Тамара Лей - Пламя страсти
Шагая рядом с ней, барон украдкой наблюдал за выражением ее лица. Как Джослин воспримет Торнмид? Он хорошо помнил то искреннее восхищение, которое она испытала, когда впервые увидела зал Эшлингфорда. Несмотря на то, что за последние недели внутреннее убранство замка изменилось к лучшему, лорд Фок понимал, что он не шел ни в какое сравнение с Эшлингфордом.
Едва Джослин переступила порог зала, ее поразила не убогая обстановка, а счастливый смех детей, заглушавший голоса рыцарей.
— О, Оливер уже нашел друзей, — заметила она, увидев сына рядом с тремя детьми. Понимая, что мальчику, в Розмуре проводившему немало времени среди сверстников, в Эшлингфорде не хватало общения с детьми, мать в глубине души обрадовалась.
Как только они вошли в зал, Лайм убрал руку, поддерживающую женщину за локоть.
— Маленькую девочку зовут Гертруда, — неожиданно скованно пояснил он. — Мальчиков — Майкл и Эмрис.
Нахмурившись, Джослин уточнила:
— Они дети прислуги?
— Нет, — ответил лорд Фок, не вдаваясь в подробности.
Но молодая вдова уже не нуждалась в объяснениях. Присмотревшись к детям повнимательнее, она отметила то, на что не обратила внимания сразу. Все трое были такие же хорошенькие, как Оливер, и каждый из них, как и Оливер, имел отличительную черту, сразу бросавшуюся в глаза: золотисто-рыжие волосы. Джослин не могла не понять, что перед ней дети Мейнарда.
Она почувствовала, как к горлу подступает ком. С трудом проглотив его, женщина невольно передернула плечами.
Узнав о том, что ее муж имел незаконнорожденных детей, она не удивилась. Просто Джослин не ожидала, что встретится с ними. Конечно, если бы она любила Мейнарда так, как сейчас любила Лайма, эта встреча причинила бы ей боль и страдания. Особенно тяжело ей было бы увидеть маленькую девочку, которая, судя по всему, появилась на свет через несколько месяцев после рождения Оливера. Но Джослин никогда не любила мужа, поэтому испытывала лишь грусть и жалость к несчастным брошенным детям.
Очнувшись от раздумий, молодая вдова почувствовала на себе взгляд лорда Фока и, повернувшись, посмотрела прямо ему в глаза. В следующее мгновение Джослин осознала, что он, видимо, ждал, как она отреагирует на незаконнорожденных детей Мейнарда. Неужели Лайм думает, что она отнесется к ним так же, как когда-то Анна отнеслась к нему? Даже если бы она пришла в ярость, то ни за что не стала бы вымещать свою злость на этих невинных созданиях.
— Почему вы не рассказали мне о них раньше?
Барон снова взглянул на детей.
— Не было удобного случая.
— Я знаю, что мне следовало бы сообщить вам о своем приезде заранее. Сожалею, что не смогла известить вас. Но вы же могли мне рассказать об этих детях во время последнего визита в Эшлингфорд.
Не сводя с нее глаз, Лайм вполголоса произнес:
— Мне не хотелось взваливать на ваши плечи лишнюю тяжесть. Большинство женщин предпочитают не знать правду о своих мужьях.
Джослин чуть не рассмеялась.
— Вы полагаете, что я слепая? Или глупая? Я знала, что Мейнард был нечестен и несправедлив со мной. Даже в Розмуре он находил женщин для развлечения. — Она стыдливо отвела взгляд.
От руки мужчины, опустившейся на ее плечо, по телу женщины распространилось тепло.
— Извините, — вымолвил он.
Джослин тяжело вздохнула.
— Честно говоря, я чувствую себя униженной. И больше никаких чувств, — печально проронила она и, желая как можно скорее переменить тему, добавила: — Эти малыши… — она посмотрела на детей, вместе с Оливером стоявших у основания лестницы, — родились в Торнмиде? Неужели Мейнард приезжал и сюда?
— Разумеется, нет. Их матери жили в Эшлингфорде. Отправляясь в Торнмид, я взял их с собой.
Вдова бросила на лорда Фока недоумевающий взгляд. Но почему?
— И их матерей тоже? — не удержалась она от вопроса.
Лайм покачал головой.
— Они сироты. Гертруду мать бросила, а матери мальчиков умерли. Одна — сразу после родов, другая попала под плуг.
— Но почему вы заботитесь о них, Лайм? Вы же не несете за них ответственности.
— Разве не несу? Я ведь их дядя, Джослин. Так же, как и для Оливера.
Его слова заставили сердце женщины затрепетать. Разве она могла не полюбить такого благородного человека?
— А они знают об этом? — переполненная восхищением, выдохнула она.
— Я говорил им, но не уверен, что дети поняли меня.
— И что же вы собираетесь с ними делать дальше?
Взгляд барона стал суровым.
— Когда Торнмид станет окончательно моим — и люди, и земли — я отдам их в какую-нибудь хорошую семью, которой смогу доверять.
— Всех вместе?
— Да, я не собираюсь их разлучать.
Джослин удовлетворенно кивнула головой.
— Но, возможно, есть и другие дети Мейнарда.
— Я знаю только пятерых. Но не сомневаюсь, что их гораздо больше.
— А где еще двое?
— Со своими матерями. Но хватит об этом. Теперь я хочу узнать о том, что привело вас в Торнмид.
Молодая вдова снова посмотрела на детей. Увидев, как Оливер взял маленькую девочку за руку, она улыбнулась.
— Джослин! — окликнул ее Лайм. — Не уходите от ответа.
— Мне хотелось бы, чтобы за Оливером кто-нибудь присмотрел. Тогда мы могли бы поговорить спокойно.
— Мейв позаботиться о нем, — лорд Фок указал на женщину, которая стояла в стороне и не сводила глаз с малышей. — Она присматривает за Гертрудой и мальчиками.
— Очень хорошо.
Лайм жестом предложил ей подняться по лестнице.
— Пойдемте.
Поднявшись по ступенькам, Джослин в сопровождении Лайма вошла в одну из комнат. Едва она переступила порог, как увидела огромную широкую кровать, завешенную занавесом. Комната хозяина! Комната, где спал Лайм! Ее сердце учащенно забилось в груди. Прошлой ночью ей приснилось, что она делила такую же постель с Лаймом. Женщину обдало жаром. Неужели сну суждено сбыться? Однако в следующее мгновение Джослин почувствовала неуверенность.
— Присаживайтесь, — предложил лорд Фок, указывая на два кресла, стоявших перед камином.
Молодая вдова выбрала то, которое располагалось спинкой к кровати.
— И рассказывайте, — произнес он, опускаясь в кресло напротив.
— Иво вернулся в Эшлингфорд, — начала Джослин и подробно описала встречу с коварным священником.
— Я убью его, — решительно заявил барон, когда она закончила рассказ. В его глазах застыл холодный целеустремленный взгляд. — К черту церковные законы. Я своими руками уложу его в могилу.
Наклонившись вперед, женщина накрыла ладонью его руку.
— Не говорите так, Лайм. Я не пострадала. Эмма тоже.
Еще несколько секунд мужчина смотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на повязку на ее шее.
Джослин вдруг безумно захотелось ощутить прикосновение мозолистых подушечек его пальцев, которые могли быть такими нежными. О, если бы он снова прикоснулся к ней и заставил почувствовать себя женщиной!
