Сьюзен Джонсон - Запретный плод
Ничего, уговаривал он себя, это расставание ненадолго. Он навестит семью Жюли, как только сможет. Жюстен вернется из Египта через месяц. Но Дейзи…
Он вспомнил свою встречу с Бурже после полученного отказа.
— Узнайте, сколько Изабель заплатила судье, — коротко сказал Этьен, — и предложите этому подонку в десять раз больше. Этого для него будет достаточно, чтобы обеспечить себя на всю жизнь.
Он несколько раз писал Дейзи, предлагая ей встретиться где угодно и когда угодно, в любой части Америки. Вряд ли она согласится, думал он. Она говорила ему, что любит, но тем не менее уехала.
Герцог оттолкнулся от полированной стены и задумчиво пошел к трапу, чтобы покинуть пароход. Через десять минут он сидел в прибрежном баре с бокалом коньяка в руке. Дождался отплытия парохода и отправился на железнодорожную станцию, чтобы через три часа быть в Париже.
Хэзэрд встречал Дейзи на вокзале в Чикаго, у него были дела в этом городе.
— Как тебе удается выглядеть удивительно свежей в такую жару? — спросил ее отец по пути к экипажу.
— Это все мое воображение, папа, — улыбнулась она. — Я все время думала о наших прохладных горах.
— Завидую твоему воображению. Наши горы в трех днях пути на скором поезде.
— У тебе еще есть дела здесь?
— Немного, — ответил он. — Ты торопишься вернуться домой?
Она кивнула. Ее лицо было скрыто полями шляпы.
— Я могу уехать в любой момент, — незамедлительно решил он. — Ты решай.
Глядя на романтический наряд Дейзи из розового шифона, который раньше был для нее не характерен, Хэзэрд подумал, уж не герцог ли де Век выбирал ей это платье? И не он ли виновник слез на глазах дочери?
Вообщето он знал ответ на эти два вопроса. Хэзэрд был в курсе любовной истории Дейзи, у него были друзья в Париже, он был также в курсе писем, которые писала Аделаида Импресс. Он ничего не имел против, чтобы Дейзи любила кого ей захочется, но был категорически против того, чтобы его дочь была несчастна. А видимо, именно так и случилось. Вот тогда Хэзэрд решил, что герцог де Век заплатит ему за это.
— Мы уедем немедленно, — объявил он. Дейзи взглянула на него глазами, полными слез, и постаралась проглотить застрявший в горле комок. Откуда он узнал, что ей ужасно хочется домой, поближе к горам?
— Забери меня домой, папа, — прошептала она, уткнувшись отцу в грудь.
Нет, этот де Век ответит за то, что причинил боль его ребенку.
— Мы уедем сейчас же, любым поездом, идущим на запад, — сказал Хэзэрд и добавил: — Я хочу пристрелить его. Не плачь. Он не достоин тебя.
— Он не виноват, — прошептала Дейзи.
— Раз ты плачешь, значит виноват, — отрезал он, следуя отцовской логике.
— Я сама решила уехать.
Но он не попытался тебя остановить, мысленно добавил Хэзэрд. И за это он тоже заплатит.
— Я вижу, ты не очень рада своему решению, — мягко сказал он, пытаясь понять ее.
— Расставаться всегда нелегко.
— С тем, кого любишь? — погладил он ее руку. Дейзи кивнула.
— Он нужен тебе? — просто спросил Хэзэрд. — Значит, получишь.
Типичное решение настоящего вождя абсароки. Привыкнув решать глобальные задачи войны и мира, он не видел серьезной проблемы в том, чтобы привезти герцога де Век в горы.
Дейзи пристально посмотрела отцу в глаза.
— Нет… Это невозможно… для меня. Есть тысяча причин… А самая главная — его жена не хочет с ним разводиться. Не хочет, отец, и делает все возможное и невозможное. Этьен верит, что добьется своего. Он не видит истинного положения вещей, — Дейзи глубоко вздохнула. — Я вернулась домой, так как не было смысла оставаться. И, пожалуйста, не вмешивайся. — Она смотрела на него темными, мрачными глазами. — Папа, обещай мне, — впервые в жизни она назвала его так вместо привычного — отец. — Обещаешь, папа? — голос Дейзи был внешне спокоен.
Она была его единственной дочерью, и ему всегда хотелось для нее полного счастья, счастливой судьбы.
— А я должен обещать? — медленно спросил он.
— Да, — настаивала она, зная импульсивный характер отца.
— Тогда обещаю, — сказал Хэзэрд. — Но, помоему, твой герцог просто дурак.
Через двадцать минут они уже были в отдельном купе поезда на СентЛуис. Они рассовали по полкам багаж Дейзи, и она сидела на диване, с холодным лимонадом в руках, скинув туфли.
Хэзэрд, глядя на нее через столик, поднял свой стакан с бурбоном:
— За будущее, а также за твое счастье.
— За будущее, — согласилась Дейзи, благодарно улыбнувшись. — За дом и горы. И лучшего в мире отца.
По дороге домой Дейзи рассказала ему все, что с ней случилось в Париже. Она попыталась объяснить сложности французских законов, интриги Изабель, всячески тормозящей процесс. Но так как Хэзэрд недавно занимался бракоразводным процессом Трэя и Валери, то был уверен, что большие деньги в состоянии повлиять на любое судебное решение. Он пытался понять, в чем дело. То ли герцог не до конца честен с Дейзи относительно развода, то ли ему жаль расставаться с частью своего состояния ради свободы?
— И все же я рад, что, несмотря ни на что, ты дома, с нами, — сказал он.
А Дейзи думала, будет ли Этьен писать, как обещал. Но когда они наконец добрались до Хелены, ни писем, ни телеграмм не было.
Семья и друзья радовались ее возвращению, она же чувствовала облегчение, что вернулась в знакомый, привычный мир. Наряды от Ворта были удостоены самых высоких похвал. Она соглашалась с тем, что Париж действительно очень красив весной. Все было хорошо.
Но в Хелене было достаточно очень богатых семейств, которые бывали за границей или имели друзей в Париже, и разговоры о Дейзи и герцоге де Век опередили ее.
Дейзи пришла с визитом к Импресс в один из солнечных дней, чтобы навестить детей.
— Этьен собирается в Америку? — спросила Импресс.
Дейзи покачала головой, как будто не хотела отвечать, но потом резко сказала:
— Нет.
Сын Импресс и Трэй Макс строил из кубиков башню вместе с Белль, дочкой Валери Стюарт, бывшей жены Трэя. Белль жила у них в доме, и Импресс относилась к ней, как к родной дочери. Совсем маленький брат Импресс, пятилетний Эдуард, помогал малышам таскать кубики. Макс и Белль были очень похожи. Разница в возрасте была всего месяц. С самой первой встречи они всегда были вместе, ели, спали, играли и говорили друг с другом на языке, непонятном окружающим. Они были как двойняшки. Соланж мирно спала в своей кроватке.
Дейзи с завистью смотрела на детей.
Этьен хотел ребенка, и если бы она была менее практичной, то носила бы сейчас его ребенка. Даже если бы она потеряла Этьена, ей бы осталось дитя их любви. А теперь слишком поздно.
— Когда процесс закончится, — вмешалась Импресс в ее грустные мысли, — Этьен сразу же приедет сюда.
