Мэри Бэлоу - ПРОСТО ЛЮБОВЬ
Энн сидела на низком стуле в большой, полной света и почти пустой комнате, расположенной на одном этаже с детской. Она предположила, что это была комната для занятий, которой пользовались, когда в доме были дети подходящего возраста.
Посреди комнаты был установлен новый мольберт Дэвида с натянутым на подрамник небольшим холстом, и сейчас мальчик стоял перед ним с новой палитрой в левой руке и кистью – в правой. На столе около него размещалась написанная маслом картина, изображавшая море, которую Сиднем использовал в качестве наглядного пособия. Сам Сид стоял за правым плечом Дэвида.
Воздух был пропитан сильным запахом красок.
Энн наблюдала больше за Сиднемом, чем за Дэвидом или его рисованием. Он был очень бледен. Прошлым вечером Сид был неразговорчив. Не дотронулся до нее, когда они легли в постель, а сразу отвернулся, притворившись, что уснул. Но еще долго лежал без сна, так же, как и она, тоже старательно изображавшая спящую.
Поверил ли Сид тому, что Энн сказала ему позапрошлой ночью, хоть она не стала объяснять, да он этого и не просил? Или все еще считает себя уродливым и неприкасаемым? Энн предположила, что он расстроился, когда именно Кит дал Дэвиду его первый урок верховой езды. И понимала, что он согласился на урок рисования, чтобы выполнить свое обещание и стать таким отцом, каким намеревался быть. Она также знала, что Сиду претила сама мысль о рисовании, не говоря уж о занятиях им.
Но он принял этот вызов ради ее сына. Видя это, Энн еще сильнее влюбилась в него. Как много нашлось бы мужчин, которые, даже женившись на ней, были бы готовы на нечто большее, чем просто терпеть ее незаконнорожденного сына?
– Нет, нет, – услышала она голос Сида. – Ты продолжаешь скользить кистью, словно рисуешь акварелью. Попытайся двигать запястьем, чтобы воспроизвести своеобразие этих волн. Слегка ударяй кистью.
– Я не могу сделать это, – раздраженно сказал Дэвид после очередной попытки. – Покажите мне.
И тут кое-что произошло или не произошло, – нечто, заставившее Энн похолодеть. Позже она так и не смогла понять, откуда внезапно ощутила, что Сиднем поднял свою правую руку, чтобы взять кисть, и только потом осознал, что руки больше нет.
Энн закрыла лицо руками и некоторое время дышала медленно и беззвучно, прежде чем рискнула снова посмотреть на мужа. Сиднем взял кисть в левую руку и склонился к холсту. Но рука дрожала, и было очевидно, что он не сможет показать Дэвиду то, что намеревался. Он издал тихий, невнятный стон, а затем наклонился вперед и взял конец кисти ртом, чтобы крепче удержать ее в кулаке. Он нанес несколько смелых мазков кистью по холсту и отодвинулся.
– Ах! – крикнул Дэвид. – Теперь я понимаю. Теперь я вижу. Это волны и они не плоские. Дайте мне попробовать.
Он выхватил кисточку из руки Сиднема и сделал несколько собственных мазков на холсте, а потом с триумфом посмотрел на Сиднема.
– Да, – Сид положил руку на плечо мальчика. – Да, Дэвид. Теперь ты понял это. Видишь разницу?
– Но ведь все это одного цвета, – сказал Дэвид, вновь обращая все свое внимание на холст. – У воды ведь разные оттенки.
– Точно, – согласился Сиднем. – И скоро ты обнаружишь, что можно добиться большего, смешивая масляные краски разных цветов и оттенков, чем это возможно в случае с акварелью. Давай я покажу.
Энн смотрела на них – на двух своих мужчин, которые склонили головы друг к другу, полностью поглощенные общим делом, и совершенно не обращали на нее внимания.
Возможно ли хоть какое-нибудь исцеление?
Возможно ли исцеление после столь тяжкого увечья?
Возможна ли целостность, если кто-то так сильно покалечен?
Энн прикрыла рукой свой живот, служивший приютом еще нерожденному члену их семьи.
Еда на тарелке Сиднема имела вкус соломы.
Он не мог избавиться от запаха красок в носу и в голове.
– Сиднем, Кит и Лорен собираются составить тебе и Энн компанию сегодня во время визита в Линдсей-Холл? – спросила его мать.
Они должны были поехать туда еще вчера. Он, конечно же, написал Бьюкаслу, сообщив, что берет короткий отпуск, на который продолжительность его службы давала право. Но не объяснил причину. Правила хорошего тона предписывали Сиду нанести визит в Линдсей-Холл со своей молодой женой до того, как Бьюкасл услышит от кого-нибудь еще о его пребывании в Элвесли. Им необходимо отправиться туда сегодня.
– Может быть, ты захочешь занять мое место в экипаже, мама, – произнес он. – Я неважно себя чувствую. Я останусь здесь.
Энн решительно посмотрела на него через стол.
– Тогда и я останусь. Мы можем отправиться в Линдсей-Холл в другой раз.
Было невозможно спорить с Энн в присутствии посторонних. Но все, чего ему хотелось – это чтобы его оставили в покое.
– Тогда мы возьмем детей на верховую прогулку, хорошо, Лорен? – предложил Кит. – Полагаю, что Дэвид поедет с нами с вашего разрешения, Энн?
– О, конечно, – согласилась она. – Он с нетерпением ждет этого.
Немного погодя Сиднем и Энн поднялись наверх в свои комнаты.
– Мне нужно подышать свежим воздухом, – заявил Сиднем, – и немного побыть одному. Я собираюсь пойти прогуляться. Ты останешься здесь или займешься чем-нибудь с моей матерью?
– Я хочу пойти с тобой, – возразила Энн.
– Я не буду тебе хорошей компанией. Я неважно себя чувствую.
– Я знаю.
Как он полагал, проблема была в том, что Энн действительно знала.
Внезапно его поразила мысль, что одиночество, возможно, не было таким уж невыносимым состоянием. Возможно, брак тоже имел свои неудобства? Это была тревожная и неприятная мысль. Он всегда страстно желал иметь жену, спутницу жизни. Но весьма наивно думал о браке, как о чем-то вроде «они жили долго и счастливо», как о конечном пункте назначения, нежели о новой развилке на его жизненном пути.
– Не исключай меня из своей жизни, Сиднем, – воскликнула Энн, словно прекрасно понимала, о чем он думает. – Мы должны попытаться наладить наши отношения, если сможем. Мы были друзьями в Уэльсе, ведь так? Давай будем друзьями и сейчас. Я хочу пойти с тобой.
– Тогда пошли, – неохотно сказал он, взяв свою шляпу и ожидая, пока она наденет свою новую теплую ротонду[16] и завяжет ленты шляпки под подбородком.
Молча и не касаясь друг друга, они прошли по подъездной дорожке, затем по мосту в стиле Палладио и, наконец, свернули на тропинку, которая вывела их через рощу к небольшому озеру, на южном берегу которого стоял небольшой, причудливого вида мраморный павильон, возведенный для создания живописного эффекта при наблюдении с противоположного берега.
День был холодный, пасмурный и довольно ветреный. Землю покрывал ковер из опавших листьев, хотя и на деревьях их оставалось еще достаточно. Энн вошла в павильон и села, а Сиднем остался снаружи, уставившись на покрытые зыбью воды озера.
