Маргарет Пембертон - Далекий берег
Дрожа от холода, Кристина быстро прошла в комнату, наполнила ванну горячей водой, сняла и с отвращением швырнула платье Кейт в угол. Она скажет горничной, чтобы его сожгли. Клубы пара наполнили ванную комнату. Кристина ступила в пахнущую хвоей воду и в большом зеркале на стене увидела свое отражение. Даже сквозь пелену пара на теле были заметны синяки. Кристина погрузилась в ароматную ванну и блаженно закрыла глаза.
Она плохо помнила, что Девлин ей наговорил, а то, что помнила, было какой-то бессмыслицей. Кристине запомнилась только его ненависть да еще свирепость, с какой он завладел ее телом, и затем, на очень короткое время, – желание в его глазах. Неужели она видела то же самое желание и ту же любовь в его глазах, что и раньше, в Уэльсе? Неужели он в самом деле в момент страсти выкрикивал ее имя? Или же она, сама охваченная неукротимым желанием, все это придумала? Кристина стала медленно вытирать голову и поморщилась от боли. Синяки на плечах и груди потемнели и стали заметнее. Между бедер остались следы пальцев Девлина. Кристина надела пеньюар, села за туалетный столик и набросала тексты на двух отдельных листках бумаги. Позвонив ночному портье, она протянула ему листки.
– Буду весьма признательна, если вы телеграфом отправите эти два послания. Первое – герцогу Марнскому, второе – мистеру Теобальду Голденбергу. Их адреса указаны вверху.
– Телеграммы не уйдут до утра, – сказал портье, заглядывая в декольте пеньюара и не имея сил оторвать глаз от ложбинки между грудей.
– Я хочу, чтобы они были отправлены немедленно. Это чрезвычайно важно. – Кристина протянула ему крупную денежную купюру.
Портье с благодарностью взял деньги, ломая голову над тем, как бы продолжить разговор.
– Благодарю вас. – Без обычной для нее улыбки Кристина перед носом портье закрыла дверь, чувствуя себя физически и эмоционально опустошенной, и забралась на огромную и высокую кровать с безупречно чистыми, но холодными простынями. Слишком много событий в один день! Словно в калейдоскопе перед ней пронеслись картины: трогательно маленький гроб Мерри; Джош, сжимающий шляпу неуклюжими руками; Девлин, – который сперва называет ее шлюхой и проституткой, а затем занимается с ней любовью. И наконец, она со стыдом вспомнила о том, что ее тело с готовностью откликнулось на его ласку.
Он бросил ее, бросил свою жену! В его гардеробе висело платье Кейт, а не одежда благопристойно воспитанной девицы из Пенсильвании. Кристине даже стало жалко эту женщину.
Теобальд Голденберг прочитал телеграмму, сидя за столом в своей конторе, окна которой выходили на Центральный парк. Он смял листок и сразу же позвонил по телефону, стоящему на его столе.
– Пришлите ко мне Мэррея! Немедленно! – рявкнул он секретарше.
Секретарша, предчувствуя небывалую бурю, энергично кивнула головой, не решаясь сообщить мистеру Голденбергу, что его помощник собрался ехать на важную встречу в Чикаго. Автомобиль несся по улицам Нью-Йорка словно на пожар, гудя клаксоном. Мэррей был уже в поезде, когда секретарша буквально выдернула его из вагона.
– Какого черта…
– Возвращайтесь в контору! Немедленно!
Одного взгляда на побелевшее лицо секретарши Мэррею было достаточно, чтобы понять: если он намерен связать свое будущее с Пароходной компанией Голденберга, ему лучше сделать то, что сказала секретарша.
От лифта до кабинета Теобальда Голденберга Мэррей не шел, а бежал. Остановившись на одно мгновение перед дверью, чтобы перевести дыхание и пригладить волосы, он постучал и вошел к президенту.
– Куда, черт побери, вы запропали? – заорал Теобальд, бросив телефонную трубку на рычаг с такой силой, что, подумал Мэррей, телефон вряд ли после этого когда-либо зазвонит снова. – Я хочу, чтобы Рид стал капитаном «Лебедя»! Джонсона перевести на «Коринфию», а на его место найти нового парня!
– Но капитан Рид не значится в окончательном списке, – нервно возразил Мэррей. – Я полагал, вам нужен гораздо более молодой человек.
– Быть капитаном судна – это работа не для дураков! Рид – наш самый опытный капитан, и отныне «Лебедь» под его началом! Вам ясно?
Мэррей кивком головы дал понять, что ему все ясно.
– И дайте мне материал по пароходной компании «Конйейтс»!
Мэррей, который лично привлек внимание своего работодателя к великолепному послужному списку одного из двух членов компании «Конйейтс», озадаченно посмотрел на Теобальда Голденберга.
– Что вы собираетесь предложить О'Коннору? Кроме «Лебедя», его ничто другое не соблазнит.
Предложить ему?! – воскликнул Тео, ткнув указательным пальцем в грудь Мэррея. – Я ему ничего не предложу! Я в бараний рог согну негодяя! Я сделаю все для того, чтобы компания «Конйейтс» с треском лопнула! Я добьюсь, чтобы этот выродок никогда не был капитаном никакого другого судна! А еще знаете, что я собираюсь сделать?
Онемевший помощник буквально вжался в стену.
– Я собираюсь линчевать его и повесить на первой попавшейся рее! Я намерен пороть его до тех пор, пока из него не получится отбивная котлета!
Мэррей лихорадочно пытался нащупать позади себя дверную ручку.
– Я с него живого сдеру кожу! Я собираюсь распять этого мерзавца! Я сделаю из него…
Взмокшими от пота пальцами Мэррею удалось открыть дверь, и он выскользнул из кабинета Голденберга. Оказавшись в приемной, примыкающей к кабинету Тео, он и секретарша услышали, как тяжелое латунное пресс-папье, с силой ударившись о стену, с грохотом свалилось на пол.
Реакция герцога Марнского, получившего послание от Кристины, была совершенно иной. В течение нескольких секунд он оставался на террасе, где его застала телеграмма. Постучав пальцами по столу и улыбнувшись про себя, он поднялся и позвал дворецкого.
– Пошли Мейсона в отель «Юго-Западный», что в Саутгемптоне, чтобы забрать миссис де Вилье, и вели приготовить для нее комнаты. И вот еще что, Холмс… – Дворецкий почтительно ожидал. – Помести объявление в «Тайме»: «Герцог Марнский имеет честь объявить о предстоящем вступлении в брак с миссис Кристиной де Вилье, вдовой…» – Герцог на минуту задумался. – Как ты думаешь, какой наиболее подходящий день для женитьбы? – спросил он своего несколько опешившего слугу.
Холмс, верой и правдой служивший герцогу пятнадцать лет, постарался взять себя в руки и серьезно ответил:
– Ваша светлость отплывает на «Титанике» 10 апреля. Возможно, удобнее всего будет в конце мая или в начале июня.
– Не станем ждать до июня, – бодро сказал герцог. – Напишите: «10 мая».
– Было бы хорошо, если бы вы дали имена и адрес родителей миссис де Вилье для объявления.
