Мэгги Дэвис - Аметистовый венец
– Святой Иисусе. – Тьерри оглянулся, ища глазами Сенреда, но его высокий друг уже шагал по дороге. – Я должен идти, – торопливо сказал он. – Послушай, пожалуйста, держи язык за зубами. Ради бедных путешественников.
– Не беспокойся, буду нем как рыба, – сказал кучер. – Сегодня спозаранок, только-только запел петух, я сказал моей жене Гундри…
В этот момент мимо него прошла Лвид. Посмотрела в лицо старику и улыбнулась своей странной улыбкой. Старик вздрогнул и сразу закрыл рот.
Старый кучер был прав, погода менялась, сильно похолодало. Вчерашние лужи затвердели прочным льдом. На этот раз Констанс, хотя и не очень быстро, шла пешком.
– Что он дал вам? – полюбопытствовала Лвид.
– Еду. – Констанс поднесла узелок к носу и обнюхала его. – Судя по запаху, овсяные лепешки. Кажется, еще репа. И, по-моему, о Пресвятая Дева, сыр. Запах сыра не спутаешь ни с каким другим.
Валлийка пристально на нее поглядела.
Сенред шел шагах в десяти впереди, Тьерри был сзади.
– Вы ведь видели меня в замке Морле, – хрипло сказала Лвид. – Скажите, вы помните меня?
Констанс быстро глянула в ее сторону.
– Да, ты та самая валлийская колдунья, которую ирландские отцы попросили отвезти для суда в Баксборо, они хотели, чтобы ты была подальше от епископа Честерского.
Лвид кивнула и продолжала идти рядом.
– Скажите, вы несчастливы, миледи?
Констанс едва не споткнулась. Лвид и молодой школяр всю ночь провели на чердаке, конечно, они хорошо слышали все происходившее. Она посмотрела вперед, на Сенреда, который размашисто вышагивал по промерзлой дороге.
«Как могу я быть несчастлива, – подумала Констанс, – когда почти всю ночь лежала в объятиях единственного человека, к которому стремится мое сердце».
В глубине души она знала, что не имела никакого права на эту поразительную, необыкновенно счастливую, полную обжигающей страсти ночь, буквально украденную ею у судьбы.
Она аристократка, уже несколько раз побывавшая замужем, а он бродячий менестрель. Это было единственное время, дарованное им для счастья, время, которое уже никогда не повторится. Будет просто чудом, если они смогут живыми и невредимыми добраться до замка Морле. Но даже и там им будет угрожать опасность.
«Ну как я могу назвать себя несчастливой? – подумала она. – Клянусь Крестом, никогда в жизни я не была так безумно счастлива».
– Миледи, наверное, странно чувствует себя с коротко стриженными волосами и в поношенной мальчишеской одежде, – сказала Лвид.
– Что поделаешь, такое уж опасное время, – серьезным тоном ответила Констанс. – И я всей душой благодарна тебе за все, что ты для меня сделала. И, конечно, не стану жаловаться на короткую стрижку или грубую тунику.
Валлийка тщательно обдумала ее слова.
– Люди правильно делают, что обращаются к вам с просьбами в своих молитвах, – наконец сказала она и показала свой сжатый кулачок. – Когда я разожму пальцы, вы должны взять камешек.
– Камешек? – Констанс переложила узелок в другую руку. – Ты хочешь мне погадать? – спросила она, глядя в лицо валлийке. – Но я не очень-то верю в гадание.
Но когда Лвид раскрыла пальцы, она восхищенно воскликнула:
– Какие чудесные камешки! Откуда они у тебя? – Женщины остановились посреди дороги, чтобы Констанс могла хорошенько рассмотреть камешки. – Могу я их взять?
Лвид покачала головой.
– Только один, девушка-ива. Только один.
Констанс выбрала округлый, с белыми прожилками голыш.
– Вот этот, – сказала она, вертя его в пальцах. – Он что-либо означает?
Глубоко вздохнув, Лвид продекламировала:
Сердце твое не достигнет того, к чему так стремится.
Сердце твое не получит того, чем так дорожит.
То, чего опасаешься ты, разобьет твое сердце.
Но счастье, которое сердце твое потеряло, еще возвратится.
– Стало быть, такова будет моя судьба. – Констанс положила голыш обратно на ладонь валлийки. – А я хотела выбрать красный камешек.
Лвид поспешно убрала руку.
– Только не красный.
Что-то бормоча, она запрятала камешки в карман плаща и повернулась к Тьерри.
– Только не красный. Красный не для вас.
Констанс пожала плечами и пошла следом за ней.
…Посыпал снег, ветер утих. С серого неба, кружась, падали большие бабочки-снежинки, устилая поля и оголенные зимние деревья. Мимо, окинув их внимательными взглядами, проскакала группа торговцев. Поравнявшись с запряженной ослом телегой, они спросили у возницы, далеко ли до следующего селения. Он ответил, что еще несколько миль.
Обеспокоенный тем, что с обеих сторон дороги простираются открытые поля, Сенред повернул к лесу. Едва они отошли от дороги, послышался стук копыт. Прислушавшись, Сенред жестом велел им бежать. И они побежали, взрывая рыхлый, только что выпавший снег. Запыхавшись, они спрятались в канаве около леса.
По дороге проехала длинная колонна рыцарей в черных и красных туниках поверх доспехов. На пиках у них висели флажки с геральдическими цветами Клеров.
Затаившись, они наблюдали за колонной.
– Куда они едут? – шепотом спросил Тьерри.
Сенред искоса взглянул на него.
– Если не ошибаюсь, они едут через Рэксхем в замок Морле. По моим прикидкам, их больше сотни. – Помолчав, он добавил: – Если бы я был Робертом Фицджилбертом, я послал бы этого несклифского ублюдка занять поместье графини в Баксборо, а сам бы укрепил Морле своим гарнизоном.
Подумав, что Жюльен может и впрямь захватить Баксборо, Констанс побледнела.
– Мои девочки.
Он даже не посмотрел на нее.
– Радуйся, что они девочки. Будь они мальчиками, их, вероятно, уже обезглавили бы.
Констанс тихо застонала, и Лвид положила свою ладонь на ее руку. После того как хвост колонны скрылся вдали, они встали и углубились в лес.
В эту ночь все спали в лесных зарослях. Они поужинали хлебом, сыром и репой, которые им дал с собой кучер, и голода, во всяком случае, не чувствовали, но холод пронимал их до костей. Сенред и Тьерри выкопали в снегу под огромным дубом нечто вроде норы, и Констанс и Лвид спали между ними, прикрываясь всем, что у них было.
Констанс спала, положив голову на грудь Сенреду. Ей было достаточно тепло, только ноги замерзли. Утром им нечем было завтракать, они пожевали снега и отправились в путь под все еще падающими белыми хлопьями.
Это было путешествие, надолго запомнившееся Констанс. Им редко удавалось разжиться едой в селениях. Лвид иногда подкармливала их съедобной корой деревьев, они выкапывали какие-то коренья в речушках, бурлящих под тонкой коркой льда.
Тьерри отправился искать еще какую-нибудь сердобольную вдовушку и вместо нее привел с собой пару собак. Но все-таки ему удалось стащить ломоть хлеба.
