Маргарет Мэллори - Грешник
Запыхавшаяся Бесси наконец догнала свою подопечную.
— Сорча, сходи на кухню и принеси своему папе что-нибудь на завтрак.
Девочка, казалось, была довольна, что ей дали это поручение. Она убежала, но Бесси осталась стоять перед Алексом.
— Ну что, ты тоже хочешь меня в чем-нибудь обвинить? — спросил Алекс.
— Нет. — Бесси прикусила губу, было заметно, что она чувствует себя неловко. — Мистрис Глинис не понравится, что я это расскажу, но я думаю, вы имеете право знать.
У Алекса волосы стал подниматься дыбом.
— Что я имею право знать?
Женщина помолчала, теребя руки, и наконец, сказала:
— Ваша жена ждет ребенка.
Алекс испытал такую боль, что у него потемнело в глазах. Глинис ждет ребенка и не сочла нужным рассказать об этом ему! Сколько же времени она это скрывает? И почему? Неужели она с самого начала планировала от него уйти?
Сорча вприпрыжку поднялась по лестнице в главную башню.
— Ты видела папу? — спросила Глинис.
Девочка показала рукой в сторону берега.
Глинис дотронулась до ее щеки.
— Не бегай так много.
Глинис нашла Алекса на берегу, он сидел один. Когда она подошла, он ничем не показал, что заметил ее присутствие.
— Я возвращаюсь домой, — объявила она с ходу.
— Твой дом здесь.
— Я возвращаюсь в дом отца. Ты можешь дать мне галеру или мне надо самой об этом заботиться?
Алекс все так же смотрел на горизонт.
— Ты собиралась уйти от меня и не рассказать о ребенке?
Глинис ахнула. Как он узнал про ее беременность? Алекс не смотрел на нее, но она чувствовала, как от него исходят волны гнева и обиды. Да, зря она ему не рассказала.
— Я сама только недавно узнала, — сказала она мягко. — У меня всегда были нерегулярные месячные, и я думала, что я бесплодна, поэтому вначале мне не верилось. До того как рассказать тебе, я хотела сначала убедиться, что это точно.
— Ну вот убедилась и держала от меня это в тайне.
Глинис хотела уберечь его от разочарования, но оказалось, что она была не права. Но она собиралась поставить его в известность в самое ближайшее время.
— Извини, — сказала она. — Но это ничего не меняет.
— Вот как? Почему же ты так считаешь?
Алекс понизил голос, и в этом было нечто угрожающее. Он повернулся к Глинис, его горящие глаза, казалось, прожигали ее насквозь, как факел — пергамент.
— Теперь я не могу с тобой жить. — Как Глинис ни крепилась, ее голос дрогнул. — Я хочу вернуться к отцу.
— Если ты так на этом настаиваешь, — произнес Алекс ледяным тоном, — то я позволю тебе уйти после того, как ребенок родится.
— После? Но до этого еще много месяцев! Ты не можешь удерживать меня здесь насильно!
— Как я уже сказал, после того как ребенок родится, ты можешь уйти, если таково твое желание, — сказал Алекс. — Но ребенок останется здесь.
— Не может быть! — Голос Глинис сорвался. — Не могу поверить, что ты пытаешься заставить меня остаться, угрожая отнять моего ребенка!
— Я тебе не угрожаю, и ты можешь поступать так, как хочешь. Но ребенок останется здесь, — твердо повторил Алекс.
Глинис всмотрелась в его лицо, пытаясь разглядеть в его выражении хоть какой-то намек на мягкость, но не нашла.
— Ты не можешь поступить так со мной! Не может быть, чтобы ты так сильно меня ненавидел.
— Это ведь ты уходишь, не я. Я просил тебя остаться. — Алекс встал. — Если ты разлучишься с ребенком, то по твоему собственному выбору. И я не буду считать себя в этом виноватым.
Глинис сжала кулаки.
— Я не позволю тебе отнять у меня моего ребенка!
— По нашим законам это право отца.
— Но большинство отцов не настаивают на этом праве! Во всяком случае, не тогда, когда ребенок еще совсем маленький! — Глинис схватила Алекса за рукав, но он стряхнул ее руку. — Алекс, ты этого не сделаешь!
Алекс бросил на нее свирепый взгляд:
— Поскольку ты веришь в эту глупость, что я соблазнил бедную запуганную девочку Уну, то ты должна думать, что я способен на все.
Глава 46
Глинис сидела за столом, но напряжение, повисшее в воздухе между ней и Алексом, было настолько сильным, что она не могла есть. Так продолжалось уже неделю, и она начала от этого уставать, как и все в замке. Откладывая в сторону нож, она почувствовала на себе взгляд Алекса и не смогла не покоситься на него. Выражение его лица было мрачным, вокруг глаз залегли морщины. Улыбка в последнее время стала редкой гостьей на его лице, он улыбался разве что когда играл с Сорчей. В отличие от большинства мужчин, у которых были дочери, Алекс уделял девочке много внимания. Он относился к ней как к особому и неожиданному подарку. Глинис подумала, что если она заберет с собой малыша, то ребенок лишится прекрасного отца. Но ведь разлучить ребенка с матерью — еще хуже? Что бы она ни сделала, все будет неправильно.
Глинис встала из-за стола, не съев ни крошки, и вышла из зала. Она уже спускалась по лестнице в башне, когда Алекс схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
— Черт возьми, Глинис, тебе нужно есть!
— Если бы не ребенок, которого ношу, тебе было бы все равно, даже если я умру от голода.
Алекс попятился, словно она его ударила.
— Как ты можешь говорить такое? После всего, что между нами было?
Да, она высказалась очень резко, и она бы этого не сказала, если бы не была такой усталой. Оказалось, что ей трудно уснуть в кровати одной.
— Глинис, ты победила. — Алекс сел на ступеньку и обхватил голову руками. — Я пытался поступать, как, мне казалось, будет лучше, но все получается совсем не так, как я хотел.
Победила? Глинис чувствовала себя хуже некуда. Она не могла видеть Алекса в таком состоянии.
— Ты хочешь сказать, что я могу уехать? — спросила она.
— Да. И забирай с собой Сорчу. — Алекс говорил так, словно каждое слово вытягивали из него железными клещами. — Я не могу дать ей такую семью, какая ей нужна.
Глинис села на ступеньку рядом с ним.
— Нет, Алекс, я не могу это сделать.
— Ты стала для Сорчи матерью, она нуждается в тебе больше, чем во мне.
— Ты знаешь, что я люблю ее всем сердцем, но я бы ни за что не попросила тебя отдать мне дочь.
Алекс повернулся, и его взгляд словно окутал Глинис холодным морским туманом.
— Однако ты без малейших колебаний просила меня отказаться от другого моего ребенка.
— Я не думала…
— Ты что же, считаешь, что он для меня меньше значит? — резко спросил Алекс. — Что ребенок, которого мы сотворили вместе, мне менее дорог, чем Сорча?
Глинис опустила глаза и замотала головой.
