Виктория Холт - Неуемный волокита
— Два, если на то пошло, — возразила Диана, — потому что ты не верна Бельгарду.
— Верна, когда он рядом.
Диана рассмеялась.
— И Лонгвилю, когда он рядом. Ты просто образец верности, сестрица. Будет тебе. Это король Франции.
— Он не нравится мне.
— Не нравится! Ей не нравится король! Ты в своем уме?
— Мне неприятен мужчина, который не любит мыться. Значит, я лишилась разума?
Диана разразилась чуть ли не истеричным хохотом.
— Дурочка! Если король Франции не любит мыться, значит, это модно.
— Я ни за что не приму эту моду.
— Знаешь, постарайся изменить к нему отношение. Я видела решительность в его глазах, а он, как известно, умеет добиться, чего хочет.
— Женщины не королевства.
— Разумеется. Их легче заполучить. Вот увидишь, ты станешь его любовницей меньше чем за неделю.
— Нет.
— Дурочка! Неужели отвергнешь такую возможность ради своих надушенных франтов?
— Я не вижу тут замечательной возможности.
— Будь здесь наша мать…
— Ее нет, и как нам жить, теперь мы решаем сами.
— Только не бросай королю вызов, сестричка. Вот увидишь.
Генрих не смог продолжать добиваться Габриэль, как собирался. Лига начала наступление, и ему пришлось с головой погрузиться в военные дела. Но о девушке он не забывал, постарался, чтобы Бельгард был полностью занят при войсках и не имел возможности навестить свою любовницу.
Со временем театр военных действий передвинулся в Пикардию, и Генрих внезапно осознал, что находится в нескольких милях от Кэвра. Однако, чтобы попасть в замок, требовалось проехать по территории, находящейся в руках Лиги, а для него это означало почти неминуемый плен.
Все же ему очень хотелось повидать Габриэль, о которой он постоянно думал, и произвести на нее хорошее впечатление, поэтому Генрих разработал план, как увидеться с ней.
Сгущались сумерки. Расчесывая волосы при свете свечей, Габриэль размышляла, кого из своих двух любовников любит больше. Рано или поздно это надо было выбрать, и ей казалось, что она пришла к решению. Бельгард наверняка любит ее глубже, нежнее. Лонгвиль замечательный любовник, она будет скучать по нему. Но выбор надо остановить на Бельгарде.
Раздался стук в дверь, в спальню вошла одна из кухонных служанок. Вид у нее был взволнованный, и Габриэль испуганно подскочила. Когда вблизи стоят войска, может произойти всякое.
— Мадемуазель, на кухне какой-то грубиян. Вломился, говорит, что у него есть какое-то сообщение для вас и только для вас.
— Грубиян?.. — переспросила Габриэль.
— Да, мадемуазель. Крестьянин. Очень грязный, с вязанкой соломы на голове.
— Но что ему может быть от меня нужно?
— Не знаю, мадемуазель. Я не пускала его, но он ворвался. Вел себя заносчиво, и я почему-то повиновалась ему. Боюсь я его, мадемуазель…
Габриэль прошла мимо служанки и тихо спустилась. Заглянула в приоткрытую кухонную дверь, увидела очень грязного, неряшливого мужчину. Отвернулась и хотела было позвать на помощь, но тут дверь распахнулась, и ее ухватила сильная рука.
Девушка намеревалась закричать, но мужчина сказал:
— Габриэль, это я. Не бойся. Мне надо было тебя увидеть.
Она уставилась на него и с трудом узнала в этом грязном крестьянине короля Франции.
Он втащил ее в кухню.
— Неужели это вы? — запинаясь, спросила она.
— Я. Пренебрег опасностью ради встречи с тобой. Проехал по вражеской территории. Если б внимательно пригляделись к старому крестьянину…
Габриэль вырвалась и, опустив взгляд, увидела следы грязных ладоней на руке и платье.
— Вашему величеству нужно помыться, — услышала она свой холодный голос.
— Это и все, что ты можешь сказать, хотя я смотрел в лицо смерти ради встречи с тобой?
— Безрассудный поступок.
— Значит, твой король дурак? Ты права. Все влюбленные мужчины дураки. А этот никогда не был так влюблен, как сейчас.
— Сир, я не хотела, чтобы вы приезжали.
— Габриэль, как можешь ты быть такой жестокой?
— Я не жестока, сир, но должна быть правдивой. Конечно, иначе вы не увидели бы меня. Но что, если ваши враги узнают, что вы в Кэвре? Что, если они схватят вас по пути обратно в лагерь?
— Раз я достиг своей цели, добрался сюда, то умру счастливым.
— Думаю, вашему величеству правда подобает больше, чем любезности.
— Ты отправляешь меня без всякой надежды?
— Я отправляю вас с большой надеждой, что вскоре в королевстве воцарится мир и все признают вас законным королем.
Генрих поцеловал ей руку.
— Так и будет, но я должен достичь и другой цели, если хочу быть счастливым королем; а у счастливых королей и королевства счастливые. Пожелай мне удачи в этой другой цели.
— Не могу, пока не узнаю, в чем она заключается.
Король притянул ее к себе. Она ощутила запах конского пота, навоза и попятилась, стараясь не показать, какое отвращение он у нее вызывает.
— Эта цель — ты, — сказал Генрих. — Я сделаю тебя королевой Франции. И до тех пор не успокоюсь.
— Я не могу стать вашей, — сказала Габриэль, — однако накормлю вас. Потом отправлю, вам нужно добраться до лагеря в целости и сохранности.
— Для тебя это важно?
— Сир, я хочу служить королю Франции в меру своих сил.
— А любить ты его не в силах… пока что?
Больше он не говорил о любви, но поданную еду съел. Потом отправился в опасное четырехмильное путешествие через вражеские позиции.
Генрих не сомневался, что произвел на Габриэль хорошее впечатление и она вскоре станет его любовницей.
Покинувшая семью мать Габриэль не могла воспользоваться влюбленностью короля в ее дочь, но у нее была сестра, маркиза де Сурди, тоже с любовниками, убежденная в том, что плоды удачи должны разделять все члены семьи.
Узнав, что король увлекся Габриэль, а та отвергла его, что Генрих с риском для жизни ехал к ней через вражеские позиции, мадам де Сурди решила взять инициативу в свои руки.
По приезде в Кэвр она повела себя совершенно в духе мадам д'Эстре. Сразу же потребовала к себе племянницу и сурово объяснила ей, в чем ее долг перед семьей.
— Правда, — смягчилась она под конец, — ты хорошо сделала, что не уступила сразу, он теперь только распалится еще больше.
— Дорогая тетя, — стала оправдываться Габриэль, — мне король не нравится. А месье де Бельгард обещал взять меня в жены. Возможно, месье де Лонгвиль тоже захочет стать моим мужем. Я не хочу быть любовницей короля.
— Ну, это глупость. Бельгард и Лонгвиль… замечательно. И я бы сказала — лучше выйти за кого-то из них, чем становиться чьей-то любовницей. Но тут король. Думала ты, что из этого может выйти? Говорят, он обещал Коризанде жениться на ней. А почему бы не на тебе?
