Александра Девиль - Корсары Таврики
Испанец не успел ничего ответить, как Вера, кинувшись вперед, заслонила его и объявила Ринальдо:
— Дядя, он меня не соблазнял! Я сама согласилась стать его возлюбленной и невестой!
— Невестой? Он сделал тебе предложение? — Ринальдо обернулся к Родриго. — А как же ваш обет, данный покойному магистру?
— Очень хорошо, дядя, что ты знаешь про этот обет, — ответила за возлюбленного Вера. — Родриго не может его нарушить, а потому наше венчание придется отложить на некоторое время. Но мы с Родриго не хотим жить порознь — тем более что судьба корсара ненадежна, в ней нет уверенности в завтрашнем дне.
— Ты хочешь сказать, что вы собираетесь сожительствовать, как любовники? — уточнил Ринальдо.
— Как невенчанные супруги, — поправил его Родриго и, став рядом с Верой, обнял ее за талию. — Я с самого начала был честен с вашей племянницей и не стал от нее скрывать, что мы не сможем обвенчаться сразу. Но жить мы будем вместе с этого дня — таково наше обоюдное решение.
— А вы не понимаете, дон Родриго, что такое сожительство оскорбительно для честной девушки? — запальчиво спросил Ринальдо. — Или вы думаете, что если она сирота, то ее некому защитить?
— Дядя, не ссорься с моим будущим мужем! — воскликнула Вера. — И не надо меня защищать, я не маленькая девочка и сама отвечаю за свои поступки! Если я решила жить с Родриго — значит, так оно и будет!
Ринальдо тяжело дышал, и чувствовалось, что он усилием воли пытается смирить свой гнев. Карло тронул его за плечо и тихо сказал:
— Пойдем, пусть они сами во всем разберутся. Вероника не из тех, кто учится на чужом опыте. Ей придется Пройти через свой.
Ринальдо бросил на Веру тяжелый взгляд исподлобья и сквозь зубы проговорил:
— А я-то надеялся, что ты благоразумная девушка и умеешь себя ценить. Дай Бог, чтобы его чувства к тебе оказались серьезнее, чем я думаю. — И, обратившись к Родриго, добавил: — А с вами, сеньор, после такого вашего поступка я бы не стал иметь дела, если бы не наша совместная клятва, данная ордену.
— Простите, мессер Ринальдо, что я не сдержал своих чувств к Веронике! — со смиренным видом сказал испанец. — Клянусь, вы очень скоро убедитесь, что я честный человек, и мы с вами будем искренними друзьями!
Ринальдо только вздохнул и, махнув рукой, вышел из комнаты, а вслед за ним и Карло.
Вера тотчас прильнула к возлюбленному и прошептала:
— Слава Богу, кажется, дядя смягчился. Ты подружишься с ним и с Карло, я уверена! Да разве можно долго гневаться на такого обаятельного человека, как ты? Даже я не смогла относиться к тебе сердито, а уж как старалась!
Родриго засмеялся, поцеловал Веру и прошептал ей на ухо:
— Грозовая Туча пролилась на меня счастливым дождем.
Зато Ринальдо, в отличие от Веры и Родриго, был далеко не в радостном настроении. Выйдя в сад, он подставил свое разгоряченное лицо порывам прохладного ночного ветра и глухим голосом пробормотал:
— Не верю, что этот надменный идальго всерьез любит Веронику... И, уж тем более, что он когда-нибудь женится на ней...
Карло, шедший следом за ним, со вздохом заметил:
— Я всегда тебе говорил, что ложь порождает множество несчастий — причем иногда с самой неожиданной стороны. Может, все сложилось бы иначе, если бы Вера знала правду о своем происхождении и не считала бы себя генуэзской аристократкой и твоей племянницей.
Ринальдо резко повернулся к другу:
— Опять ты все о том же! Ты дал мне клятву, что не скажешь Веронике правды о ее происхождении! А теперь тем более такая правда никому не нужна! Если испанец узнает, что Вероника... или Примавера — найденыш неизвестного рода и племени, то будет ее презирать и тогда уж точно не женится на ней. А я не хочу, чтобы Вероника испытала такое горькое разочарование.
— Ничего не поделаешь, она сама сделала свой выбор. Ей нравилось быть племянницей корсара, а теперь нравится быть возлюбленной корсара.
— Ее ли это выбор? Просто ничего другого жизнь не могла ей предложить. И я тоже...
— Ринальдо, хватит метаться и корить себя! Время все расставит на свои места. — Карло подтолкнул друга к дому. — Иди проспись, а утром многое для тебя будет в другом свете.
Часть третья
Аврелия
Глава первая
Родители Аврелии не часто ссорились между собой, но, если такое случалось, она приходила в полную растерянность и ей начинало казаться, что мир вокруг рушится и рассыпается на куски. Когда Аврелия была маленькой, то в такие минуты со слезами бросалась умолять мать и отца не ругаться; это действовало на них, и они умолкали, а после старались не показывать своих разногласий в присутствии дочери.
Повзрослев, девочка поняла, что ссоры в любой семье неизбежны и нельзя воспринимать их так остро. Она видела, что в других домах, даже очень почтенных, бывают куда более бурные столкновения, чем допускали между собой Марина и Донато. И все же Аврелия оставалась довольно чувствительна к семейным разногласиям — может, именно потому, что понимала: ее родители по-настоящему любят друг друга, а всякая грубость оскорбляет и принижает любовь — чувство, которое девушка в глубине души считала священным, хотя сама его еще не испытала.
Вот и в этот весенний день, вбежав в дом с букетом полевых тюльпанов, собранных у холма, Аврелия сразу же помрачнела, услышав сердитые голоса Марины и Донато. Раньше она бы, наверное, без промедления кинулась бы в родительскую спальню, чтобы прервать разгоравшуюся ссору, но сейчас что-то заставило девушку остановиться и прислушаться.
— И ты собираешься уехать сейчас, когда у меня плохие предчувствия? — упрекала мужа Марина. — Значит, поручение консула для тебя важнее, чем благополучие семьи? Однажды ты уже покинул дом ради подобного поручения, хотя я тогда была на сносях. И именно во время твоего отсутствия пропала Примавера, а у меня случились тяжелые роды, и после Аврелии я уже не могла иметь детей. Теперь ты снова нас покидаешь, хотя консул мог бы найти и другого посланца! У тебя вообще нет необходимости нести службу, нам вполне хватит доходов от наших земельных владений и от торговых кораблей!
— Ты хочешь, чтобы я превратился в домоседа-помещика или заурядного купчишку? — Донато старался говорить примирительным тоном, и все же в его голосе прорывалось недовольство. — Пойми, жена: я мужчина, я еще не старик и не калека, а потому должен заниматься деятельностью и иметь какое-то влияние в городе, а не ограничивать свою жизнь стенами собственного дома. Если я сделаюсь простым скучным обывателем, то скоро и тебе не буду интересен, уж поверь. Да и можно ли прожить в таком неспокойном городе, как наш, отгородившись от гражданских дел? Если уж Кафа стала моей второй родиной, то я должен служить для ее благополучия. Разве ты забыла, как еще три года назад татары разорили наш город? Да, Кафа восстановилась, как и всегда после подобных испытаний. Но ведь лучше не допускать, чтобы ее снова и снова проверяли на прочность! Если в ближайшее время какой-нибудь Едигей или Тохтамыш снова нападет на Кафу, то, боюсь, нам и нашим детям не удастся отсидеться даже в Подере ди Романо. Беда настигнет везде, если не трудиться над ее предотвращением.
