Виктория Холт - Роковая женщина
Поэтому я уступила, и он сразу ушел, сославшись на занятость, как всегда во время стоянок, своими казначейскими обязанностями.
Вечером он пригласил меня в «Розовую бухту», замечательный ресторан, в котором каждый столик освещала голубая с позолотой свеча. Оркестр исполнял романтические мелодии, а скрипач подошел прямо к нашему столику и играл для меня. Надо отдать должное, Дик делал все возможное, чтобы доставить мне удовольствие. Он извинился за свою прошлую вспышку.
— Признаюсь, — сказал он, — я ревную вас к капитану.
— В таком случае, это первый шаг, чтобы справиться с чувством, которое…
— Да, согласен. Мне оно причиняет больше боли, чем ему.
— У меня слишком назидательный тон?
— Ничего, это мне даже нравится. К тому же это правда. Видимо, так проявляется мое преклонение перед ним. Он первоклассный капитан, что важнее всего. Капитан задает тон всему кораблю. Жаль… — Он заколебался, и я попросила его продолжать. — Не поймите меня так, будто я ворошу старое, но случай с «Роковой женщиной» достоин сожаления. Такое не забывается. В команде нет ни одного человека, кто бы не слышал об этой темной истории или сам чего-нибудь не присочинил.
— Значит, команда боится и не уважает капитана?
— Я бы не сказал это с такой определенностью, но, когда случается нечто в этом роде, когда капитан теряет корабль при загадочных обстоятельствах, ему не избежать клейма. Я уже говорил, если бы такое случилось с кем-либо, не связанным с Кредитонами, он лишился бы капитанского свидетельства. Но не будем об этом. Все, что надо было сказать, уже сказано. Как вам понравился Сидней?
— Интересное, красивое место. Превзошло все мои ожидания.
Он кивнул.
— А что думаете об острове?
— Могу ли я что-то о нем думать?
— Анна, мне не нравится, что вы там остаетесь.
— Очень любезно, что вы обо мне беспокоитесь. Но есть ли повод для тревоги?
— Вероятно, это из-за того происшествия. Корабль был взорван в тамошней бухте.
— По-моему, мы условились не возвращаться к этому инциденту.
— Я не собираюсь говорить о нем. Я о самом острове. Он какой-то… жуткий. Что если капитан был ни при чем? Если кто-то проклял корабль?
— Неужели вы в самом деле этому верите?
— При свете дня многие не верят в призраков. Но когда спускаются сумерки, тотчас меняют мнение. Много вы найдете насмешников, согласных провести ночь в доме, где, по слухам, завелся призрак? Я не верю ни в какие заговоры и проклятья в Сиднее, в этом уютном ресторане, когда напротив сидите вы, а скрипач играет «Песню без слов» Мендельсона. Но на острове все может повернуться по-другому, а мы уже совсем рядом.
— Кто мог проклясть корабль?
— Возможно, это началось давным-давно и вовсе не имеет отношения к островитянам. О том корабле ходит одна легенда. Его должны были назвать «Удачливой» или еще какой-нибудь «леди». Точно не знаю. Но леди Кредитон окрестила его неожиданно для всех. Можете себе представить, что она чувствовала, когда называла корабль. Она имела в виду ту женщину, мать капитана. Слышали, что она сказала? «Называю корабль „Роковой женщиной“, и да будет милостив Господь к тем, кому суждено на нем плавать». Что если вместо «милостив» она сказала «проклят»? Может, это она прокляла корабль?
— Ваши слова впору какой-нибудь темной прорицательнице. А служите казначеем на «Невозмутимой леди».
— Анна, у всех бывают минуты суеверных заблуждений. Даже у вас появятся, если еще не было. Все еще впереди: подождите, пока окажетесь на острове, проникнетесь атмосферой того места. Но некоторое время спустя мы еще вернемся.
— Через пару месяцев, — уточнила я.
— И тогда, Анна, я опять попрошу вас о том, о чем однажды просил — кто знает, что может произойти за эти два месяца?
Потом мы заговорили о другом. Он поделился своей мечтой. Он хотел иметь в Англии свой дом, место, где останавливался бы между плаваниями. Он видел Дом Королевы, известный всему Лэнгмуту (я тотчас заподозрила, что этой известностью он был обязан загадочной смерти тети Шарлотты). Я догадалась, что, заговорив о доме, он имел в виду Дом Королевы и пытался нарисовать картину нашей совместной жизни в нем — жизни без тревог и волнений, может быть, даже счастливой. Я не стала его разубеждать. У меня не хватало духу сказать, что никогда не выйду за него замуж.
В последнюю ночь стоянки в сиднейском порту мне приснилась тетя Шарлотта. Она вошла в мою комнату в Доме Королевы. Открыв глаза, я увидела перед собой ее размытое лицо с редким для нее благостным выражением — сама она привиделась нечетко, как бывает во сне, но обстановка заставленной комнаты была донельзя реальной.
«Не будь дурой, — ясно выговорила она. — Бери, что идет в руки. Не тянись за невозможным. Интересно, как ты себе это представляешь? Через трагедию, чужое несчастье? Девочка, однажды ты уже была замешана в историю с нечаянной смертью». Тут, в том же сне, ее перебил резкий, насмешливый хохот. Голос был Моник.
Я проснулась с гулким сердцебиением, долго лежала без сна, загадывала о будущем, представляла лужайку перед Домом Королевы и детей на ней — моих детей. Когда я снова забылась, как ни странно, продолжился тот же сон. Я шла к воротам, в которых стояло двое. Я никак не могла сделать выбор между ними.
Символическое видение. Не был ли мой сон вещим?
Отплытие было назначено на полдень. Накануне пришли Гленнинги. Они остановились на пару недель в отеле и пригласили меня с Эдвардом принять участие в небольшой вылазке за город. Эдвард отнесся к приглашению с восторгом. Я, признаться, тоже была довольна: эта пара мне всегда нравилась, хоть мы общались не так уж много.
Они вывезли меня за город, до места, откуда просматривалась в мареве тумана гряда Голубых гор. Я немного волновалась, боясь опоздать на корабль и гадая, что будет, если он отплывет без нас. Гарет Гленнинг как мог успокаивал меня:
— Не беспокойтесь, мисс Брет, мы успеем загодя.
— А если не успеем? — спрашивал Эдвард с круглыми от ужаса глазами, — капитан отплывет без нас?
— Корабли никого не ждут, — отвечала я, — но мы успеем.
— Нам будет вас не хватать, — призналась Клер. — Но с нами остается мистер Кредитон.
— Жаль, что вы нас покидаете, — прибавил Гарет. — Впрочем, и вы не одна: с вами сестра Ломан.
— И капитан, — горделиво напомнил Эдвард.
— Капитан никогда не расстается со своим судном, — возразила я.
— Подъезжаем к порту, — радостно вскрикнул Эдвард. — Смотрите, вон мачты.
— Сестра Ломан очень живая спутница, — продолжала Клер. — Мы будем по ней скучать.
