Мэдлин Бейкер - Безрассудное сердце
– Пошли, – прорычал Джош и потащил меня вон из пещеры.
Не выпуская из рук оружия и все время поводя глазами из стороны в сторону, чтобы не пропустить момент, когда появится враг, он шел следом за мной до самого подножия горы, как я вдруг почувствовала, будто возле моей щеки прошелестел ветер. Стрела впилась в правую руку Джошуа чуть ниже локтя.
Он вскрикнул от боли и неожиданности и выронил револьвер из онемевших пальцев. С его губ сорвалось нечто нечленораздельное, когда вдруг воин-индеец встал с земли.
Это был Тень. Сильный, ловкий, в одной набедренной повязке, он двигался бесшумно, как кошка, а я буквально пожирала глазами любимое тело, каждый дюйм которого принадлежал мне и был мне дороже всего на свете.
Я с нетерпением ждала, что он обнимет меня и крепко прижмет к себе, но он не сделал ни одного движения в мою сторону, разве только поглядел на меня холодными глазами.
Джошуа побледнел, словно ему явился призрак.
– Ты! – прошипел он. – Ты же мертвый.
– Прежде чем сядет солнце, ты пожалеешь, что еще не умер, – бесстрастно проговорил Тень и без предупреждения выпустил вторую стрелу. – Ты много раз пожалеешь об этом.
Джош застонал, когда вторая стрела впилась ему в левую руку и кровь потекла из раны, окрашивая землю возле его ног в красный цвет.
– Не надо, Тень, – шепотом попросила я.
– Молчи, Анна, – приказал мне Тень. – Это наше с Берлином дело. Ты ту ни при чем.
У меня было ощущение, будто я разговариваю с чужим человеком. Тогда я подошла к Тени и положила руку ему на плечо.
– Пожалуйста, не убивай его. Это неправильно.
– Ты так его любишь, что просишь меня оставить ему жизнь? – с горькой насмешкой произнес Тень. – Ты глупая женщина, если думаешь, что я сохраню жизнь твоему возлюбленному после всего, что он сделал.
– Он мне не возлюбленный! Я всегда любила только тебя!
– Ты лжешь!
– Нет. Это правда. Я вышла замуж за Джошуа, потому что он обещал спасти тебя от виселицы.
– Анна, сейчас это не имеет значения, – сказал Тень.
– Что значит не имеет значения? Я люблю тебя, Тень. Я никогда никого кроме тебя не любила. Только тебя. Ты должен мне верить!
В черных бездонных глазах Тени мелькнул радостный огонек, когда он поверил, что я говорю правду. Но мелькнул и исчез без следа.
– Он должен умереть.
Я знала, что, когда он так говорит, спорить с ним бесполезно, потому что со мной говорил не Тень, а воин Два Летящих Ястреба, и мне нечего было сказать ему и нечего сделать, чтобы он отказался от задуманного. Сейчас им двигали его гордость и честь. Та самая честь, которая уже один раз увела его от меня, чтобы сражаться со своим народом против белых.
Джошуа вскрикнул, когда Тень вытащил стрелу у него из левой руки, и потерял сознание, когда он вытащил стрелу из правой руки. С безразличным лицом Тень привязал Джошуа к колышкам на том месте, на котором он лежал, с безразличным лицом, не двигаясь, ждал, когда тот очнется. Я стояла рядом с ним и не могла понять, о чем он думает.
Вспоминает это самое место, на котором мы уже были когда-то давным-давно? Или крошечное тельце ребенка и исчезнувшую могилу? Или своего коня? Или долгую дорогу до форта и свою тамошнюю камеру?
Джошуа застонал и открыл глаза. Он смотрел на Тень, и у него от боли и ненависти исказилось лицо, а потом он понял, какая участь ему уготована. Тогда я увидела в его глазах страх.
– Я приготовил для тебя смерть, какую ты когда-то пожелал для меня, – сказал Тень, не выдавая голосом своих чувств. – И я забираю то, что на самом деле принадлежит мне.
– Анна, ради бога, уговори его, – прохрипел Джош. – Я все сделаю, что ты скажешь. Все.
Но я отвернулась от него. Как бы я ни ненавидела Джошуа Берлина, мне было его жалко. Меня охватывала дрожь при мысли, что его ждет перед смертью, и все же меня не покидало ощущение, что он сам во всем виноват. Та ненависть, которую он изливал на других, теперь обернулась против него самого.
Тень принялся развязывать коней Гопкинса и Джошуа, а я бросилась наверх в пещеру. Там я схватила на руки Хичу и крепко прижала его к себе. А потом побежала обратно.
Тень не смог скрыть огорчения, когда увидел завернутого в одеяло младенца у меня на руках, а я не сдержала улыбки, подумав, как он удивится, когда узнает, что это сын не Джошуа, а его собственный.
Тень снял с Джошуа, предварительно разрезав на нем, одежду и ботинки. Кровь все так же текла у него из ран, и я пожелала ему умереть от потери крови прежде, чем до него доберутся дикие звери. Пот выступил у Джошуа на лбу, скорее, от боли и страха, чем из-за жары. Тучи черных мух покинули объеденное тело Гопкинса, почуяв запах свежей крови.
Вдалеке завыл волк, и у меня мурашки побежали по спине. Запах крови наверняка приведет зверя к Джошуа, который будет не в силах отогнать его. Ужасная картина предстала перед моим мысленным взором. Желтые клыки вонзаются в еще живую плоть. Я будто слышала, как Джошуа кричит, словно чувствовала вкус страха у него во рту, видела его отчаянное сопротивление, понимала его безнадежное отчаяние. Ему была уготована жестокая смерть, и, даже зная, что именно такую смерть он придумал для Тени, я все равно его жалела.
Я с мольбой посмотрела на Тень, но он только покачал головой.
– Берлин умрет, Анна, – твердо произнес он. – Я знаю, ты меня не одобряешь, но будет так, как я решил.
Тень помог мне сесть на Солнышко и подал поводья, после чего вскочил на своего коня.
Бок о бок, не оглядываясь, мы начали спускаться с горы.
Пещера и Джошуа остались далеко позади, когда заплакал Хича. Не говоря ни слова, Тень соскочил с коня и с ничего не выражающим лицом подал мне руку. А я улыбалась, представляя, как он удивится, когда я скажу ему, чьего сына держу на руках. Как раз в это мгновение Хича зашелся в крике от голода, и я, утешая, сказала ему:
– Не плачь, маленький. Разве ты не видишь? Твой папа с нами, и теперь все будет в порядке.
Тень вопросительно посмотрел на меня своими черными глазами, а потом протянул руки и взял у меня нашего сына. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что в жилах Хичи течет гордая кровь шайенов.
– Муж мой, посмотри, какой он красивый, – промурлыкала я.
Тень не смог скрыть радости и изумления, которые я прочитала на его лице, и я громко расхохоталась. Не в силах ничего сказать, он лишь кивнул, осмотрев мальчика всего от темноволосой головки до крошечных ножек.
– Сын, – прошептал он наконец. – Мое сердце воспарило в небо, как ястреб.
После этого он крепко поцеловал меня, и у меня стало спокойно на душе. Наконец-то я снова там, где должна быть. Тень не сводил с нас ласкового взгляда, пока я пеленала и кормила Хичу, и мне было так хорошо, что я готова была продлить эти минуты вечно.
