Сьюзен Джонсон - Запретный плод
Дейзи получила послание в своем офисе и похолодела от его тона.
Она стояла и дрожала, несмотря на жару, когда оператор телеграфа выстукивал ее ответ:
«Никого нет, поверь мне, никого, кроме тебя. Будем друзьями?»
Он вдруг возненавидел это слово.
«Ты должна выйти за меня замуж. Я не хочу никакой дружбы», — последовал горячий ответ.
«Я не могу выйти за тебя замуж…»
В это мгновение она решила, что останется его любовницей. Этьен не мог на ней жениться, хотя и искренне предлагал это. Молодой телеграфист ждал. Наконец она немного успокоилась и приняла решение:
«Мне жаль. Ты должен понять меня»»
«Не понимаю. Не желаю понимать. Ты убиваешь меня», — добавил он, хотя это совсем не было на него похоже, учитывая гордость де Веков.
«Мне жаль». Дежурные, затасканные слова.
«Не стоит. Мне уже не жаль», — ответил Этьен. Гордый, огорченный мужчина, после двух часов, проведенных на телеграфе Бурше под любопытным взглядом телеграфиста. Из телеграфа он тут же направился в жокейклуб — напиться.
Валентин, разыскивая его, пришел туда позже. Герцог не явился на встречу в Таттерсолс взглянуть на новую чистокровку.
— Лошадь — красавица! — сообщил Валентин. — Зря ты пропустил. А я ее купил.
— Лошади, по крайней мере, можно доверять, — сказал герцог, подавая знак лакею наполнить бокал Валентина.
— А кому нельзя? — Валентин заметил, что его друг прикончил бутылку коньяка. Этьен редко столько пил в такое время дня.
— Женщинам, — голос герцога был полон отвращения.
— Поссорились?
— Напомни мне больше никогда не влюбляться. Это ад на земле.
— Ты не выглядел таким несчастным пару месяцев назад, — отметил Валентин и добавил: — Ты собираешься объяснить мне, что случилось?
Этьен был не в самой лучшей форме, выпив бутылку «Наполеона».
— Тут нечего объяснять. Она хочет моей дружбы. Чтобы мы были друзьями, — объяснил герцог.
— Дружба — это так плохо? — Валентин пересел поближе.
— Это хуже, чем плохо. Черт, в это невозможно поверить, — герцог налил себе еще коньяка. — Говорит, что не может выйти за меня замуж. Будем друзьями, говорит. Это как понимать? Я что, способен быть только другом?
И это с горячей, как раскаленный ад, женщиной? С Дейзи? Что ты будешь пить, Валентин? — спросил он, заметив стоящего на почтительном расстоянии лакея.
— То же самое. Когда это все случилось?
— Еще одну бутылку, — приказал Этьен, выливая остатки коньяка в бокал, который лакей поставил перед Валентином.
Герцог задумался, сосредоточив взгляд на бокале.
— Когда это случилось? Семь телеграмм назад, а может, и шесть, черт, я забыл, — он вытащил заполненный телеграфный бланк и положил его на стол перед другом.
— Ты уверен, что Дейзи так и думает? Ты не ошибаешься?
— Нет, я не ошибаюсь. Я, разрази меня гром, умею читать. Господи, неужели это та женщина, изза которой я развожусь со своей чертовой женой. Я потратил изза этой женщины колоссальные деньги, чтобы подкупить судебных чиновников. И изза этой драгоценной женщины Изабель убила мою лучшую лошадь.
— Изабель убила Марокко?! — Валентин так резко подался к нему, что часть коньяка выплеснулась на скатерть.
— Да, и это так же верно, как и то, что солнце встает на востоке.
— Откуда ты узнал? — Валентин был явно ошарашен.
— Она мне письменно сообщила, она предсказала мне еще больше страданий в этой жизни. Должно быть, она пророчица.
— Скажи мне точно, что телеграфировала Дейзи.
Валентин еще не до конца верил Этьену, ведь они с Дейзи были так влюблены друг в друга, герцог столько изменил в своей жизни ради нее.
Этьен вздохнул. Он выглядел гораздо трезвее, чем должен был при таком количестве выпитого, зеленые глаза были ясными и чистыми.
— Мой развод никогда не произойдет, и это, конечно, главная проблема. Я бы все понял, если бы не знал, что развод ее мало волнует, ее проблема в том, что мы оба не живем в Монтане. Моя любовь против ее гор ничего не стоит. Я обещал ей, что мы чтонибудь придумаем…
— А что тут придумаешь? — Валентин был в курсе деловых интересов Этьена, все они были в Европе. — А Дейзи? Она не может жить в Париже?
— Похоже, что нет, — сухо ответил герцог.
— А ты можешь жить в Монтане?
— Никогда не думал, что мне это понадобится. Конечно, он не смог бы там жить.
— Так ты сможешь?
— Никто никогда меня об этом не спрашивал.
— Это не ответ на вопрос.
— Не знаю! Я даже не знаю, люблю ли я ее до сих пор, так меня это взбесило. Поэтому не знаю, что и ответить. Но я поломал два чертовски тяжелых кресла внизу в бильярдной, чем до смерти напугал управляющего. Потом, как дурак, глядя на все, что натворил, долго извинялся. — Он медленно покачал головой. — Если это любовь, то будь она проклята.
— Поехали, поговорим с Аделаидой. Она знает женскую логику. Может, она сможет помочь.
— Спасибо, я не хочу, — герцог усмехнулся. — Дейзи мне все ясно телеграфировала. Я никогда не просил женщину выйти за меня замуж. А когда в конце концов сделал это, попробовал приблизить рай к земле… — его голос прервался. — Я не собираюсь никого умолять…
— Гордость?
— Наверное. Валентин, она однозначно сказала «нет».
Вслед за июлем пришел август. И герцог, и Дейзи загружали свои дни работой. Занятая открытием новой шахты южнее Хелены, она работала по семнадцать часов в день. Потом, опустошенная, падала в кровать и спала как убитая. Ее напряженное расписание не давало ей возможности ночь за ночью мечтать об Этьене. Бурже продолжал сражаться за развод герцога. Этьен больше не хотел делиться с Изабель собственным именем, когда после стольких лет совместной жизни у них не оказалось ничего общего. Он часто виделся со своим кузеном Жоржем, помогал ему готовиться к экспедиции на Восток. Жорж в этот раз отправлялся кудато между Туркестаном и Монголией, а зиму хотел провести в районе озера Байкал. Его заинтересовали язык и обычаи бурятов.
Жюстен вернулся из Египта, загорелся этой экспедицией и решил принять в ней участие.
— Поехали с нами, папа, — уговаривал он. — Степные ветры освежат твои мысли. Жорж добавил:
— Поезда уже ходят из Самарканда, так что ты сможешь вернуться до наступления холодов.
Он понимал, что Этьена нужно развлечь, а женщины перестали интересовать герцога, с тех пор как в его жизни появилась Дейзи.
— На обратный путь ты потратишь восемь дней, — добавил он.
— Что ж, мне и правда нужно сменить обстановку. Почему бы и нет, собственно говоря, — решил герцог. Они запланировали свой отъезд на конец месяца.
Дни были заняты работой. Дейзи приходила в офис рано и оставалась там допоздна. Если бы можно было работать всю ночь, она с радостью бы делала это, чтобы не оставалось времени мечтать. Она все время видела перед глазами Этьена, улыбающегося, дразнящего ее, вызывающего ее смех. Каждое утро она просыпалась и понимала, что лежит в кровати одна, и это было подобно смерти.
