Джудит Айвори - Искусство соблазна
«Эмма, Эмма, — сказала она себе. — Ты и в самом деле влюбилась. И что теперь с этим делать?»
Ничего. Делать было нечего. Оставалось лишь ждать встречи с ним в девять, как они договаривались, в картинной галерее. И начать игру, которую он так щедро оплатил, которая была так «важна» для него.
Галерея классического искусства Хенли располагалась в не слишком респектабельном районе Лондона, но в просторном и достаточно современном выставочном зале, принадлежащем Институту искусств сэра Артура Хенли — небольшому художественному училищу, существующему на пожертвования. Изначально Эмме совсем не импонировала идея встретиться со Стюартом именно там. Она предпочла бы, чтобы их не видели вместе. Но он настаивал, и она согласилась. Он хотел видеть тех людей, от которых будет зависеть успех его предприятия, и воочию убедиться в том, что все организовано на должном уровне. Он имел на это право. К тому же галерея находилась довольно далеко от Мейфэра и фешенебельного района Белгрейвия. В Лондоне народу было немного, сезон еще толком не начался. К тому же присутствие Стюарта служило гарантией того, что люди, которые будут на них работать, получат свои деньги. Эмма рассчитывала разыскать в галерее своих старых партнеров, а в их проницательности она не сомневалась.
Итак, войдя в галерею в начале десятого, она обнаружила Стюарта уже поджидающим ее на лестнице. Он нетерпеливо постукивал по ноге шляпой.
***
— Вы опоздали, — вместо приветствия сказал он.
— А вы капризничаете.
Он поджал губы, нахмурился и отвернулся.
В зале, где были собраны картины Рембрандта, она рассчитывала найти приятеля, который специализировался на подделке работ старых мастеров, но его там не оказалось. Неприятный момент, но отчаиваться не стоило.
Богатое собрание привлекало начинающих художников, которые справедливо полагали, что учиться живописи можно и нужно, копируя чьи-то шедевры. Когда копия оказывалась значительно больше или меньше оригинала, все было по закону, но некоторые художники так преуспевали в подражании, Бейли например, что порой терялись даже эксперты. Имел место такой случай: Альфонс Пьер, модный французский художник средней руки, признал одну из картин Бейли своей и выдал картине самый настоящий провенанс, который и подделывать не пришлось.
Однако со скульптурами дело обстояло сложнее. «Мастер», которого учится имитировать скульптор, — это тот, кто создал человеческое тело; студенты лепят с живых моделей. Во всяком случае, так принято. Хотя в небольшом зале, где были собраны скульптуры, сидел пожилой человек и делал набросок с гипсовой статуи.
Эмма обошла его, так, чтобы он ее заметил, и спросила:
— Чарли? — Она улыбалась. Да, перед ней был действительно Чарли Вандеркамп. — Чарли, как дела?
— Эмма? — Голос его был слабым, вполовину слабее того, что она помнила. — Эмма!
Она почувствовала, как рот сам растягивается в улыбке.
— Она самая! Чарли, ты и представить не можешь, как я рада тебя видеть! — И это действительно было так.
Он встал. Горбился он несколько сильнее, чем десять лет назад.
— Как Зак?
Эмма покачала головой.
— Зак умер около года назад.
— Ах, дочка, мне так жаль.
— Ничего. Смотрю, ты все тем же занимаешься, — сказала она, кивнув на рисунок.
— Сертификат о происхождении. Ничего другого я не умею. Хотя нынче дело мое особого дохода не приносит.
— Ты все так же хорош?
Морщинистое лицо Чарли засветилось. В глазах, которые до этого казались безразличными и пустыми, зажегся интерес.
— Хочешь посмотреть?
В тесной каморке Чарли в Ист-Энде статуя, с которой он делал наброски, была почти закончена. Оставалось немного довести ее до ума, и все.
— Мы можем одолжить у тебя Психею на пару дней? — спросила Эмма, взяв с полки небольшую статуэтку. — Кстати, Бейли и Тед в городе? Мы рассчитывали на несколько маленьких копий Рембрандта и на две или три копии чего-то вроде «Христа и грешницы».
Чарли округлил глаза и весело воскликнул:
— Страхование произведений искусства!
Чарли рассмеялся и скосил глаза на Стюарта. Эмма не стала представлять мужчин друг другу, давая им возможность сделать свои собственные заключения друг относительно друга.
— Попал в точку, — сказала Эмма, — хотя мне может — понадобиться девушка, одетая в униформу горничной Карлайла, для одного дела.
— Да, Эмма, ты всегда была молодцом.
— Так ты в меня веришь?
— Как в себя.
— Так ты в игре?
— Разумеется.
— Знаешь кого-то, кто еще в деле?
— Только не Бейли. Он умер. Но Тедди все еще с нами.
— И Мэри Бет вполне подойдет на роль горничной. К тому же она может знать, где найти Марка.
— Хорошо. Мне она пригодится. И еще Тед или Марк и твой профессиональный совет. Как ты думаешь, может быть, у кого-то из них уже есть готовые картины? Что-то ненужное, что можно использовать?
Чарли пожал тощими плечами:
— Возможно, — и ласково ей улыбнулся. — Мы все были бы рады, если бы нам подкинули работенки и деньжат за нее.
— Считай, что ты ее получил. Свяжись со мной в «Карлайле».
— Старый добрый «Карлайл», — с улыбкой сказал Чарли. — Молодец, Эмма.
Эмма помотала головой, отказываясь от комплимента.
— Всего лишь на несколько дней, а потом назад, к своим овцам.
Как бы там ни было, удовольствие, что она испытывала сейчас, явилось неожиданным призом в игре, которую она играла поневоле. Она не только, возможно, поможет Стюарту обокрасть дядюшку, но и даст подзаработать тем людям, кого она любила в юности, кто были ее друзьями, слегка подзаработать. Увы, им повезло меньше, чем ей. Чарли, Тед, Марк и Бейли — все отправились в тюрьму, а Чарли еще и остался хромым на всю жизнь, потому что в ногу ему попала пуля.
Когда Эмма собралась уходить, Чарли взял Эмму под руку, поверх ее головы глядя на Стюарта. Чарли притянул ее к себе и достаточно громко, чтобы мог слышать Стюарт, сказал:
— Если он твой поделыцик, то ему нужен портной получше. Он красивый парень, Эмма, но пусть его красота тебя не ослепляет — он никогда не сойдет за аристократа.
Эмма засмеялась.
— Не сойдет? Даже за иностранного?
Чарли поджал губы, оценивающе глядя на Стюарта.
— Он умеет подделывать акценты?
— Я не знаю. Он настоящий аристократ, Чарли.
Чарли неодобрительно покачал головой.
— Он подойдет, — сказала Эмма.
Чарли пожал плечами.
— Возможно, если ты так думаешь. — Проходя по коридору, посреди которого стояло ведро с водой — явное свидетельство протекавшей крыши, — Чарли снова сказал: — Жаль Зака. Я тебе сочувствую, Эмма. Правда.
