Наталья Ручей - Притяжение века
И тут же упрекнула себя за малодушие. Бегство – не выход. Она никуда не исчезнет, не даст этому высокомерному совершенству насладиться легкой победой. Он хочет стоять на ее костях? Пусть попробует, но такое кощунство не сошло с рук князю Игорю, так что говорить о графе?
– Мы ничего не видели, миледи, – сказал дворецкий, окинув Блэкберна холодным взглядом.
– Мы ничего не слышали, миледи, – вторила повариха.
– Нас здесь не было, – сказала миссис Хэйнт.
Граф пожал плечами.
– Жаль, – сказал без тени сожаления.
– Вы выйдете через дверь или предпочитаете лестницу? – спросил Хокс.
Граф не сдержал улыбки.
– Жаль, что вы своей преданностью лишаете меня самого надежного способа обзавестись графиней.
Слуги переглянулись.
– Вы хотите предложить миледи… – начала миссис Хэйнт
– … выйти за вас… – продолжила повариха.
– … замуж? – закончил дворецкий.
Троица снова обменялась взглядами.
– Это невозможно, – устало отозвалась Мэри, и неудовольствие слуг перекинулось на нее.
– Если бы ваша матушка увидела мужчину в вашей комнате, у нее бы случился припадок, – всхлипнула экономка.
– Если бы ваш батюшка увидел мужчину в вашей комнате, он бы сделал из него отбивную, – облизнулась повариха.
– Если бы ваш брат увидел мужчину в вашей комнате, он бы сделал из него евнуха и ненужную деталь отдал для отбивной, – угрюмо сказал дворецкий.
– Ну, вот, – усмехнулся граф, – мы просто обязаны пожениться!
– Михаэль, ты не понимаешь…
Он обнял Мэри за плечи, заглянул в глаза.
– Согласен, – сказал тихо, – что понимаю сейчас далеко не все, но одно знаю точно: у меня нет в запасе двухсот с лишним лет.
– Ты… – Мэри запнулась.
– Это было не просто распоряжение Хоксу, не так ли, не впускать меня ближайшие двести девятнадцать лет. Это был знак для меня, но об этом поговорим позже, – шепнул граф. – Сейчас я должен убедиться, достаточно ли сильно скомпрометировал тебя и не придется ли искать свидетелей посговорчивей?
– Ваша светлость, вы обязаны пресечь возможный скандал, – экономка с улыбкой вышла из комнаты.
– Только такой благородный поступок спасет репутацию леди Элфорд, – поддакнула повариха и поспешила к себе.
– Вы должны принести такую жертву, и жениться, – на долю секунды губы дворецкого тронула улыбка. – Желаем счастья.
Хокс закрыл за собой дверь, Михаэль щелкнул замком и обернулся.
– Мне кажется, – он начал медленно приближаться к Мэри, – нас благословили закончить начатое.
Михаэль снял рубашку, оставил на полу один туфель, второй, освободился от брюк и двинулся к цели. Медленно, очень медленно его руки потянули простынь.
– Уверен, – он повернул Мэри спиной, – тебе понравится моя фантазия.
Пальцы обхватили два полушария, член нежно потерся между ягодицами, вызвав дрожь в теле женщины. Кто бы не был ее любовником, он сохранил кое-что и для графа, девственную попку, как минимум. Михаэль возбудился так сильно, что если бы занялся ею сейчас, мог разорвать – лучше сдержаться, сохранить лакомство на десерт. Но в том, что он возьмет Мэри там, у него сомнений не возникало.
Женщина вздохнула, прижалась теснее, но он, пробежавшись пальцем по искусительной впадинке, сказал:
– Оставим ее для брачной ночи.
Первым делом нужно утолить голод, позже его пальцы подготовят доверчивое тело для грубого вторжения, страстного вторжения. Сейчас его призывало лоно, оно было таким влажным, что могло оросить сад в БлэкбернХауз. Он самодовольно заурчал, как кот, головка члена замерла у доступного входа, но Михаэль медлил, раскачивая бедра женщины. Ниже, шире, глубже, и нетерпеливый всхлип. Для него.
– Приступим? – усмехнулся и сделал резкий выпад.
Вскрик, и начало бешеной скачки. Руки, мнущие грудь, короткие ногти, задевавшие твердые соски, губы, не отпускающие изогнутую шею, и голос нежный, чуть хриплый от страсти, который повторяет два слова:
– Сладкая, моя сладкая…
Темп ускоряется, толчки становятся интенсивней, требовательней. Крик, довольный, утомленный, с толикой надежды на продолжение. Крик, выплескивающий всего одно слово:
– Михаэль!
– Да, – обещает он, сжимает ее грудь по-хозяйски и вкушает удовольствие с протяжным стоном. Усмехается. – Неплохо для разминки.
Поворачивает ее лицом к себе, всматривается в затуманенные глаза первой зелени, целует подрагивающие губы и ставит условие:
– Ты кончишь еще раз. Сама. Ты покажешь, как трогала себя, пока меня не было.
Он оттесняет ее к кровати, толкает, садится рядом, разводит ее ноги, любуясь бутоном женственности, и ждет. Мэри тянет всего минуту, пряча взгляд, но руки ее уже прикасаются к клитору, пальцы повторяют привычные движения.
Он надеялся, что чаще она выбирала свои руки для удовлетворения, а не любовников. Надеялся, но не верил. Но принимал ее, потому что не мог изменить прошлое.
Она изогнулась, и опустилась на простыни. Молча. Без него молча и так быстро… Ревность почти притихла, и чтобы убить ее в зародыше, он отдает новый приказ:
– Это последний раз, сладкая, когда ты получаешь удовлетворение без меня.
Нависнул над Мэри грозовой тучей, погладил по щеке.
– Ты выкрикнула мое имя, – похвалил. – Заставь меня выкрикнуть твое.
Член остановился напротив ее полуоткрытого рта.
– Возьми его в рот, – приказ-просьба. – Соси так, будто голодала неделю, будто он – то, без чего ты не можешь жить. Пусть он войдет в горло глубоко, чтобы ты могла только хрипеть мое имя. И когда твой язык будет прикасаться к пище, ты будешь вспоминать мой вкус. Узнай, какой я на вкус, сладкая. Позволь показать тебе.
Мэри открыла рот, и язык ее начал танец на толстой головке, а после она вобрала его почти до основания.
– Святые небеса! – выдохнул Михаэль, сделав выпад. Она посмотрела ему в глаза, ускорила темп, – все, как ему нравилось, – и, вопреки приказу, вопреки предупреждению, просунула руку себе между ног. – Мэри!
Ее глаза радостно блеснули, рука вернулась к его бедру.
– Еще! – простонал Михаэль, напирая. – Глубже!
Она застонала и взяла еще часть. Михаэль потерялся среди Ангелов, эта женщина – его суть в ином обличие. Ненасытная, страстная. Он ее без остатка…
Михаэль схватил Мэри за волосы, оторвал от члена, невзирая на недовольство, лег сверху, припечатывая к кровати, к своему телу, нетерпеливо насадил на себя.
– Ты его подготовила, – сказал, перенеся вес на свои руки. – Теперь лети.
– Ты… – она повела бедрами и спросила первую глупость за время их знакомства. – Ты… Боже… снова… выдержишь?
Михаэль рассмеялся.
– Вопрос в другом сладкая: выдержишь ли ты?
