролегла тонкая морщинка. — Коннор, я посылала тебя сюда не для того, чтобы ты забывал свой дар.
— Зачем же ты посылала меня сюда, Эйслинг?
— Ах! — Эйслинг опустила ресницы. — У меня были свои причины.
— Какие же?
— Это мое дело. — Она взмахнула подолом, и вокруг нее засияли золотые звездочки. — Ты все узнаешь, когда настанет время.
— Эйслинг, я…
— Мне нужно уходить. — Она прижала пальцы к его лбу, затем послала ему поцелуй. — Не волнуйся, сумрачный воитель. Я буду неподалеку.
— Подожди! — Коннор попытался сесть. — Я…
— Потом, дорогой. — Эйслинг подняла руки и, щелкнув пальцами, исчезла в вихре белого шелка и сверкающих золотых звезд.
Коннор упал на подушку, застонав, когда тупая боль пронзила ему спину. Он взглянул на Лауру, наблюдая, как она просыпается. Ее густые ресницы затрепетали, она глубоко вздохнула и, открыв глаза, заморгала.
— Коннор! — Лаура выпрямилась в кресле, глядя на него так, как будто он вышел из могилы. — Ты проснулся!
Он улыбнулся.
— Я чувствую себя гораздо лучше.
— Боже мой! — Она поднялась с кресла, как марионетка, которую дернули за ниточки, опустилась на кровать рядом с ним, прикоснувшись к его щекам дрожащими руками. — Ты правда жив? И ты поправишься, правда?
— Я буду в полном порядке. — Он накрыл ее руки своими ладонями, прижимая пальцы к своей щеке. — Не волнуйся ни о чем.
Лаура закрыла глаза, и дыхание вырвалось из ее уст долгим вздохом, согревшим его щеку.
— Врач говорил, что ты не доживешь до следующего дня.
Коннор покачал головой, прижавшись губами к ее мягкой ладони.
— Врач ошибался.
Она посмотрела на него глазами, полными слез.
— Кажется, мне дарован второй шанс. Коннор лежал неподвижно, позволяя ее чувствам вливаться в него, унося боль разрыва, ибо то, что наполняло его, было чистой, незапятнанной любовью, которую она питала к нему.
— Коннор, я хочу стать твоей женой, если это тебя еще интересует.
Коннор убрал непослушный локон с ее щеки и погладил шелковистые пряди.
— А что скажет твой отец? На ее густых темных ресницах дрожали слезы.
— Я постараюсь, чтобы он понял меня.
— А если он не поймет? Тогда тебе придется выбирать.
— Знаю. — Она проглотила комок. — Но кроме того, я знаю, что не могу жить без тебя.
Глава 25
— Поразительно, как быстро молодой человек поправился. — Дэниэл стоял у окна в гостиной на втором этаже, подняв лицо к солнечным лучам, которые струились сквозь стекла золотыми стрелами. — Я очень рад, что лорд Синклер привел к Коннору своего врача, но похоже, ему тут особенно нечего делать.
— Пожалуй, доктор Хастинг рановато отказался от своего пациента. — Лаура присела на край ампирной софы, водя пальцем по зеленой полоске на тугой подушке. — Слава Богу, он ошибался, и рана была не столь опасна.
Дэниэл кивнул. Мгновение он стоял, глядя в окно, пока Лаура пыталась придумать, с чего начать разговор о своем будущем замужестве.
— Лаура, я думаю, что нам нужно…
— Папа, мне нужно сказать тебе… — начала она, перебивая отца.
— Извини, — сказали они оба разом. Лаура взглянула на отца, благодарная за секунду отсрочки.
— Папа, ты хотел что-то сказать? Дэниэл потер шею.
— Я как-то подумал, что мы уже давно проводим очень мало времени друг с другом.
— Понимаю. — Лаура перевела взгляд на свою ладонь, лежавшую на полосках золотистого и зеленого бархата, чтобы он не видел боль в ее глазах, боль старых ран, которые невозможно исцелить. — Ты занят своим бизнесом.
— Но, кроме бизнеса, у меня есть дочь, которой я нужен. — Дэниэл прочистил горло. — И, по правде говоря, моя контора была для меня убежищем. Этот дом никогда не был моим домом.
— Даже после того, как ты женился на маме?
— Да. Особенно после того, как я женился на Элинор.
Лаура переплела пальцы, обхватив колено.
— Твой брак был браком не по любви, верно?
— Твой дед надеялся, что я женюсь на его старшей дочери и возьму в свои руки его бизнес.
И теперь точно так же ее отец ждет, что она выйдет замуж за Филиппа Гарднера. Боже, помоги ей, как сказать ему, что она собирается замуж за Коннора?
— И ты никогда не сожалел о том, что сделал то, чего от тебя ждали?
— Я обязан твоему деду жизнью. Он женил меня на своей дочери, вручил мне рычаги правления большой судоходной компанией. И я чувствовал себя предателем, потому что хотел от всего этого отказаться. Я хотел сам устроить свою жизнь. — Дэниэл на мгновение замолчал. Лаура чувствовала, что он наблюдает, возможно, взвешивая, какой будет ее реакция на правду. — Я хотел жениться на женщине, которую судьба отняла у меня.
Лаура прикусила губу.
— Ты имеешь в виду тетю Софи?
— Я не подозревал, что это настолько очевидно.
Лаура бросила на него взгляд. Он стоял, склонив голову, засунув руки в карманы темно-серых брюк, и постукивал носком ботинка о ножку кресла-качалки. В это мгновение он выглядел маленьким мальчиком, пойманным в чужом саду.
— Мне кажется, ты ей тоже небезразличен.
— Вполне возможно. — Он не поднимал головы, но Лаура заметила улыбку, появившуюся у него на губах, улыбку человека, владеющего каким-то радостным секретом. — Но поверь мне, я не изменял твоей матери.
— Я верю тебе. — Лаура улыбнулась, подумав, что ее отцу еще не поздно найти счастье в супружеском союзе с ее любимой тетей.
Дэниэл подошел к ней. Лаура смотрела на маленькое пятнышко на носке его блестящего черного ботинка, испытывая желание броситься к отцу и крепко обнять его, но не знала, как он отнесется к этому.
— Лаура, я хочу, чтобы ты знала, как мне жаль, что я не был рядом с тобой, когда был нужен тебе.
Он мгновение молчал, глядя на нее, и у Лауры появилось чувство, что он ждет какого-то знака. Она еще крепче сжала руки, пытаясь разобраться в своих чувствах. Всю жизнь ее учили не выказывать своих эмоций— каких бы то ни было. В этом доме никогда не было принято проявлять внешние признаки привязанности. И теперь она сама не знала толком, что ей делать.
