Элейн Барбьери - Ради любви
— Ты хорошо отдохнула, дорогая? — Сердце Эммалины тяжело забилось, но она попыталась улыбнуться как можно естественнее.
— О, просто замечательно! — Она потуже затянула на талии поясок халата, одновременно раздраженная и довольная похотливыми огоньками в его глазах. — Этот неурочный сон прекрасно освежил меня, милый, и я подумала, что еще не поздно переодеться и съездить в Кингстон, чтобы все-таки посмотреть новые платья у мадам Луизы.
Роберт благожелательно улыбнулся.
— А не поздновато ли для такой поездки?
— Что ты, конечно, нет! — невольно напряглась Эммалина. — Но если тебя волнуют мои траты… или если тебе кажется, что я слишком экстравагантна…
— Боже мой, дорогая, все, что ты делаешь, всегда экстравагантно! За это я и обожаю тебя, любовь моя.
— Тогда ты не будешь против, если я… — Роберт, продолжая приближаться к ней, дернул за обернутое вокруг бедер полотенце, и оно соскользнуло на пол. Эммалина, вопреки своему желанию, почувствовала, как откликнулось ее женское естество, и знакомая дрожь пробежала по телу. А когда Роберт, подойдя к ней вплотную, развязал пояс и халат распахнулся, Эммалина задрожала еще сильнее.
— Роберт… — проговорила женщина, прерывисто дыша, — я… у меня был такой тяжелый день. И уже темнеет. Я проголодалась. — Роберт спустил халат с ее плеч. — Я сейчас позову Джубу.
— Позови ее чуть позже, дорогая, хорошо? — Роберт опустился перед женой на колени, и Эммалина невольно застонала. В ней начал разгораться голод, не имеющий никакого отношения к урчанию ее пустого желудка. Руки Роберта легли ей на талию, и Эммалина закрыла глаза. Он обхватил ладонями ее ягодицы, притянул к себе, и она не сдержала тихого вскрика. Его рот прижался к низу ее живота, язык скользнул по набухшей горячей плоти…
— Роберт, послушай…
Он оторвался от нее и поднял голову:
— Да, дорогая?
Неистовый стук сердца так громко отдавался у нее в ушах, что Эммалина едва расслышала свой тихий лепет:
— Я… Я съезжу завтра. — Роберт не удостоил ее ответом.
Тяжело дыша открытым ртом, Одри изо всех сил спешила вслед за капитаном, который буквально летел по улицам Кингстона в направлении пристани. Страшный дом остался позади. Ей пришло на ум, что капитан, продолжая нести ее сестру на руках, хмурится не из-за того, что Джиллиан такая тяжелая. И хотя только что он обошелся с ней грубо и неуважительно, Одри искренне восхищалась его физической силой.
Они все шли, и вслед им смотрели многочисленные прохожие. Она слышала возгласы изумления, откровенные насмешки, грубые шутки, но, несмотря на страх и растерянность, Одри почти не обращала на них внимания.
Обморок Джиллиан буквально ошеломил ее. Господи, Джиллиан, всегда такая сильная, такая мужественная, такая надежная…
До смерти напуганная неожиданным появлением капитана, Одри почти бессознательно выполняла все, что он говорил. И только когда ее бесцеремонно выставили из комнаты, мистер Хиггинс объяснил ей, что капитан-то и купил их колониальные контракты.
Это принесло мало утешения.
Когда капитан вышел из комнаты с сестрой на руках, опасения Одри усилились. Она понимала, что Джиллиан зажгла в этом огромном сердитом человеке пламя любви. Капитан возмущался, злился, презирал себя, но был бессилен потушить это пламя. Одри, однако, боялась, что, в конечном счете, Джиллиан и будет той, кого сильнее всего опалит его любовь.
Капитан прошел через ворота на территорию порта и неожиданно обернулся к Одри. Лицо его было мрачным и суровым.
— Если хотите благополучно добраться до корабля, советую не отставать!
Одри бросила взгляд вокруг, и никаких дополнительных объяснений ей не потребовалось. Солнце уходило за горизонт, и пристань начала заполняться весьма своеобразной публикой. Девушка физически чувствовала на своем теле жадные, похотливые взгляды. От этих взглядов она невольно ускорила шаги, стараясь не отставать от капитана. Впереди показался знакомый борт «Воина зари». Мгновение спустя они уже поднимались по трапу.
Одри облегченно всхлипнула, почувствовав под ногами палубу. Она услышала, как Джиллиан прошептала капитану:
— Опусти меня, пожалуйста. Со мной все в порядке. Мне надо помочь сестре.
Дерек еще сильнее помрачнел и твердо ответил:
— Твоя сестра — взрослая женщина. Пора ей и вести себя по-взрослому.
Щекам Одри вдруг стало жарко. Она продолжала торопливо идти за капитаном, который стремительно продвигался по знакомому коридору, и чуть не налетела на его спину, когда тот резко остановился около двери ее бывшей каюты.
— Это ваша каюта, — приказным тоном сказал он Одри.
Одри в панике пролепетала:
— А Джиллиан?
Бросив на нее выразительный взгляд, капитан прошел еще несколько шагов вперед по коридору к своей каюте. Через мгновение за ним громко захлопнулась дверь.
Одри получила ответ на свой вопрос.
О, Джиллиан, Джиллиан…
Одри продолжала стоять, не в силах отвести глаз от двери, за которой исчезли Джиллиан и капитан, как вдруг у нее за спиной раздались шаги. Девушка обернулась. Из ее груди вырвалось рыдание, когда ее ласково обняли руки Кристофера.
— Пусти меня на пол, Дерек. Пожалуйста. — Дерек захлопнул ногой дверь, посмотрел на Джиллиан и ничего не ответил. Взгляд его был тяжелым, на скулах играли желваки. Таким взбешенным она еще никогда его не видела.
Но в глазах капитана было и что-то еще. Джиллиан заметила это, когда он подошел к койке и осторожно положил ее на одеяло. Она попыталась сесть, но он не дал ей этого сделать.
— Нет, лежи.
— Я хочу встать.
— А я хочу поговорить с тобой.
— Мы можем поговорить и после того, как я встану. — Дерек пристально вгляделся в ее лицо.
— Джиллиан, ты что, боишься меня?
— Боюсь? Тебя? — Джиллиан, удивляясь самой себе, задумалась. — Да нет, пожалуй. Нет, я тебя не боюсь.
— Тогда лежи.
— Да почему я должна…
— Потому что сегодня у тебя был мучительный день. Потому что ты все еще бледна как смерть. Потому что я хочу, чтобы ты лежала. — Замолчав, он присел на край койки. Она ясно видела его напряженный взгляд, нервно поджатые губы. Ей вдруг вспомнился вкус этих губ, которые всего несколько минут назад жадно приникли к ее рту.
Но ей совсем не хотелось вспоминать вкус его губ! Ей хотелось вспомнить слова, что произносили эти губы, холодные, колючие слова, острыми иглами раз за разом безжалостно пронзающие ей сердце.
Все кончено.
— Я хочу встать.
— Джиллиан, послушай…
— Моя сестра одна. Я должна быть с ней, — твердо проговорила она.
— Твоя сестра не маленький ребенок, в конце концов! Пока ты будешь обращаться с ней как с маленькой девочкой, она ею и останется! Пусть она, наконец, отвечает сама за себя!
