Ширл Хенке - Огонь в крови
— Со дня твоей свадьбы, дорогой, — отпарировала она, пытаясь втиснуться на неудобный стул, что было не очень легко в такой узкой юбке, несмотря на смелый разрез сбоку до самой талии.
Не обращая внимания на колкость, Джесс рассказал о мышьяке и своих подозрениях.
— Значит, думаешь, что Мэтис пытается разорить «Джей Бар»?
Кэмми, прищурив темные глаза, сосредоточенно постукивала пальцами по выщербленному столу.
— Он всегда мечтал жениться на Лиссе и заполучить «Джей Бар», а поскольку это не вышло, возможно, хочет разорить или вынудить продать ранчо, чтобы самому купить по дешевке…
— Но это не объясняет прошлогодних грабежей. Тогда Мэтис был уверен, что женится на Лиссе, — возразила Кэмми.
— Может, задумал план, с целью оказать давление на старика, потому что тот хотел найти кого-то, способного избавить ранчо от набегов. Черт возьми, не знаю.
Он угрюмо уставился в янтарную жидкость в стакане.
— Только гляди в оба и, если что узнаешь, сообщи.
Джесс допил виски и вновь плеснул из бутылки в стакан.
— В вине ответов не найдешь, дорогой.
— Зато отыщу забвение. Пока и этого достаточно.
— Тебе нужно ехать домой, к жене и сыну. Лисса хочет, чтобы ты вернулся.
В горле у Кэмми саднило от непрошеных слез.
— Тогда она еще большая дура, чем я, — бросил Джесс, осушил стакан и молча налил еще.
Глава 20
Ранним утром, когда Джесс отправил телеграмму в Нью-Мексико с требованием подкрепления и старался лишний раз не поворачивать голову, тяжелую после вчерашнего похмелья, словно чугунный котел, Лемюэл Мэтис подъехал к большому дому на ранчо и успел спешиться, пройдя несколько шагов по ступенькам крыльца, когда из-за угла вылетел Кормах, совершавший утреннюю прогулку. Овчарка, тихо зарычав, остановилась и угрожающе ощерила зубы.
Из окна до Лиссы донеслись громкий лай и льстивые уговоры. Она тут же сбежала вниз, одновременно пытаясь успокоить Кормака, пригладить волосы и застегнуть платье, и подоспела как раз в тот момент, когда пес, прижав Мэтиса к стене, положил ему на плечи огромные лапы и хищно оскалился.
— Уберите этого волчину в собачьей шкуре, или мне придется пристрелить его, Лисса.
По щекам Лемюэля градом катился пот. Судя по пепельно-серому лицу и тому, с какой силой он прижимался к стене, казалось невероятным, чтобы он сумел достать пистолет, не говоря уже о каких-то выстрелах.
— Лемюэл, я никогда не понимала, почему Кормак относится к вам подобным образом, — заявила Лисса, понимая, что собака просто решила порезвиться.
Собственно говоря, было довольно забавно наблюдать, как напыщенный Лемюэл Мэтис, общественный деятель, известное в Шайенне лицо, распластался по стене, отворачивая физиономию от зловонного дыхания Кормака.
Вынудив себя сохранить беспристрастный вид, Лисса строго велела собаке убираться. Пес, убедившись, что хозяйка не шутит, с сожалением забыл об игре и затрусил прочь, предоставляя Мэтису счищать пыль и штукатурку. Вся спина коричневого пиджака была в белых пятнах, но Лисса решила не упоминать об этом факте.
— Прекрасная встреча старых друзей, Лисса, нечего сказать! — сухо бросил Лемюэл, рассерженно устремляясь К входной двери.
И хотя Лисса никогда не включала Мэтиса в число друзей, все же решила промолчать и на этот счет.
— Что привело вас к нам в такой ранний час? — осведомилась она, провожая посетителя в гостиную.
Громкий веселый визг Джонни долетел из кухни, где Клер кормила малыша овсянкой. Лисса заметила выражение ярости, мгновенно исказившее лицо Мэтиса, но тут же исчезнувшее.
— Я знаю, что у вас неприятности с ковбоями с тех пор, как Маркус умер, — начал он.
— Да. Вот уже несколько месяцев мне не хватает людей, — кивнула Лисса, стараясь говорить как можно спокойнее.
«К чему он клонит?»
— Ну что ж, я не хотел бы, чтобы вы потеряли «Джей Бар» из-за грабежей и прочего… — посочувствовал Лемюэл.
Черта с два не хочешь!
— Я и не собираюсь терять ранчо, поэтому послала за Джессом.
Лисса со всевозрастающей неловкостью наблюдала, как Мэтис расплывается в ехидной усмешке.
— Это одна из причин моего приезда, Лисса. Я видел вашего… мужа вчера вечером в городе.
Мэтис произнес слово «муж» с очевидным отвращением.
Джесс собирался послать телеграмму о помощи и нанять еще ковбоев, — пояснила Лисса.
— И также успел набраться в «Ройял Тиетр», — заметил Лемюэл, со злорадным удовлетворением, видя, как сжалась Лисса.
— А вы, конечно, не могли дождаться, пока сможете доложить мне, — холодно бросила она, вставая.
— Он провел ночь с этой мексиканской шлюхой, Камеллой Альварес.
Лисса побелела.
— Я вам не верю.
Мэтис тоже поднялся, соболезнующе кивнул:
— О, это так, дорогая. Такая шваль всегда ищет себе подобных. Я считаю, вы должны знать… впрочем, всем в Шайенне это уже известно. Если не хотите слушать меня, можете расспросить у знакомых дам, миссис Уоттсон, например, — предложил Лемюэл, прекрасно зная, что Луэлла никогда Лиссу на порог не пустит.
Лисса с упавшим сердцем осознала, что Лемюэл не шутит — слишком легко проверить его слова, для этого, всего-навсего, нужно отправиться в любую лавку и хорошенько навострить уши. Не желая показывать, как задевает ее фальшивое сочувствие Лемюэла, Лисса спокойно ответила:
— Спасибо, что побеспокоились приехать, но все, что происходит между мной и Джессом, касается только нас двоих.
— Разведитесь с ним, Лисса, — умоляюще попросил Лемюэл. — Он вас не стоит. Таково было последнее желание Маркуса.
— Его последним желанием было заставить меня отказаться от сына и отдать вам «Джей Бар». Не дождетесь, Лемюэл, — горько пробормотала молодая женщина. — Ранчо — наследство Джонни, и я сделаю все, чтобы он его сохранил. Вы, мой отец и Джесс заодно можете катиться ко всем чертям!
Мэтис злобно воззрился на Лиссу, но сдержался и, выпрямившись, направился к двери:
— Когда залезете в долги настолько, что потребуется занять еще денег, можете приехать ко мне. Вероятно, к тому времени поумнеете и будете способны прислушаться к разумным доводам..
Он переступил порог и с силой хлопнул дверью.
В этот момент Лисса ужасно пожалела, что не дала Кормаку полакомиться Мэтисом.
Жермен Шанно с презрением рассматривала готовые платья.
— Дешевка, жалкие тряпки, — бормотала она себе под нос.
Кроме платьев, лишь соломенные шляпки вносили некоторое разнообразие в убогую обстановку лавки, заваленной всякой всячиной — от рулонов тканей до консервных банок и мотков колючей проволоки. В пыльном воздухе висели запахи табака, заплесневевшей материи и прокисшего кофе.
