Эльвира Барякина - Князь советский
Сидящий через проход старик любовно ворчал на свою жену – чтобы она не смела носить ведра, а то спина будет болеть.
Светлоголовый мальчик приставал к матери:
– А Людочка уже приехала? Она нас ждет?
Вот свяжется с какой-нибудь Людочкой, а потом проклянет все на свете!
– Вы что, в молчанку играете? – подала голос Китти. – Тогда я тоже буду! Раз-два-три, ни слова ни говори!
Она надула щеки и закрыла рот ладонями, и Клим был благодарен ей за повод помолчать.
Автобус попал колесом в яму, Клима кинуло к Нине, и он едва удержался на месте, схватившись за поручень.
– О, черт!
– А-а-а! Ты проиграл в молчанку! – ликующие завопила Китти. – Мама, он теперь должен выполнить все наши желания!
2.Когда они добрались до Дома Славы, Нина повела Клима знакомиться с хозяйкой.
Та сидела в маленькой задымленной кухне с беленой печью и бесчисленными полками для посуды. Отблески закатного солнца догорали на банках с соленьями и вареньями, и воздух пах палеными семечками.
Увидев Клима, старуха поднялась и уперла руки в бока.
– Чего ему тут надо? Свободных комнат нету.
– Он будет жить со мной… – начала Нина, но Слава неожиданно рассердилась:
– Где он у тебя будет спать? Развелась с ним – значит, все кончено… Что еще за разврат? У меня разврата не будет!
Клим перевел недоуменный взгляд на Нину: кажется, ему тут были не рады.
Сидевший на подоконнике попугай вдруг заорал диким голосом:
– Огонь, батарея, пли! Да добей ты его!
Нина принялась спорить с хозяйкой: мол, она ее предупреждала, что к ней приедет супруг.
Клим усмехнулся: ну надо же – его опять произвели в Нинины мужья!
– Я пойду.
– Погоди! – крикнула она. – Побудь на улице, я сейчас все улажу.
На крыльце Клим столкнулся с Элькиным.
– Что, приехали? – хмуро спросил тот.
Клим вспомнил перламутровую подвеску на шее у Нины. Ну что ж, понятно, почему его так встретили. Тетушка Слава явно была заодно с племянником.
– Давайте я расплачусь за машину, – сказал Клим.
Он передал Элькину завернутые в бумагу червонцы. Не пересчитывая, тот рассовал их по карманам.
– Как вы будете водить мою «Машку»? – помолчав, спросил он. – Шофера наймете?
– Вернусь домой и запишусь на курсы при Центральном доме Красной Армии, – отозвался Клим.
– А когда вы едете назад?
Послышался звук шагов, и на крыльцо вышли Слава и Нина.
– Сегодня уже поздно, – проворчала старуха, недобро поглядывая на Клима. – Ночуй на террасе, если хочешь, а завтра езжай к Айнуру – он тоже сдает комнаты – только не здесь, а в Коронели, за Феодосией.
Клима явно выпроваживали куда подальше.
3.Нина никак не ожидала, что хозяйка будет чинить ей препятствия.
– Почему вы выгоняете его? – спросила она у Славы. – Вы же сказали, что будете лечить меня…
– А я и лечу! – грозно рявкнула старуха. – В прошлом у тебя капкан – избавься от него! А твое счастье у тебя под носом ходит!
– Это Элькин, что ли?
– Очнулась, умница!
«Гадание» Славы не имело ни малейшего отношения к Климу – Нина просто истолковало его так, как ей хотелось.
Клим сложил вещи в ее комнате, и они с Китти тут же куда-то ушли. Нина долго искала их по окрестным пляжам, но так и не смогла найти, а когда вернулась, Элькин объявил ей, что у него сегодня день рождения.
Радостные дачники вовсю готовились к торжеству. Слава достала из чулана старые керосиновые лампы, и Леша с Ирой развесили их на абрикосовых деревьях. На стол выложили подернутые туманом гроздья винограда, белую брынзу и копченую барабульку с золотистыми боками. Женщины напекли умопомрачительно пахнущих лепешек.
Из деревни пришли музыканты и целая толпа друзей-приятелей Элькина. Кто-то прикатил бочонок с молодым вином; посуды не хватало, и все по очереди пили из побитых эмалированных кружек.
Нина в тревоге поглядывала на калитку, за которой начинался спуск к морю. «Ну где Клима носит? Уже темно, а он дороги не знает. Заблудится еще!»
Наконец залаяли собаки, и послышался звонкий голос Китти:
– А вот и мы!
Слава дернула Нину за рукав:
– Не будь дурой!
Впрочем, «быть дурой» Нина и не могла: Клим не замечал ее. Его пригласила танцевать Оксана, недавно приехавшая студентка-медичка, и он – черт бы его побрал! – охотно согласился. Они так кружились под звуки деревенского оркестра, что им аплодировали.
Разгоряченный Элькин уселся на лавку рядом с Ниной.
– За последнее время участились случаи устройства вечеров, на которых молодежь все время танцует, – произнес он, подражая партийным лекторам. – Кому приносят пользу такие вечера? Они только развращают трудовой элемент! Чтобы искоренить эту аномалию в нашей среде, мы должны исполнять танцы, изображающие борьбу рабочего класса.
Элькин хотел рассмешить Нину, но она даже не улыбнулась. В ее глазах стояли горячие слезы, и чтобы не расплакаться, она смотрела вверх, на застывшую над горами луну, и та казалась ей ненастоящей – слишком мелкой и блеклой.
– Хотите, я вам печеных помидоров принесу? – предложил Элькин.
Нина кивнула, и он побежал на кухню.
– Ключ от комнаты у тебя? – спросил, проходя мимо, Клим. – Китти устала – я пойду уложу ее.
Нина поднялась.
– Ты мне так ничего и не сказал… Ты завтра уедешь?
Он насмешливо приподнял брови.
– А ты предлагаешь остаться назло хозяйке?
У Нины похолодело сердце.
Она так надеялась, что ее доброжелательность, честность и откровенность помогут ей наладить отношения с Климом, но он попросту не заметил произошедшей в ней перемены.
4.Китти, конечно, не собиралась спать, когда все танцуют и веселятся, и Клим увел ее лишь затем, чтобы самому скрыться от Нины.
В его душе царил мрачный сумрак. Что теперь делать – забрать ребенка и перебраться в другую деревню? Ведь именно об этом он и мечтал – уехать с дочкой к южному морю и на пару недель забыть обо всех проблемах. Но Клим заранее знал, что Нина не оставит их в покое – не на ту напали!
Он сел рядом с Китти на топчан и долго прислушивался к доносящимся со двора хохоту и музыке.
А может наплевать на все и закрутить безумный дачный роман? Сегодня в автобусе Клим старательно отводил взгляд от Нины, но все равно примечал линию загара в вырезе ее платья: вот то, на что разрешается глазеть чужакам, а вот тонкая полоска золотисто-сливочной кожи – граница королевских покоев, куда не пускают посторонних… Клим догадывался, что ему полагается особый пропуск.
