Филиппа Карр - Черный лебедь
— Развод… — недоверчиво повторил он.
— У вас ведь для этого вполне достаточно причин, не так ли?
— Причин-то достаточно, но развод… — Он покачал головой.
— Вместе вы никогда не будете счастливы, — заметила я, — Со всем, что было между вами, покончено.
— Но почему я должен делать это ради нее, если она поступает со мной подобным образом?
— Вы мстительны?
— Что вы имеете в виду? Я требую только то, что принадлежит мне по праву.
— К чему вам права? Что толку от них, если нет чувств, нет любви?
— Когда-то Белинда любила меня.
— Она была еще ребенком.
— Она была эгоистичным дьяволенком — Возможно, но вряд ли она полюбит вас опять.
Она будет до конца дней сокрушаться о своей загубленной жизни. Без нее вам будет гораздо легче. Возможно, вы найдете кого-то, кто вас полюбит. У вас сложится прекрасная семья. В общем-то, я уверена, что так все и будет.
— Откуда вы знаете?
— Потому что вы разумный и способный на чувства человек. В глубине души вы очень добры.
Генри Фаррелл расхохотался:
— Ну, вы умеете забраться парню под шкуру! Знаете, вы мне начинаете нравиться, Люси.
— Я рада, потому что вы мне тоже начинаете нравиться.
— Кажется, вы хороший друг Белинде.
— Я хорошо ее знаю.
— Тогда я удивляюсь, почему вы все это делаете ради нее?
— Вот увидите, вам без нее будет лучше.
— Это несомненно.
— Так какой смысл был приезжать сюда и пытаться увезти ее?
— Потому что это Белинда. Не знаю, что в ней есть такого. Она эгоистка, каких мало, и, конечно, не подходит мне. И все-таки я хочу забрать ее, очень хочу.
— Вы забудете ее.
— Сомневаюсь.
— Я уверена, что забудете. Предположим, вам встретится милая девушка, нежная, любящая. Вы поженитесь, создадите семью… и тогда вы оглянетесь на сегодняшний день и скажете себе: ну и повезло тебе, мистер Фаррелл, что ты тогда сбежал.
— Я назову себя по-дружески — Генри.
— Так подумайте об этом, Генри. Я искренне прошу вас подумать об этом. Ведь будет ребенок.
— Да, — задумчиво промолвил он, — Будет ребенок.
— Дайте ей возможность. Я действительно считаю, что она может быть счастлива. Я думаю, что она может начать новую жизнь. Наверное, она вам рассказывала о своем детстве.
— Кое-что.
— С этим ребенком происходили необычные вещи.
Человек, которого она считала своим отцом, относился к ней не лучшим образом. Похоже, он с самого начала был настроен против нее. Такие переживания в раннем детстве влияют на всю последующую жизнь. Теперь у нее появилась возможность все изменить. Подарите ей эту возможность, Генри.
На этот раз он долго молчал, прежде чем заявить:
— Она относилась ко мне достаточно паршиво. Не понимаю, почему я должен чем-то поступаться, чтобы доставить ей удовольствие.
— Сделайте это ради того, чтобы вам самому стало лучше.
— Без нее, вы хотите сказать?
Я кивнула.
— Наверное, вы правы.
— Конечно, вы можете постараться отомстить. Но большой пользы от этого не будет. Если бы вы отпустили ее… Вы согласитесь? Вы подумаете об этом?
Он вдруг протянул руку и сжал мою.
— Да, Люси, — сказал он. — Ради вас я подумаю об этом.
— Ах, я так довольна, что вы согласились. Вот увидите, это будет правильный поступок. Можно вновь встретиться с вами, когда вы примете решение?
Он кивнул.
— Когда? Завтра?
— Не очень-то много времени на размышления вы мне даете, а?
— Мне бы хотелось знать, что все улажено, прежде чем я вернусь к себе в провинцию.
— Не могу обещать. Лишь оттого, что вы поговорили со мной так дружелюбно и откровенно… ну, это же не значит, что я…
— Я знаю, что, хорошенько поразмыслив, вы согласитесь со мной.
— — Есть такая поговорка, ее любила моя старая мать:» Сладок медок, да увяз коготок «.
— Да, есть.
— Это значит — поддаться на старую уловку — лесть?
— Полагаю, так.
— Так вот, мне кажется, что вы пытаетесь угостить меня этим самым медком.
— Нет. Просто я поставила вас лицом к лицу с истинной правдой.
Генри улыбнулся.
— Как вы будете добираться назад, Люси? — спросил он.
— Найму кеб.
— Я схожу и поймаю его для вас.
Он так и сделал.
Назад я возвращалась в приподнятом настроении, уверенная в том, что мы одержим победу.
Я направилась прямо в дом Селесты, где меня с нетерпением поджидала Белинда. Она тут же потащила меня в свою спальню.
— Ну?
— Я думаю, мы сможем…
— Что сможем?
— Достичь соглашения о расторжении брака без лишней огласки.
— В самом деле? Ах, Люси, ты просто чудо!
Я знала, что ты сумеешь сделать это. Все дело в твоем строгом виде. Ты вроде воспитательницы или учительницы.
— Он сравнил меня с адвокатом.
— Да, вот именно. Так что он сказал?
— Он сказал, что ты относилась к нему плохо, и это, конечно, правда.
Она показала мне язык — привычка, которую я хорошо помнила у нее с детства.
— Ну же? — беспокойно спросила она.
— Я сообщила ему о ребенке. — Я с подозрением взглянула на нее. — Ты действительно ждешь ребенка?
— Ну да, я уверена. Это правда. Не думаешь ли ты, что я стала бы врать про это?
— Почему бы и не подумать? — ответила я.
— Ладно, а что дальше?
— Я объяснила ему, что если ты вернешься, то его жизни не позавидуешь. И он согласился со мной.
— Ах, Люси, ты настоящее чудо!
— Я еще не закончила. Пока что мы условились, что он подумает над нашим предложением.
— О, он согласится. Обязательно. Непременно, Как он тебе показался?
— Немножко грубоват, но хороший человек. Приятный мужчина. Думаю, он не заслужил такого наказания, как ты.
— Конечно, не заслужил. Бедный старый Генри!
Ты и в самом деле думаешь…
— Я могу только сказать, что он обещал поразмыслить.
— И долго?
— Не знаю. Но завтра мы с ним встречаемся.
— Как хорошо! Страшно подумать, что ты могла обгореть до смерти!
— Какое несчастье! Ведь тогда я не могла бы улаживать твои делишки!
— Я вовсе не это имела в виду!
— Ты высказала первую мысль, которая пришла тебе в голову. Так или иначе, я выжила, чтобы иметь возможность поговорить с Генри Фарреллом.
Белинда порывисто обняла меня.
Я подумала: как она отличается от Филлиды! Как она отличается от Роланда! Они-то действительно заботятся обо мне. Но, как я уже не раз говорила, Белинда есть Белинда.
Я сама была изумлена своим успехом. Думаю, все объяснялось тем, что Генри Фаррелл действительно был хорошим человеком.
Мне кажется, его настроение изменилось, когда он услышал о ребенке. Он был поражен, рассержен, но достаточно сообразителен, чтобы понять, что теперь счастливая жизнь с Белиндой невозможна.
