Джин Уэстин - Разбойник и леди Анна
Анну охватил ужас при мысли о том, что Джон будет сражаться один против многих. Это был отчаянный и обреченный на неудачу план со смертельным исходом для Джона.
– Возьми меня с собой.
– Это слишком большой риск. Даже своих людей я с собой не возьму. Один буду сражаться.
– После прошедшей ночи я решила, что мы всегда будем вместе. – Анна едва сдерживала слезы.
Джон погрузился в мрачное раздумье:
– Неужели ты не понимаешь, Анна? Мы не будем счастливы, пока жив Уэверби.
– Пытаюсь понять, – тихо произнесла Анна, прищурившись. – Ты готов умереть ради моего спасения, не подумав о том, как я буду жить дальше?
Он не ответил, но плечи его поникли.
– Возьми меня с собой. Ты же видел, я не отступила перед Черным Беном. Я тебя не подведу!
– Ни за что! Это безумие!
– Какой смысл в болтовне о равноправии мужчин и женщин, – обрушила на него свой гнев Анна, – если ты, как и Черный Бен, считаешь себя вправе решать за других? Если тебя страшит мысль нарушить клятву верности твоим соратникам, то уж лучше я возьму на себя этот труд и открою им правду, прежде чем осуществлю свои намерения!
– Ты намеренно неправильно истолковала мои слова, что же, это присуще женщинам, – произнес он хмуро.
– По правде говоря, сэр, я только указала вам на вашу мужскую лживость, как сделала бы любая трезвомыслящая женщина.
Джон так глубоко втянул воздух в легкие, что рана тотчас же напомнила ему о себе и о том, что следует быть осторожнее, но в присутствии Анны это было нелегко. Ее волосы при свете луны казались пляшущими языками пламени, но это пламя было несравнимо с яростью, написанной у нее на лице. Желание охватило Джона. Он не мог отвести взгляда от пульсирующей жилки на ее безупречной шее, с трудом преодолев желание прильнуть к ней губами, как это было накануне. Анна Гаскойн не принадлежит ему. Она чужая жена.
Джон не отрицал равноправия мужчин и женщин, однако считал, что в семье лидерство принадлежит мужчине. Джон много раз слышал это во время дебатов в Оксфорде, и этот довод уже висел на кончике его языка, однако, взглянув на Анну, точнее, на выражение ее лица, Джон решил повременить.
– Очень хорошо, Джон, – сказала Анна. – Ты лишил меня невинности, но не хочешь восстановить мою честь.
Джон вспыхнул, к немалому удовольствию Анны.
– В таком случае я сделаю это сама. Иного выхода нет. Я встречусь с Эдвардом в Уайтхолле, захватив с собой мой кинжал, и попытаюсь убить его. Или сама погибну. Черный Бен не смог меня заставить есть землю, но ты не оставляешь мне выбора, заставляя принимать решения против моей воли. Прошлой ночью ты поклялся мне в вечной любви и сказал, что мы поженимся. Приятно было вспахать целину, не так ли?
Джон изменился в лице.
– Ну, если ты так считаешь, значит, и не было ничего, кроме похоти.
– Я не верю тебе, Джон Гилберт.
– Верь тому, что тебе подсказывает сердце! Я бы так никогда не сказал, если бы женщина не использовала против меня свое оружие!
Анна поднялась.
– Неужели ты лишишь меня возможности отомстить этому лживому лорду, игравшему моими чувствами, продавшему меня королю, убившему моего отца, пытавшемуся оскопить тебя?
– Женская месть отличается от мужской, – сказал Джон, дав ей понять, что разговор окончен.
Однако Анна не унималась.
– В чем отличие, объясни!
– Довольно!
Он схватил Анну за плечи и стал яростно трясти, надеясь, что она в конце концов поймет правильность его решения. Ведь он собирался сражаться с Уэверби ради нее.
– Оставь меня, Анна. Я пойду к Уэверби одни, и покончим с этим.
Анна пыталась вырваться, но не смогла и теперь стояла неподвижно, глядя на Джонни.
– Таковы-то твои представления о равенстве мужчин и женщин. Ведь ты даешь право выбора своим людям, не навязываешь им свою волю?
– Я предложу им проголосовать, – сказал Джон, собрал письма и медленно направился по тропинке к прогалине.
Анна не сразу последовала за ним. Она добилась своего, но эта победа опустошила ее.
Вернувшись на поляну, Анна нашла Джона у костра в окружении десятка человек, к которым он обращался:
– Я отправляюсь морем во Францию, чтобы найти и привезти обратно изменника лорда Уэверби и предать его королевскому суду. Или убить, если придется, при попытке захватить его.
Он передал Бет оба письма, и она прочла их вслух.
– Это мое дело, только мое. Поэтому я освобождаю вас от вашей клятвы верности и братства, принесенной мне.
Анна села между Бет и Кейт и стала слушать. Джон их предводитель, и его слово для них закон. Анна поднялась. Глаза ее сверкали в свете костра.
– Я пойду с ним, – спокойно заявила Анна.
Слова ее раскатились эхом по лесной поляне.
Медленно, один за другим люди стали подниматься с мест.
Прежде чем заговорить, доктор судорожно сглотнул, можно было не сомневаться в его выборе. Утром все они собирались отправиться в Саутгемптон, а оттуда во Францию.
Анна отошла от костра, быстро двинулась к шалашу и легла на подстилку из папоротника и листьев, повернувшись спиной ко входу. Несколькими минутами позже она услышала, как, крадучись, в шалаш забрался Джон.
– Анна, – услышала она его шепот.
– Попытайся понять, Джон. Все, кто тебя любит, хотят разделить с тобой твою участь и грозящие тебе опасности. И только трусливые не согласились бы на это.
Он протянул к ней руку, и от его прикосновения на сердце у нее потеплело.
– Клянешься неукоснительно следовать моим указаниям? – спросил Джон.
По щекам Анны покатились слезы. Слезы облегчения. Джон осушил их поцелуем. Всю ночь Анна лежала, положив голову ему на плечо, просыпаясь, чтобы убедиться, что его рана не вызвала лихорадки и что она видит Джона Гилберта наяву, а не во сне.
Джон сделал еще одну попытку уговорить своих людей не подвергать себя опасности, но когда каждый из них поклялся следовать за ним, он от всего сердца поблагодарил их.
Доктор Уиндем сменил повязку на ране Джона и объявил, что признаков нагноения нет. Утром все отправились в путь, оставив Мэтью достаточно провизии, чтобы он ни в чем не терпел недостатка, пока не сможет снова рыбачить и охотиться. Анна, Бет и Кейт надели сапоги и бриджи, опоясались шпагами, спрятав перевязи под дорожные плащи и прикрыв волосы большими красными шерстяными капюшонами, а свою женскую одежду и нижнее белье упаковали в узлы и дорожные сумки, хотя, к огорчению Кейт, их костюмы противоречили Священному писанию. При этом она не могла вспомнить ни одной главы и ни одного стиха из священной книги, где говорилось бы об этом, и переоделась. Анна и Бет помогли ей справиться с незнакомыми пряжками и завязками.
