Кэтрин Довиль - Глазами любви
Идэйн не могла вымолвить ни слова, она только покачала головой. Ее спутанные ярко-золотистые волосы падали на лицо. Она знала: Магнус хотел, чтобы она подняла глаза и посмотрела ему в лицо, но она не могла этого сделать.
Наконец она услышала, как Магнус втянул в себя воздух и ушел. Идэйн понимала его гнев и разочарование. Теперь толпа окружала их плотным кольцом: люди толкались, высоко поднимая факелы, чтобы разглядеть бледное лицо Асгарда.
– Господь и святые ангелы! – крикнул в толпе кто-то. – Гляньте-ка на землю. У него снова пошла кровь!
Асгард прижимал к боку покрасневшую от крови ладонь. Сухая зимняя трава под ним была вся пропитана кровью. Подбежал белоголовый оруженосец и помог ему подняться.
– Помоги мне войти внутрь и попроси Дени и Жискара снять с меня кольчугу, – сказал тамплиер. Губы его одеревенели от боли. – Тогда мы увидим, в каком состоянии рана.
Идэйн кивнула. Она взяла Асгарда под локоть и вдвоем с беловолосым оруженосцем помогла ему доковылять до дверей гостиницы.
22
–Дo Великого Потопа, описанного в Библии, – рассказывала Идэйн, – пятьдесят три старейшины, предводительствуемые женщиной по имени Сессэйр, пришли в Ирландию и открыли эту страну. В то время она была населена гигантами.
Идэйн перевязывала бок Асгарда куском белой ткани. Асгард лежал у дороги под деревьями. Они остановились, чтобы она могла осмотреть и перевязать длинную и тонкую рану на боку, которая теперь снова раскрылась и сильно кровоточила. Но, судя по ее виду, при некотором везении рана эта должна была скоро затянуться.
– В те дни, – продолжала свой рассказ Идэйн, – для женщин было естественным предводительствовать мужчинами и исследовать новые земли. С Сессэйр были множество женщин и всего трое мужчин: Бит, ее отец, сын Ноя, которого знают все, кто знаком с Библией; Финтан и Ладра, их кормчий. Трое мужчин поделили между собой женщин. Финтану досталась Сессэйр.
Асгард вздрогнул, но не от боли.
– Я не припоминаю никакого Бита, сына Ноя, особенно его путешествие в Ирландию с пятьюдесятью женщинами, – сказал он. – Мне говорили, что эти ирландские сказания не очень… гм… достоверны.
Идэйн прервала свое занятие и посмотрела на него.
– Конечно, достоверны. Их передают в Ирландии от барда к барду в течение сотен, тысяч лет. А барды – люди очень точные. – Идэйн приподняла руку Асгарда, забинтовала грудь тканью, закрепив ее булавкой. – К сожалению, у них не все шло гладко. На них обрушились беды, когда Ладра, кормчий, умер, оттого что слишком много времени проводил в постели с женщинами, – сказала Идэйн, отводя глаза. – Бит и Финтан поделили его женщин между собой, и на каждого, таким образом, пришлось по двадцать пять. И это было уже лучше. Потом над Ирландией разразился потоп. Видишь, сэр Асгард, раз в этой истории упоминается потоп, значит, это точное доказательство того, что история Сессэйр и Финтана берет свои истоки в Библии.
Она слегка приподняла Асгарда за плечи и подостлала под него его плащ.
– Теперь тебе будет удобнее, – сказала она и улыбнулась ему ослепительной улыбкой. – Выжил только Финтан, потому что спрятался в пещере, куда не добрались воды потопа. И Финтан не умер и никогда не умрет. Он только меняет облик и хранит всю историю, поэтому она не будет утрачена.
Асгард смотрел мимо нее, туда, где Жискар и оруженосец разводили огонь. Эскорт ради него сделал привал, потому что бок у него все еще болел, да и всем им надо было подкрепиться: наступил полдень. По их расчетам, они находились примерно в дне пути от монастыря Сен-Сюльпис.
Идэйн села рядом с Асгардом, отбросив с лица капюшон плаща, и ветер теребил ее длинные золотистые волосы. Асгард молча смотрел на нее, думая, что она выглядела прекраснее, чем всегда, хотя платье ее и было в грязи, а богатый меховой плащ казался несколько поношенным.
Внутренне он испустил глубокий вздох. Таинственная Идэйн обладала несравненной красотой и очарованием. Ее сияющие изумрудные глаза смотрели на него с невинной прямотой, и он вынужден был отводить свой взгляд. Она не невинна, говорил он себе, больше не невинна, говорил он себе. Уж во всяком случае после того, что он видел накануне.
Однако проклятие его судьбы заключалось в том, что Асгард не мог не смотреть на нее или не думать о ней. И беспощадно отдался своей роковой страсти. Потому что, была ли она греховной или нет, Идэйн занимала все его помыслы, и при свете дня он видел только ее, а ночью в своих снах грезил только о ней.
При этом Асгард сознавал, что его мысли и чувства – огромный грех и преступление против веры и устава ордена. Богу известно, что голова его была полна нечистых помыслов, и, думая об этом, Асгард корчился от стыда. Он даже позволил втянуть себя в поединок и стал посмешищем для толпы зевак. Он сражался с ее соблазнителем, распутником, графским сынком, никчемным прожигателем жизни. Боже милостивый и Пресвятая Дева! Он даже видел их обнаженные, сплетенные в плотских объятиях тела! Он видел все собственными глазами!
Теперь же Асгард только заставил себя вымолвить:
– Благородная девица, где ты наслушалась этих нелепых сказок?
– Их знают все. – Идэйн склонилась над ним, чтобы мягко убрать его волосы со лба. – После Финтана пришел его потомок Иафет – видишь, вот еще одно библейское имя. – Идэйн нежно улыбнулась ему. – И все же существовал на свете король Партолан, который стал родоначальником тех, кого мы зовем сейчас ирландцами. Его корабли плавали вдоль Оркнейских островов, а также на север от них до тех пор, пока британский вождь не сказал ему, что страна Эрин прекрасна и что там есть место для его племени. Так Партолан пришел в Эйре. После Партолана пришел Нимид, потомок его брата, обосновавшегося в Испании. От этого народа пошли две ветви, одна из которых получила название Фир Болг. Потом в Эйре появилось еще одно племя. Это был народ, называвший себя Туата де Данаан, племя Данаан, племя великой богини, Матери Всех Богов. Туата де Данаан жили на севере, в Коннахте, и там создали свое королевство. Они превосходили красотой все остальные народы Ирландии, отличались также мудростью и были искусны в чародействе. После великой битвы при Мойуре Туата де Данаан и Фир Болг научились жить в мире. И это продолжалось до тех пор, пока племя Туата де Данаан не изгнали в волшебные холмы сыны Мила, милезийцы, те самые, что живут в Ирландии и сейчас.
Идэйн посмотрела на Асгарда и вздохнула.
– Это печальная история. Но обо всем этом сказано в «Книге Вторжений», известной всем бардам и менестрелям, а также некоторым монахам Калди. – Она снова вздохнула. – Туата де Данаан – мой народ.
