Виктория Холт - Тень рыси
С неимоверной энергией Стирлинг взялся за восстановление Уайтледиз, и на наших глазах он начал превращаться в образцовый старинный дом. Но Стирлинг пока не был доволен — так много предстояло еще сделать. Это время я называла «Лето Уайтледиз».
В начале сентября горе посетило Уэйкфилд Парк. У сэра Эверарда случился еще один удар, и он умер. Мы все знали о том, что он долго не протянет, но, тем не менее, испытали настоящее потрясение. Особенно леди Уэйкфилд. Через неделю после похорон она слегла и больше уже не смогла, а точнее не захотела подняться. В середине октября леди Уэйкфилд скончалась, и все решили, что «так даже лучше для нее».
— Она не желала больше жить, — говорил доктор Хантер о леди Уэйкфилд. — Я сталкивался с подобными вещами не раз. Люди, которые прожили вместе всю жизнь… Если умирает один, следом сходит в могилу и другой.
Дул резкий восточный ветер, и Люси была очень недовольна, когда узнала о том, что отец непременно должен проводить «в последний путь последнего из своих милых друзей». Раньше у нее не было семьи»и теперь она очень дорожила нами. Отец обычно соглашался с ней, но на этот раз настоял на своем, поехал в церковь, оттуда пешком последовал на кладбище и стоял там, обнажив голову.
Я очень жалела Франклина, ведь он так любил своих родителей. Хорошо, что Нора была рядом — ее присутствие смягчало боль утраты. Я уже давно поняла, как она ему нравится, и втайне надеялась, что они поженятся.
— Да они совершенно не подходят друг другу, — холодно ответил мне как-то Стирлинг. — Франклин! — добавил он с презрением, будто из него не мог получиться хороший муж.
— Ты не знаешь Франклина, — защищала я своего хорошего друга. — Он один из самых добрых людей в мире.
Стирлинг со злостью отвернулся. Конечно, Нора была женой его отца, и сама мысль о том, что она может выйти замуж за кого-то другого, должна была показаться ему отвратительной.
Тем не менее, я продолжала мечтать о том, чтобы Нора и Франклин поженились, хотя сама Нора, уверена, и не помышляла об этом.
Через несколько дней после похорон леди Уэйкфилд отец слег. Люси страшно волновалась, как всегда, когда он заболевал. Она уложила отца в постель, ворча, что ему не следовало идти на похороны.
Как только приехал доктор Хантер, Люси долги с ним о чем-то говорила. А после осмотра я спросила у доктора, действительно ли отец захворал или это все напрасные опасения Люси?
— Пока у него простуда, но она может перейти в бронхит. Надеюсь, мы вовремя начали лечение, — ответил доктор. — Ему следует несколько дней полежать в постели!
Бедный доктор Хантер! Он выглядел таким усталым! Как это неприятно — возвращаться в свой маленький обветшалый домик, где тебя не ждет никто, кроме напившейся до чертиков прислуги. Почему он не женится на Мод? Она бы так хорошо заботилась о нем.
Я настояла, чтобы перед уходом он выпил стаканчик шерри. Щеки у доктора слегка порозовели, он как будто даже повеселел.
— Я загляну вечером, — пообещал он. — Чтобы убедиться, что с вашим отцом все в порядке.
Но вечером у папы уже начался бронхит, который через несколько дней перешел в пневмонию. Никогда еще Люси не была такой расстроенной. Я всегда допускала, что Люси просто выгодно вышла замуж за моего отца, и только теперь поняла, как она любит его. Она не выходила из комнаты отца ни днем, ни ночью и лишь позволяла себе прилечь на часок в соседней комнате, если я оставалась с ним.
— Я не доверяю этим слугам, — сказала она. — Ему может что-нибудь понадобиться.
— Если ты не будешь отдыхать, то свалишься сама, — уговаривала я ее.
Я сидела с отцом, но как только он начинал кашлять, Люси сразу же прибегала.
Мы ждали, когда наступит кризис, но я поняла, что доктор Хантер уже перестал надеяться на благополучный исход. Отцу было много лет, и в последнее время он сильно сдал. Пневмония — серьезное заболевание даже для молодых.
Отец хотел, чтобы Люси ни на минуту не покидала его. Я вспомнила, какой раздражительной всегда была моя мать, и порадовалась, что в конце жизни отец обрел счастье с такой женщиной, как Люси!
Мы были с ним обе, когда он умер, но его рука сжимала руку Люси. Никогда не забыть выражения ее лица: словно она потеряла все, что ей было дорого.
— Люси, дорогая, у тебя есть Цилла, — сказала я ей. Я пошла с ней в комнату дочери. Был уже поздний вечер, и девочка спала.
Но я взяла ее на руки и передала Люси.
— Мама, — сонно и немного недовольно протянула Друсцилла.
Люси стояла и крепко прижимала к себе дитя, пока я не положила свою сестричку обратно в кровать. Возможно, это был слегка театральный жест, но он принес пользу. Люси взяла себя в руки, вспомнив, что отныне должна жить во имя Друсциллы.
Наступило Рождество. В этом году праздновать его решили не в Уэйкфилд Парке, а в нашем доме. Стирлинг отметил, что из-за смерти моего отца торжества должны быть не слишком пышными, но тем не менее достойными Уайтледиз. Следовало понимать, что отныне главное место принадлежит ему, а не Уэйкфилд Парку.
Люси во вдовьем трауре бродила, как привидение. Хотя, надо сказать, этот наряд ей шел. Друсцилле, баловню всей семьи, было около двух; она становилась своевольной и требовательной. Люси любила ее страстно, но не портила ребенка, что, боюсь, делали все остальные. Я обожала девочку и мечтала о собственном ребенке. Стирлинг тоже хотел этого. Он все твердил, как наши дети будут играть на лужайках Уайтледиз.
Однажды мне показалось, что я беременна, но потом выяснилось, что это не так. Я очень расстроилась и решила, что в следующий раз никому ничего не скажу, пока окончательно не уверюсь в этом. Люси постоянно говорила мне:
— Когда у тебя будет собственный ребенок… А однажды сказала:
— Возможно, ты слишком страстно желаешь ребенка. Я слышала, что в таком случае можно не забеременеть. Это как каприз природы.
Ей понравилась идея Стирлинга отпраздновать Рождество так, как мы это делали в прошлом.
— Уайтледиз — великолепный дом, — подытожила она, — а Уэйкфилд Парк — выскочка. Думаю, твой муж все решил правильно.
Мне было приятно, что она начала хорошо относиться к Стерлингу, отказавшись от своих прежних подозрений.
— Когда у тебя будет своя семья, свой ребенок, ты, возможно, захочешь, чтобы я уехала, — сказала мне как-то Люси.
— Какая чепуха! — воскликнула я. — Это твой дом. Кроме того, что же мы станем делать без тебя?
— Я всего лишь мачеха, ты не всегда будешь нуждаться во мне.
— Пожалуйста, никогда не говори так больше.
— Хорошо. Давай забудем. Но я не останусь, когда окажусь не нужна.
Как Стирлинг был увлечен приготовлениями к Рождеству! Он гордился тем, что успел сделать, но и оставалось еще немало. Теперь у нас было уже шесть садовников, и мой любимый парк становился все прекрасней. В доме все время трудились рабочие, и в некоторые комнаты нельзя было войти, потому что ремонтировался пол или обшитые панелями стены.
