Карен Кинг - Бегство из-под венца
Тревор вошел в гостиную, держа в руке шляпу. Лакей не взял у него ни шляпы, ни пальто. Хелена вздрогнула, но решила не обращать внимания на демонстративное пренебрежение к гостю.
– Милорд, миледи, – поклонился Тревор.
– Тревор, это мой папа лорд Кейн. Папа, это мистер Тревор Хамилтон.
Ее отец пристально смотрел на шляпу Тревора.
– Садитесь, молодой человек.
– Я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством. Леди Кейн, надеюсь, вы сегодня в добром здравии?
Хелена взяла Тревора за руку. Она понимала, каких усилий ему стоит держаться корректно. Он мог настаивать на браке с Хеленой и возмущаться отношением ее родителей к нему, но сдерживался ради нее.
Леди Кейн коротко кивнула в ответ на его вопрос.
– Сегодня мама чувствует себя гораздо лучше, – сказала Хелена.
– Милорд, я прошу руки вашей дочери. – Леди Кейн резко поднялась.
– Вы с ума сошли. Как вы смеете?!
Хелена закрыла глаза. Она говорила Тревору, что лучше бежать, не спрашивая благословения родителей, чтобы не приводить их в ярость, но он настоял на своем.
Отец только кашлянул.
Хелене оставалось лишь надеяться, что предложение Тревора не доведет никого из родителей до апоплексического удара.
– Ты готова? – спросил ее Тревор.
– Я собралась. Сейчас возьму чемодан.
– Почему ты их не остановишь? – гневно спросила мужа графиня Кейн и повернулась к Тревору: – Зачем вы приехали?! Сидели бы себе в своей колонии!
– Отпусти их, дорогая, – сказал отец.
Хелена замерла. Она не ослышалась? Хотя как отец может препятствовать ее браку, если она совершеннолетняя? Она медленно повернулась.
– Отпусти их. Хелена сделала свой выбор. – Отец снова закашлялся.
– Как ты можешь? – взглянула на дочь леди Кейн.
– Пожалуйста, не расстраивайся, мама. – Боль терзала душу Хелены.
– Простите, если мое происхождение вас не вдохновляет, мэм, но я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива. Моя страна не признает титулов, но наша семья в Бостоне старейшая и весьма уважаемая.
– Вы ставите карету впереди лошади, молодой человек, – сказал лорд Кейн. – Если вы останетесь в Англии, возможно, я не стану продавать имение в Ковентри.
– Ой, папа, – прошептала Хелена; сердце ее затрепетало, как пойманная птичка.
– Нет! – отрезала леди Кейн. – Я этого не допущу. Хелена, у тебя не будет ни связей, ни положения.
– Думаю, мы еще успеем сдать лондонский дом в аренду на этот светский сезон, – задумчиво произнес отец Хелены.
– Я с большим удовольствием останусь в Англии, если вам будет приятно, что ваша дочь недалеко от вас, – сказал Тревор.
– Я не желаю вас больше видеть, молодой человек. Хелена, как ты могла пожертвовать своей прекрасной родословной? – продолжала возмущаться леди Кейн.
Тревор потерял терпение.
– Мадам, думаю, не помешает добавить к вашей голубой крови пару капель красной. – Он тряхнул головой. – Пойдем, Хелена.
Хелена забежала в свою комнату, схватила чемодан, надела капор, даже не потрудившись завязать ленты, и устремилась вниз по лестнице.
Услышав извинения Тревора, она остановилась.
Он взял из рук Хелены чемодан и обнял ее.
– Прости, милая.
– И ты прости меня, – прошептала она. – Но мой отец воспринял новость лучше, чем я ожидала.
– Он почему-то не спускал глаз с моей шляпы, – сказал Тревор.
Хелена в ужасе прикрыла рот ладошкой.
– Господи, мы вчера забыли ее на этажерке.
– Если твой отец расскажет об этом матери, это ухудшит или улучшит ситуацию?
– Мою мать могут смягчить только мощные связи. Может, кого-нибудь из вашей семьи выберут в президенты?
– Я предложу это братьям.
Хелена обняла его за талию.
– Быть рядом с тобой слишком хорошо, чтобы это оказалось ошибкой.
Лидия откинулась на подушку и закрыла глаза. В последнюю неделю она много спала. А в это утро ей досаждали еще и приступы тошноты, хотя кусочек сухарика помог с ними справиться. Наверное, она чувствовала себя разбитой из-за поздних увеселений.
Лидия не видела Виктора целую неделю. Она предполагала, что он станет сторониться ее, но не ожидала его исчезновения. Софи все время ее чем-нибудь занимала, не позволяя скучать и предаваться грустным размышлениям. Они побывали в музеях, научных кружках, на лекциях, посмотрели на запуск воздушного шара. У Лидии не было ни одной свободной минуты, наверное, поэтому она так уставала.
– Спишь, милая?
Лидия заморгала и улыбнулась Виктору, решив, что он ей пригрезился. Когда он был рядом, весь мир сиял яркими красками.
– Ты уложишь меня в постель, если я отвечу «да»? – Виктор нахмурился, и Лидия задумалась, почему это он так хмуро смотрит на нее.
– Лидди, вспомни, где мы находимся!
Тряхнув головой, Лидия отогнала дремоту. Она сидела на софе в бальном зале загородного дома недалеко от Лондона.
– Не обращай на меня внимания. Я просто постою у колонны, когда толпа гостей закружит тебя.
– Потанцуй со мной, – попросил Виктор.
Она хотела было возразить, что следующий танец – вальс, но какое это имело значение? Учитывая, что дамы-патронессы на балах в «Олмаксе» ее старательно избегают, ее никогда не пригласят на танец. К тому же скоро ей придется вернуться в Бостон. Джеймс уже теряет терпение.
А она так хотела снова оказаться в объятиях Виктора.
Он притянул ее ближе, чем следовало, и они поплыли в танце, раскачиваясь в такт музыке. Они не отрываясь смотрели друг на друга, их незначительный разговор не выходил за пределы обычной вежливости.
– Я так по тебе соскучился, – наконец сказал Виктор. Ему эти слова дались с трудом.
Лидия деланно надула губки, будто не ждала его всю неделю, то и дело поглядывая в окно, не тосковала по его прикосновениям.
– Что же ты не приходил?
Виктор скривил губы.
– Кин не разрешил мне появляться у него в доме, пока ты там.
– Тебе отказали от дома? – нахмурилась она.
– Не хмурься так.
Лидия посмотрела на вальсирующих Софи и Кина. – Они ведь не знают?
– Знают.
Так вот почему они были так внимательны к ней, ни на минуту не позволяя ей остаться одной! Софи относилась к ней как к сестре, а Кин вполне подходил на роль брата.
Слезы защипали Лидии глаза. Значит, Софи и Кин ее жалели? И поэтому старались, чтобы она чувствовала себя членом их семьи?
– Прости меня. Мне следовало проявить благоразумие.
Благоразумие? Лидия во все глаза смотрела на Виктора, почувствовав его беспокойство.
– Нужно было держаться от тебя подальше. Я тебе не подхожу.
«Неправда, лучше тебя нет никого на свете!» – кричало ее сердце.
– Ты заставил меня снова стать женщиной.
