Джулия Куин - Плутовка
— О Боже! — произнесла она вслух. — И почему я не могу сделать ему больно, ведь он сделал больно мне!
Конечно же, Генри все еще любила его. Кому-то это показалось бы смешным. Он должен сам расторгнуть помолвку. В этом случае он не будет унижен ее отказом. Но как добиться этого? Как?
Она пролежала в кровати больше часа, не сводя глаз с крошечной трещинки на потолке. Как же заставить Данфорда возненавидеть ее так, чтобы он разорвал помолвку? Задача казалась неразрешимой, хотя… Да, пожалуй, это выход.
С тяжелым сердцем она подошла к письменному столу, в ящике которого Каролина предусмотрительно положила для нее бумагу и перо. На память пришло имя несуществующей подруги, которую она сама придумала себе в детстве. Розалинда. Впрочем, сгодилось бы любое имя.
«Особняк Блайдонов
Лондон
2 мая 1817 гола
Дорогая Розалинда!
Прости, что так долго не писала тебе, но у меня есть оправдание. За последнее время в моей жизни произошли большие изменения, и я сама еще не успела во всем до конца разобраться.
Я выхожу замуж. Представляю себе, как ты удивлена! Несколько месяцев назад скончался Карлайл, и в Стэннедж-Парк приехал новый лорд Стэннедж. Он приходился дальним родственником Карлайлу, но они даже не были знакомы. Не буду описывать детали,
скажу только, что теперь мы помолвлены. Думаю, ты понимаешь мою радость, ведь это означает, что я навсегда смогу остаться в Стзннедж-Парке, без которого я не мыслю жизни. Его зовут Данфорд. Это — фамилия, но никто не называет его по имени. Он очень милый и прекрасно относится ко мне. Данфорд признался мне в любви, и я из вежливости сделала то же самое. Поступить иначе я не могла. Разумеется, я выхожу за него только ради обожаемого мною Стэннедж-Парка. Однако Данфорд мне нравится, и было бы жаль обидеть его. Уверена, мы с ним прекрасно поладим.
К сожалению, пока нет возможности написать обо всем подробнее. Сейчас я живу в Лондоне у друзей Данфорда и пробуду здесь еще две недели. Позже ты можешь писать мне в Стэннедж-Парк. Уверена, мне удастся убедить его вернуться туда сразу же после свадьбы. Там мы проведем медовый месяц, а затем не исключено, что он захочет вернуться в Лондон. Если же он захочет остаться, я не буду возражать: как я уже сказала, он очень мил. Но мне кажется, что жизнь в поместье скоро наскучит ему. Это было бы очень кстати, поскольку тогда я смогла бы вернуться к привычной жизни и уже не опасаться закончить свои дни чьей-нибудь гувернанткой или компаньонкой.
На этом заканчиваю, твоя подруга
Генриетта Баррет».
Дрожащими руками Генри вложила письмо в конверт и написала на нем: «Лорду Стэннеджу». Чтобы не передумать, быстро сбежала вниз по лестнице и, отдав письмо лакею, распорядилась немедленно доставить его по адресу. Затем она развернулась и медленно подошла к лестнице. На этот раз каждая ступенька давалась ей с большим трудом. Генри закрыла дверь на замок, легла и, свернувшись калачиком, пролежала так несколько часов.
Данфорд с улыбкой принял письмо из рук слуги, он узнал почерк Генри. Как это похоже на нее — простой белый конверт, без всяких украшений.
Он распечатал его и развернул письмо.
«Дорогая Розалинда…»
Глупая девчонка перепутала письма и конверты! Данфорду подумалось, что ее любовь к нему стала причиной столь не характерной для нее рассеянности. Он начал уже было складывать письмо, как вдруг заметил свое имя. Любопытство взяло верх над щепетильностью, и он снова развернул листок.
Спустя минуту письмо выскользнуло из его онемевших пальцев и легло на пол.
«Я выхожу замуж только ради Стэннедж-Парка. Я выхожу замуж только ради Стэннедж-Парка. Я выхожу замуж только ради Стэннедж-Парка»,
О Господи, что же он наделал?! Она не любит его! Она никогда не любила его и скорее всего никогда не полюбит. Как, должно быть, она смеялась над ним! Он опустился на стул. Нет, она не могла смеяться над ним. Несмотря на этот расчетливый поступок, ее нельзя назвать жестокой, просто она любит Стэннедж-Парк больше чего бы то ни было и кого бы то ни было на этом свете. Его любовь была безответной. Господи, как все нелепо! Он все еще любит ее. Даже после прочитанного письма! Он подавлен, он почти ненавидит ее, но все еще любит. Что же теперь делать?
С трудом поднявшись со стула, Данфорд прошел к буфету и достал бутылку виски и бокал, так сильно сжав его рукой, что тот чуть не лопнул. Он выпил содержимое залпом, но боль не утихла, и он налил еще. Перед глазами у него стояло ее лицо. Воображение рисовало темные вразлет брови, ее чудесные серебристые глаза. А ее волосы? Среди сотни цветов и оттенков он смог бы узнать этот цвет, единственный и неповторимый, несмотря на то что любой другой человек назвал бы его просто светло-каштановым. Вспоминать ее дразнящий рот, улыбку и смех было сладко и мучительно. Он почти ощущал ее губы на своих. Чуть припухшие, нежные и страстные. Он почувствовал возбуждение при одном воспоминании о ее ласках. Несмотря на свою неискушенность, она инстинктивно знала, как довести его до любовного безумия. Он хотел ее, хотел ее так сильно, что это пугало его. Он не может расторгнуть помолвку, не увидев ее в последний раз. Достаточно ли он любит, чтобы жениться вопреки всему? Достаточно ли в нем ненависти, чтобы жениться, а потом отомстить за те муки, которые она причинила ему? Он должен увидеть ее. И тогда ему все станет ясно.
Глава 22
— Приехал лорд Стэннедж и просит принять его, мисс Баррет.
Сердце громко застучало у нее в груди, когда дворецкий произнес эти слова.
— Мне сказать, что вас нет дома? — спросил дворецкий, увидев ее замешательство.
— Нет-нет, — ответила она, нервно облизывая губы. — Я сейчас спущусь.
Генри отложила в сторону письмо, которое писала Эмме. Герцогиня Эшборн скорее всего перестанет общаться с ней, как только узнает о расторжении помолвки. Но прежде чем это случится, она хотела написать ей в последний раз.
«Ну вот и все, — сказала себе Генри, пытаясь справиться с удушьем в груди. — Теперь он ненавидит тебя». Она знала, что причинила ему почти такую же боль, какую только что перенесла сама.
Она встала, расправляя оборки на платье. Это было платье, которое он купил ей в Труро. Генри сама не знала, почему велела горничной достать из шкафа именно его. Это было похоже на отчаянную попытку хоть ненадолго удержать уходящее счастье. Теперь это казалось глупым. Разве может платье помочь ее разбитому сердцу?
Расправив плечи, девушка вышла из комнаты и осторожно прикрыла дверь. Надо держаться естественно: так, словно ничего не случилось. Она не должна показать, что знает о письме, полученном Данфордом будто бы по ошибке, иначе он может что-нибудь заподозрить.
