Ханна Хауэлл - Горец-грешник
Неожиданно Смолл мощным рывком сбросил Торманда со спины. Выхватив меч, гигант бросился на Саймона, чтобы спасти свою госпожу, которая, выкрикивая проклятия, отчаянно извивалась в руках рыцаря. Торманд выхватил свой меч, но лязг клинка привлек внимание Смолла, который тут же повернулся к Торманду и поднял свой меч. На мгновение у Торманда мелькнула мысль, сможет ли он одолеть верзилу, ведь противник был гораздо крупнее и сильнее, чем он. Но он быстро понял: несмотря на то что Смолл выглядел таким массивным и удивительно быстрым для своих размеров, он был не столь искусен в обращении с мечом, как Торманд. В какое-то мгновение гигант отвлекся на очередной вскрик Ады Маклин, и это дорого ему обошлось. Он оступился, и меч Торманда с глухим хрустом вонзился ему в грудь. Смолл взглянул на свою госпожу и бездыханным рухнул на землю.
Вытерев пучком травы клинок, Торманд подошел к Саймону, стоявшему возле крепко связанной Ады. Женщина пристально смотрела на неподвижное тело Смолла, и на ее невзрачном лице читалось горе. Потом она обернулась к Торманду и посмотрела на него с такой ненавистью, что он отшатнулся. С исказившимся от ярости лицом безумная выплеснула на Торманда поток самых грязных ругательств и отвратительных угроз, которые в наступившей тишине разнеслись далеко окрест. Торманд посмотрел на Саймона.
— Заткни эту тварь, — сказал Торманд. — Я должен посмотреть, как там Морейн.
Саймон так и поступил, а Торманд спешно направился к лачуге.
Морейн смотрела на дверь, в которой так неожиданно и поспешно скрылись ее мучители. Через мгновение раздались вопли Ады, и Морейн испытала такое огромное облегчение, что оно почти заглушило боль. Когда в дверях показался Беннет, она думала лишь об одном: где же Торманд? Только когда Беннет накинул на нее грубую рогожу, она вспомнила, что совершенно обнажена и растянута на кольцах, словно жертва языческому богу, но сил на смущение уже не осталось. Выхватив кинжал, Беннет быстро разрезал стягивающие ее руки и лодыжки веревки.
— Моя одежда, — прошептала она, едва дыша от боли, которая разлилась по всему ее телу. — Что с Уолином?
— С мальчиком все в порядке, — ответил Беннет. Он собрал ее одежду и начал помогать ей одеваться, делая это довольно умело. — Не уверен, что вам стоит надевать все это, пока ваши раны не перевязаны.
— Об этом я позабочусь, когда доберусь домой.
Оторвав полоску ткани от ее юбки, Беннет кое-как закрепил на ней разорванное платье.
— Я же не могу ехать отсюда голой.
Одевание, казалось, отняло у Морейн последние силы, слабость одолела ее, а дыхание стало затрудненным. И тут она услышала лязг мечей.
— Торманд сражается?
— Не волнуйся, он искусный боец. А теперь присядь, ты еще слишком слаба, эти изверги сильно порезали тебя, раны до сих пор кровоточат.
Морейн не стала возражать. Она боролась с желанием закрыть глаза и впасть в забытье, чтобы не чувствовать боли. Несмотря на уверения Беннета в том, что Торманд хорошо владеет мечом, она волновалась за него. Когда он наконец вошел в дом, энергичный и невредимый, девушка едва не расплакалась. Ужас, мелькнувший в его глазах, напомнил ей, что она сама совсем не выглядит в данную минуту красоткой.
— Ничего страшного, — сказала она, когда он осторожно обнял ее. — Слава Богу, они порезали только кожу.
— У тебя все платье в крови, — сказал Торманд. — Необходимо обработать раны.
— Только не здесь. Прошу тебя, не здесь.
— Она настояла на том, чтобы одеться, — сказал Беннет. — Говорит, что обработает раны дома.
— Пожалуйста, — сказала Морейн, опираясь на Торманда и дрожа всем телом, — я хочу поскорее уехать отсюда. Как можно скорее. Все остальное потом.
Ей удалось произнести эти последние слова, прежде чем она потеряла сознание от всего пережитого.
Когда Морейн внезапно обмякла в его руках, Торманд приложил ухо к ее груди и, услышав тихий, но ровный стук сердца, перевел дыхание — она жива, и это самое главное.
— Похоже, ты крепко увяз, — пробормотал Беннет.
— Да, — ответил Торманд, — и нисколько не жалею об этом.
Глава 18
Боль — первое, что почувствовала Морейн, когда с трудом начала выбираться из липкой паутины сна. Она медленно открыла глаза и огляделась вокруг. Морейн понимала, что находится в спальне Торманда, что весь этот кошмар закончился, но почему-то ей опять стало страшно и захотелось заплакать, как потерявшемуся ребенку.
— Ты слышишь меня?
Торманд, сидевший у ее постели, наклонился к девушке, руки которой судорожно сжимали одеяло. Он взял ее руку в свою и слегка погладил побелевшие от напряжения пальцы. Четыре долгих дня он провел возле ее постели, как мог лечил от короткого, но довольно тяжелого приступа лихорадки и ждал, когда его любимая вернется к нему. То, что она пришла в себя, обрадовало его, но страх так и не оставил Морейн, что причинило ему боль.
— Теперь ты в безопасности, Морейн, — успокоил он ее, присаживаясь на краешек кровати. — Смолл мертв, а сегодня утром Аду Маклин повесили.
Морейн глубоко и медленно вздохнула, потом также медленно выдохнула, стараясь изгнать из своей души страх. Успокоившись, она осознала, что на самом деле ее боль не настолько сильна, а значит, дело идет на поправку.
— Как долго я здесь? — спросила она, морщась и с трудом проталкивая слова через мучительно пересохшее горло.
— Четыре дня, — ответил он, поднося к ее сухим побледневшим губам кружку с сидром, подслащенным медом.
Подавая девушке напиток, Торманд пристально вглядывался в лицо Морейн. Когда они наконец добрались до его дома, он уложил впавшую в тревожное забытье Морейн на свою постель, снял с нее окровавленную одежду и теплой водой старательно омыл раны. Глядя на ее покрытое синяками и кровоподтеками тело, он еле сдерживал рвущийся наружу стон отчаяния. Тогда ему показалось, что Морейн не сможет оправиться от полученных ран, но уже через день он увидел, что порезы не загноились, а дыхание Морейн, хотя и оставалось тяжелым, стало заметно ровнее.
— Заходила Нора, сказала, что когда ты очнешься, они с матерью обязательно придут искупать тебя, если хочешь.
Он отставил в сторону пустую кружку и вновь взял Морейн за руку, ему необходимо было почувствовать ее ответное пожатие как доказательство того, что ей лучше.
— Пусть приходят, — сказала она. — Я очень этого хочу. Мне необходимо смыть с себя весь этот кошмар. Значит, Ада во всем призналась?
— Да, рассказала все — обстоятельно и во всех подробностях. У нее даже нашлась небольшая коллекция прядей волос, наверняка отрезанных у жертв. Смолл, оказывается, был не только ее слугой, но и любовником. — Торманд покачал головой. — Трудно поверить, что такая маленькая, самая обычная, ничем не приметная женщина могла сотворить все это. Она была такая… — Он запнулся, пытаясь найти подходящее слово.
