Лора Бекитт - Дочери Ганга
– Поверьте, мне все равно.
– Я на вашей стороне, – сказала Грейс. – Но, к сожалению, я не знаю, как вам помочь.
– Это лишнее.
– У меня есть друг, я посоветуюсь с ним, – решила Грейс и добавила: – Простите, что не принесла вам даже воды.
– Мне ничего не надо. Похоже, у меня не осталось никаких человеческих желаний, кроме желания убить эту женщину.
Осторожно положив ключи на место и вернувшись к себе, Грейс была ни жива, ни мертва. Девушка не знала, спала ли она прежде или спит сейчас, что больше похоже на правду, а что – на кошмар.
Она понимала только одно: ее жизнь больше никогда не будет течь спокойно и ровно, отныне ей придется существовать в окружении угрожающих рифов и кипящих волн.
Грейс чудилось, будто некая холодная и скользкая змея каким-то образом нашла себе путь в глубины ее сердца. У этой змеи было имя – Флора. И ее яд мог оказаться смертельным.
За завтраком Грейс дрожала от страха, что выдаст себя. Ее тошнило, и она не могла ничего есть. Она словно ощущала запах старости, который не могли заглушить ни ароматические курения, ни духи. Но даже тело Флоры в неизменном черном футляре платья вызывало меньше отвращения, чем ее гадкая, гнилая душа.
Грейс с трудом заставила себя справиться о теткином самочувствии. Впрочем, должно быть, Флора была крепка, как камень, если в таком возрасте могла курить опиум и предаваться оргиям!
– Я чувствую себя вполне нормально, – ответила тетка и больше ничего не добавила.
Воцарилось тягостное молчание. Грейс незаметно вцепилась руками в сиденье стула. Девушка представила, как она сейчас выглядит: пунцовые щеки, встревоженный взгляд. Ей так и не довелось узнать, о чем думала Флора в эти мгновения, потому что через пару минут та промолвила, неспешно помешивая ложечкой чай:
– Предлагаю забыть об этом молодом человеке. Сегодня его увезут в тюрьму. Я уже вызвала полицию.
– Да, хорошо. – Грейс перевела дыхание.
Однако когда девушка вернулась в свою комнату, ей стало стыдно, и она быстро нацарапала взволнованную записку: «Мистер Блэйд! Нам надо срочно увидеться – я очень нуждаюсь в вашем совете». Грейс хотела написать «в помощи», но постеснялась.
Они встретились в парке. Вечернее солнце нежно просвечивало сквозь листья пальм, напоминавшие ярко-зеленое оперение попугаев, на глади подернутого ряской пруда белели кувшинки, дорожки были посыпаны крупным желтым, точно золото, песком.
Внимательно выслушав Грейс, Джейсон сказал:
– Но ведь он и впрямь взял у нее деньги, да еще хотел задушить ее!
– Но он объяснил, почему это сделал, – многозначительно произнесла Грейс.
Она рассказала Джейсону про фабрику, но постеснялась признаться в том, что Арун был любовником ее тетки.
– Никто не станет слушать оправданий индийца. Думаю, его судьба решена.
– Я чувствовала, что мне не нужно ехать в Индию, – сдавленно промолвила девушка. – Но отчаяние и бедность заставили меня пересечь океан. Я забыла о том, что большие деньги чаще всего невероятно грязны. Я не хочу иметь ничего общего с фабрикой, где мучают людей!
– Вступив в права наследства, вы можете избавиться от акций компании и продать предприятие, – сказал Джейсон.
Грейс заметила, что он вовсе не призывает ее отказаться от теткиного богатства, и вспомнила его фразу: «С этого дня вам не надо терять осмотрительность – завещание в любой момент можно изменить».
Если она лишится денег, ей нечего рассчитывать на внимание Джейсона. И не потому, что он предельно расчетлив и циничен, просто положение не позволит ему жениться на бесприданнице.
А если он узнает, насколько порочна ее тетка?! Не взбунтуется ли его честь?! Собравшись с силами, Грейс решила идти до конца.
– Я узнала про Флору Клайв совершенно ужасные вещи.
– Вы имеете в виду условия на фабрике? Поверьте, исколесив половину Индии, я повидал много такого, что…
– Нет, не это. – Грейс в волнении сжала руки, а после опустила глаза и быстро проговорила: – Она держала этого молодого индийца в своем доме, чтобы… развлекаться с ним. Все думали и думают, будто она суровая и строгая английская вдова, а на самом деле… Когда он сбежал от нее и женился на индианке, она принялась ему мстить. Минувшей ночью по ее приказу ему чуть не изуродовали лицо. Помешало только мое появление.
Джейсону с трудом удалось скрыть свое изумление. Вот это тетушка! Значит, его догадки относительно Флоры Клайв были еще достаточно скромны.
– А где сейчас этот индиец?
– Тетка сдала его полиции.
– Надеюсь, теперь она оставит его в покое, – заметил Джейсон, прекрасно зная, какова судьба туземца, угодившего в колониальную тюрьму. Лицо там ему, возможно, не изуродуют, но душу покалечат точно.
Грейс продолжала смотреть в землю.
– Миссис Клайв что-то заподозрила, а может, поняла все, просто не подала виду, потому что не знала, как себя вести. Когда она все обдумает…
Джейсон всей кожей ощущал, как напугана девушка и как она нуждается в защитнике. Не временном, а постоянном, надежном. Когда Грейс наконец подняла взор, ее серые глаза умоляли: «Не уходите! Останьтесь со мной… навсегда».
Стало быть, он должен защищать молодую здоровую девушку от старухи, чьи дни, возможно, сочтены? Джейсон горько усмехнулся. На самом деле будущее Грейс казалось ему куда более предсказуемым, чем его собственное.
Восстание сипаев было подавлено. Нана Сахиб бежал, Азимулла-хан умер, кого-то приговорили к пожизненной каторге, других повесили. Кое-где еще шли партизанские бои, но расправа с этими отрядами была вопросом времени.
Джейсону Блэйду предстояло получить новое назначение. Куда именно, он не знал. Быть может, в некое малярийное захолустье. Какой бы страшной женщиной ни была опиумная королева Флора Клайв, мужу ее племянницы будет куда проще продвинуться по службе, чем остальным молодым офицерам колониальной армии.
Он ужаснулся при мысли о своих планах. Под налетом благородства (уберечь бедную девушку от безумной тетки!) скрывался голый расчет. Да и была ли Флора Клайв сумасшедшей?
Джейсон представил старуху, ошалевшую от одиночества, сознания неосуществившихся грез, приближавшегося конца и непомерного богатства, которое не принесло ей никакого счастья. Наверняка Флора Клайв лучше других знала, в чем разница между деньгами и чувствами.
Потом он подумал о другом, вернее, о другой. Какое-то время Джейсон бежал вслед за каждой молодой индианкой, хотя бы отдаленно напоминавшей Ратну. Женщины испуганно шарахались от него. От англичан и прежде нельзя было ожидать ничего хорошего, а теперь колониальное иго было сродни беспросветному мраку. И если раньше союз между белым и индианкой не одобрялся ни той, ни другой стороной, то теперь это и вовсе казалось немыслимым.
