Селеста Брэдли - Когда она сказала «да»
— …моя Сара была в гостях у своей подруги Пенни, которая встречается с мальчишкой мясника, который сказал ей, что новый повар сэра Лоренса — настоящий гигант.
Но тут один из слуг стал отбивать на треугольнике двенадцать ударов. Гости дружно повернулись к таинственной тележке.
Калли затаила дыхание, когда Арчи выступил вперед и начал речь.
Рен застыл, услышав удары, но тут же облегченно вздохнул, когда Арчи раскинул руки.
— Давным-давно, когда Дедал улетел из плена и Персей убил Минотавра…
Рен не понял, что общего между Дедалом и происходившим в зале. Но гости были заворожены, и даже Калли, казалось, находилась под впечатлением. Но главное, все забыли о необходимости снять маски! Если так пойдет и дальше, Рен станцует джигу вокруг проклятой штуки!
Но Айрис уже так и поступила. Вернее, она раскачивалась и размахивала руками в такт музыке. Танец чем-то напоминал манипуляции заклинателя змей.
Он заметил, что красавица Электра стоит рядом с музыкантами. Те начали новую мелодию: потустороннюю, медленную и совершенно не подходящую для танцев.
Но оказалось, что Арчи только начал:
— Когда-то на свете существовало удивительное создание. Волшебное существо, символ рождения, обновления и…
Арчи повел рукой в сторону тележки, и близнецы немедленно сняли парусину. Сверкнул металл. Яйцо… или нечто вроде. Или, возможно, дождевая капля. Рен присмотрелся к раскрашенной штуке, выкованной из меди и стали. Что там изображено? Пламя… да, именно.
Музыка стала громче. Рен глянул в сторону квартета. И увидел, что Электра сумела вдохновить уставших музыкантов и подвигнуть на новые подвиги. Что же, красивые девушки всегда добиваются своего.
Послышался скрип. Яйцо медленно вращалось. Рен слышал тиканье гигантского механизма, словно кусок металла обладал собственным сердцем. Хорошо, что играет музыка, заглушая клацанье шестеренок.
Калли восторженно захлопала в ладоши:
— Оно двигается!
Ее брат Орион, надменный парень в очках, просто кивнул.
— Конечно.
Рен расслабился. Если Калли счастлива, неважно, что он находил эту штуку дурацкой. Зряшная потеря времени… Но в каком-то роде это удивительно! Вращающееся пламя-яйцо стало распадаться на огромные треугольники, словно треснувшая скорлупа.
Рен был также захвачен, как жители деревни, затаившие дыхание. Им не терпелось увидеть, что в яйце.
Птица. Из меди и железа, каждое перо выковано и вставлено по отдельности. С того места, где стоял Рен, хорошо были видны сверкающие перья.
Клюв и лапы были алыми, глаза сверкали как изумруды. Чудо инженерной мысли…
С точки зрения художника это уродство. Что-то вроде орла, но одновременно напоминает плод любви попугая и устрицы. Ноги были чрезвычайно велики, но Рен предположил, что они должны удерживать всю эту штуку. Все-таки это сумасшествие!
Рен слегка улыбнулся.
Птица в яйце. Прелестное десятифутовое яйцо, скрывающее уродливую восьмифутовую птицу.
— О боже! Я всегда говорю, зачем стараться, если можно перестараться? — усмехнулся подошедший Баттон. Он стиснул руки перед собой, как восхищенный ребенок. Глаза горели лукавством и ликованием.
Рен свел брови:
— Именно так вы и поступили?
Баттон покачал головой.
— Я пригласил семью миледи, потому что она, похоже, скучала по родным. Я не просил их развлекать гостей, хотя, возможно, стоило понять, что так и будет. Они довольно известны в Лондоне.
— В самом деле? Но чем?
— Своим полным безумием, разумеется.
Разумеется.
Но Рен уже знал это.
Птица затряслась, и улыбка Баттона стала шире.
— Смотрите, что сейчас будет!
Огромные крылья с медными перьями стали подниматься. Рен вскинул брови, против воли проникшись впечатлением. Зрелище действительно было поразительным! Толпа ахала, кто-то кричал «ура!».
Рен неожиданно заметил одного из несносных близнецов, стоявшего за сооружением и собиравшегося потянуть за что-то вроде рычага.
По сигналу брата он резко дернул рычаг. Послышались треск, шипенье и громкое «уф-ф-ф-ф-ф-ф-ф».
Птица была охвачена пламенем.
— О, феникс!
Баттон послал Рену лукавый взгляд.
— Как… хитроумно!
Рен смотрел на горящую птицу и думал о своем прекрасном доме, которым только теперь стал восхищаться.
Неужели он превратится в груду камня и обгоревшего дерева?
Он взглянул на Калли, которая подобралась ближе, наблюдая за представлением.
— Прошу простить…
Не дожидаясь извинений Баттона, он стал пробираться к жене.
Но не успел. Птица снова застонала, задрожала и начала вращаться в сторону, противоположную яичной скорлупе.
Глава 30
Но только вращение не было медленным и плавным. Пылающий феникс качался, стонал и двигался рывками. Надсадный скрип металла заглушил музыку. Рен увидел, как близнецы переглянулись, отступили и одновременно исчезли в толпе.
О черт!
— Она не грохотала так ужасно, когда мы испытывали ее дома, — критически заметила самая младшая из сестер.
Птица завертелась быстрее, превратившись в столб пламени. Крылья поднялись еще выше. Скрип стал громче. Центробежная сила закружила и повозку.
Ад и проклятие!
— Назад! Немедленно назад! — завопил Рен.
Птица закружилась так быстро, что горящие комья того, чем она была обложена, стали отрываться и падать на мраморный пол, создав огненное кольцо вокруг чудовищного сооружения. Толпа с испуганными криками жалась по углам, подальше от адской животины.
Рен был абсолютно бессилен сделать что-то, спасти Калли. И с ужасом услышал страшный рев: сооружение стало распадаться на куски.
Горящее перо полетело в Рена. Хорошо, что теперь, когда все поспешили отойти, он получил возможность пробиться вперед. Он толкнул кого-то, вежливо переставил матрону с места на место, взлетел на пальму в горшке, ступил на широкое плечо какого-то парня и приземлился на полу.
Сейчас от изрыгающего пламя чудовища его отделял только круг горящих клочков непонятного материала.
«А я думал, что наивысшим кошмаром будет мое лицо без маски!»
Он побежал к столу, где стояла огромная хрустальная чаша с лимонадом, в которой еще плавал кусок льда. Рен поднял чашу и помчался к птице. Плеснул лимонадом на горящие комки, оказавшиеся парафином, но они продолжали пылать. Пришлось перескочить через них, благословляя Баттона, который заставил его надеть сапоги, а не тонкие бальные туфли, как у других мужчин. Он почувствовал жар, но этим и обошлось. Стараясь не наступать на горящие перья, он начал поливать птицу.
