Маргарет Мэллори - Грешник
У Глинис так закружилась голова, что она уронила ее на колени, чтобы не упасть в обморок. Разрозненные кусочки сложились в единую картину. Нежелание Алекса устраивать брак Питера. Ежедневные визиты Уны в замок. Девушка избегала смотреть на мужчин не потому, что была очень застенчива, а потому, что она принадлежала одному воину, хранителю замка Данфэйлиг.
Глинис закрыла лицо руками. Девушка такая юная!
Хотя Глинис и внушила себе, что Алекс ей верен, в глубине души она знала, что ему никогда не будет достаточно ее одной. Его влечение к ней угаснет, и он возьмет другую женщину. Потом еще и еще. Но Глинис думала, что он пойдет к женщине вроде Кэтрин Кэмпбелл или той Мэри с острова Скай. А Уна — всего лишь дочь бедного рыбака. В сущности, ребенок. Глинис никогда, никогда не думала, что Алекс воспользуется своим положением и возьмет неопытную юную девушку, которая не может ему отказать. Неужели она так сильно ошибалась в своем муже, настолько не разобралась в нем как в человеке?
Глинис почувствовала боль в сердце. Она села на землю и опустила голову между коленей. Только когда к ней вернулись силы, она поднялась, у нее подгибались ноги. Ей предстояло сделать самое трудное из всего, что она когда-либо делала в жизни. Она не позволила себе оглянуться на коттедж, где ее муж грешил с милой золотоволосой девушкой. Глинис сжала кулаки, распрямила спину и пошла по тропинке к замку упаковывать вещи.
Она собиралась уехать в этот же день.
Глава 44
Едва войдя в ворота, Алекс сразу почувствовал, что в его сторону дует дурной ветер. Мужчины старались не смотреть ему в глаза, женщины искоса бросали на него осуждающие взгляды. Труп не могли обнаружить так быстро. Алекс попытался вспомнить, крепко ли он привязал к нему камень.
В зале он поискал глазами Глинис и не нашел. Тогда он поднялся по лестнице, перешагивая через две ступени, и распахнул дверь спальни. Глинис стояла на коленях перед открытым сундуком, вокруг нее лежали платья. Когда она подняла голову, Алекс увидел, что она плакала.
— Глинис, что случилось?
— Может быть, это ты мне расскажешь, — ответила она напряженным голосом.
Потом взяла одно платье и быстрыми резкими движениями сложила его аккуратным прямоугольником.
— Почему ты сердишься? — спросил Алекс. — И что ты делаешь со своей одеждой?
— Я ухожу.
Алекса охватила паника.
— Глинис, я думал, мы с этим уже покончили. Зачем тебе от меня уходить? Как ты можешь?
Глинис подняла на него взгляд, глаза у нее были заплаканные, но взгляд резал как нож.
— Я говорила, что уйду, если ты заведешь другую женщину.
— Но я не завел! — воскликнул Алекс. — Я дал тебе обещание, и, клянусь, я его не нарушал!
Глинис сложила еще одно платье ровным квадратом.
— Может быть, другой жене было бы все равно, но я тебя предупреждала, что, если ты не будешь мне верен, я уйду. И я ухожу.
— Кто же тебе такое на меня наговорил? — требовательно спросил Алекс. — Ты обвинила меня в тяжких грехах, даже не спросив, правда ли это.
— Хорошо, я тебя спрошу. — Глинис сердито посмотрела на него. — Где ты был прошлой ночью?
Единственное, что он не мог ей рассказать! Он дал слово. К тому же Алекс не был совершенно уверен, что Глинис будет о нем лучшего мнения, узнав, что он покрывает убийство и выбросил труп в море. Он поскреб шею, пытаясь придумать, как лучше ей ответить. У него мелькнула мысль сочинить какую-нибудь историю, но он обещал никогда ей не лгать.
— Сейчас я не могу сказать, но как только смогу, сразу расскажу.
— Я думала, ты сможешь соврать скорее, ведь ты такой хороший рассказчик. Видно, ты устал.
Алекс и сам начал сердиться:
— Мне не нравится, когда меня называют лжецом. И перестань складывать эту чертову одежду!
— Ты и есть лжец. — Голос Глинис дрогнул. — Сегодня днем я сама тебя видела.
— Значит, твои глаза тебя обманули.
— Ты принес в ее коттедж цветы.
Алекс не мог поверить, что она обвиняет его именно в этом.
— Ты думаешь, я спал с Уной? — Он развел руками. — Да она же просто ребенок!
— Семнадцать лет — это не ребенок.
Глинис сжала губы и продолжила методично складывать одежду.
Глинис поверила, что он способен соблазнить юную девушку, которая до того боится мужчин, что не может смотреть им в глаза! На Алекса это подействовало как удар в грудь. Глинис уже давно его знает, она его жена, живет с ним… И после этого она остается о нем столь низкого мнения?
— Когда Уна принесет в замок твоего ребенка, меня здесь не будет, — сказала Глинис, швырнув в сундук пару туфель. — Ты что, думал, я буду счастлива растить всех твоих бастардов?
У Алекса кровь в венах похолодела, как январский лед.
— Так вот как ты относишься к моей дочери?
— Я не Сорчу имею в виду, — быстро сказала Глинис. — Но это не значит, что я хочу иметь полный дом детей, напоминающих мне о твоих изменах.
Алекс с силой ударил кулаком по крышке сундука и, схватив Глинис за плечи, поставил ее на ноги.
— Я не сделал ничего плохого, поэтому ты никуда не уйдешь.
Алекс сидел в холле и пил. Отсюда ему было видно лестницу, и он мог быть уверен, что его жена не уйдет без его ведома. Бесси вошла в холл с Сорчей, но, бросив лишь один взгляд на него, поспешила вывести Сорчу на улицу. Остальные обитатели замка тоже сочли за благо оставить его в покое. Алекса переполняло возмущение, вытесняя все остальное. Он соблюдал правила, установленные Глинис, не сделал ничего, что могло бы оправдать ее беспочвенные обвинения. Если она спустится, чтобы найти слугу и отнести ее сундук на ближайшую галеру, между ними произойдет страшная ссора. Он хотел лишь одного — спокойного дома для своей дочери. Неужели это так много? Никаких криков и ругани, ему нужна была уравновешенная женщина, которая не станет швыряться посудой. И которая его не бросит. А вместо этого он получил именно то, чего меньше всего желал: жена вышвырнула его из постели и упаковывает вещи, чтобы уйти от него. Он всю жизнь старался не повторить опыт своих родителей, а в результате живет в точности как они.
Шли часы. Алекс слышал шум, доносившийся снизу, и подозревал, что все обитатели замка набились в кухню и ужинают между вертелами и разделочными столами. Однако Глинис все еще не показывалась. Но, по крайней мере, она не попыталась уйти.
Алекс вылил остатки виски из кувшина в свой кубок и осушил его. Может быть, Глинис уже сожалеет о своем резком суждении, и это было бы правильно. Но она женщина гордая, возможно, томится у себя наверху, собираясь с силами, чтобы принести извинения.
