Виктория Холт - Начало династии
А тот, кажется, решил его свести с ума. Что с ним произошло? Томас стал серьезным, священнослужитель напрочь вытеснил в нем веселого гуляку, а Томас был именно таким, вспоминал король о своем бывшем канцлере. Как любил Генрих сидеть у него за столом, разглядывать его дорогое убранство, принимать блюда от богато разодетых лакеев. То, что Томас ел и пил мало, ничего не значило. Это даже придавало ему еще больше необычности, которая так нравилась Генриху.
Смогут ли они примириться? Уступи ему Томас, и вся церковь пойдет за королем. Что касается папы, тот сейчас в трудном положении и большого препятствия для короля не составит. Генрих может реформировать церковь в своей стране, и папа Александр не сможет противиться.
Генрих решил поговорить с Томасом, назначив ему встречу в Нортгемптоне. Приехав туда со своей большой свитой, король велел передать Томасу, чтобы тот не приезжал в город, потому что он мал и там негде разместиться двум большим группам сопровождающих лиц и слуг.
«А что твоя свита будет не меньше моей, — сердито думал король, — я не сомневаюсь. Ты всегда любишь щегольнуть, мой архиепископ».
Встретились они прямо в поле. Томас на своем коне подъехал к королю. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, взволнованные нахлынувшим на обоих воспоминанием былой дружбы.
— Сойдем с коней, — предложил король. — Походим, поговорим.
Спешившись, король взял Томаса за руку и сказал:
— Удивляешь ты меня, ты забыл все мои милости. Почему ты такой неблагодарный и противишься мне на каждом шагу?
— Милорд, я горячо благодарен за все ваши милости и милости Господа, через вас оказанные. Я никогда не пойду против вашей воли, если это воля Божья. Вы мой повелитель. Но Господь повелевает нами обоими, и обоим нам будет худо, если я нарушу волю Господа, чтобы выполнить вашу волю. Настанет день, и мы оба предстанем пред ним и судимы будем.
Король было хотел прервать его, сделав жест рукой, выказывая нетерпение, но Томас продолжал:
— Святой Петр завещал повиноваться прежде Господу, а потом — человеку. Я повинуюсь любому желанию моего короля всегда и во всем, когда это не противоречит моему служению Господу.
— Прошу тебя оставить свои проповеди. Не за тем я сюда пришел.
— То не проповедь, милорд, я только хотел объяснить, что думаю об этом.
— А что, полагаешь, я должен думать? Что король обязан выслушивать поучения всякого мужика?
— Вы говорите о моем низком происхождении. Это верно, я не королевских кровей. Не был королевских кровей и святой Петр, но Господь вручил ему ключи от рая и поставил во главе католической церкви.
— И это верно. Но он отдал жизнь за Господа.
— Я готов умереть за моего Господа, когда настанет час.
— Ты вознесся высоко и с этой высоты, где оказался благодаря моей милости, мнишь, что вправе спорить со мной. На мою дружескую снисходительность лучше не полагайся.
— Я полагаюсь на Господа, — спокойно ответил Томас, — неразумно человеку полагаться на людей.
— Будет тебе, Томас. Ну чего нам препираться. Мне надо одно — чтобы ты присягнул на службу королю.
— Я присягну, но только на такую службу, которая не будет противна воле Господней.
— Но только!.. Никаких условий мне не надо. Присягай на службу королю.
— Я не могу… без этого условия.
— Я тебе пытаюсь втолковать, а ты никак не желаешь меня услышать. Я пришел поговорить с тобой ради дружбы, которую к тебе питал и могу снова тебе дать. Мне хотелось поговорить с тобой как с человеком. Я хочу, чтобы ты снова стал моим, Томас, чтобы у нас все было, как прежде. Ведь я любил тебя. Скучаю по тебе. Ты не забыл, как интересно и весело мы жили? Давай, Томас. Тебе надо сказать всего несколько слов. Скажи их, Томас, и все у нас наладится.
— Я не могу сказать, что вы пожелали, милорд, потому как вижу: это будет моим отрешением от Господа.
— Провались ты со своей проповедью, Томас Беккет! Я тебя поднял, я же тебя и скину. Подумай об этом, мужик! И не забывай, против короля идешь!
С этими словами он повернулся, вскочил на коня и ускакал.
* * *Ничего другого не оставалось, как обратиться к папе. Слух о конфликте между королем и архиепископом дошел до Франции. Людовик написал Томасу ободряющее письмо и намекнул: если тому станет невмоготу оставаться в Англии, его будут рады принять во Франции.
Положение папы, как известно, было не из легких. Германский император Барбаросса поддержал противников папы, и Александр оказался вынужденным покинуть Италию. Сейчас он находился во Франции. Он, как прежде, боялся не угодить Генриху, хотя считал Томаса совершенно правым. До папы дошел слух, что Генрих уже открыто грозит ему; ввиду своего шаткого положения папа Александр просто не мог позволить себе хоть чем-то не угодить английскому королю. Ему хотелось бы поддержать Томаса, но надо умилостивить короля, который уже прислал свой отчет о произошедшем.
Папа должен понять, писал Генрих, что король не может терпеть неповиновения, будь то со стороны священников или купцов. Все, что он требует от архиепископа, это заявление о том, что он обязуется служить королю во всем, ибо только так король может сохранить свое достоинство. Ни папа, ни архиепископ не должны ни на минуту допускать, что король намерен как-то использовать это в своих личных целях. Королю нужна сильная церковь. Он прекрасно понимает, что добродетель людей держится на святой вере. Неужели святые отцы думают, что король хочет править одними ворами, грабителями и неверующими? Кто угодно, только не Генрих! Но ни один король не может допустить, чтобы кто-то из его подданных считал себя вправе выступать против короля; да-да, и еще принародно похваляться.
Папа написал Томасу, чтобы тот проявлял выдержку и покорность; по убеждению папы, только так Томас сможет избежать затруднений, ничего хорошего церкви не сулящих. Папа приказал Томасу подчиниться королю, добавив, что ни на что другое король не пойдет, а в настоящее время церковь ссориться с королем Англии не может.
Письмо удивило и расстроило Томаса. Но он должен подчиниться папе. Томас узнал, что король находится в Вудстоке, приехав туда, он просил Генриха принять его. Там во дворце он согласился принять архиепископа.
Генрих был в хорошем настроении.
— Ну что, Томас?
— Милорд, от его святейшества пришло послание.
— И какие же указания ты от него получил?
— Он повелел мне поступить по вашей воле. Я должен согласиться преданно служить вам.
— Ага, значит, наше затруднение преодолено. Решил принести присягу на верность своему королю?
