Элизабет Хойт - Герцог полуночи
Лошадь у него за спиной снова заржала, и Максимус, оглянувшись, на сей раз увидел под лошадью всадника. Он побежал обратно к раненой лошади; ее ноги были неподвижны, а тело то и дело содрогалось.
— Помогите мне вытащить его! — крикнул Максимус молодому драгуну, подъехавшему в этот момент.
Взглянув на залитое кровью лицо всадника под лошадью, он узнал Тревельона. Лицо офицера было белым как фарфор, и капитан, крепко сжав зубы, не издавал ни звука.
— Возьмите его за другую руку, — приказал Максимус молодому солдату, и они вместе подняли капитана.
Когда ноги Тревельона высвободились из-под лошади, из горла его вырвался жуткий стон. И Максимус увидел, что губа у драгунского капитана разбита. А правая нога Тревельона, судя по всему, была сломана, так как лежала под неестественным углом — совершенно неестественным.
Потянувшись к герцогу, Тревельон с удивительной силой схватил его за тунику, притянул к себе — так, чтобы солдат не мог услышать, — и прошептал:
— Избавьте ее от мучений, Уэйкфилд.
Максимус взглянул на кобылу (Примула — вспомнилась ему ее нелепая кличка), затем снова перевел взгляд на Тревельона, у которого весь подбородок был залит кровью.
— Сделайте это, — пробормотал капитан, — сделайте же, черт побери!
Максимус поднялся и шагнул к кобыле. Она уже перестала дрожать, но широкие бока тяжело вздымались, а передняя правая нога лежала в странном положении — то ли была сломана, то ли сильно повреждена.
Страшная же рана на груди сильно кровоточила, а грива мокла в крови на мостовой. И на мгновение Максимус вдруг увидел пропитанные кровью волосы матери, покачивающиеся в уличной канаве…
Он подошел ближе к кобыле, и та, напуганная и страдающая, повела глазом. Тяжело вздохнув, Максимус достал свою короткую шпагу и, опустившись на колено, закрыл Примуле глаза и перерезал ей горло.
Глава 18
Линч вскрикнула, когда докрасна раскаленный уголь обжег ей ладони, — но не выпустила Тэма. Король Херла вздрогнул от ее крика и, казалось, собрался вырвать у нее из рук обжигающий уголь. «Нет! — крикнула Линч, убрав раскаленный уголь подальше от короля. — Это мой брат, и я должна спасти и его, и себя». От ее слов глаза короля сделались грустными, но он, кивнув, не стал возражать.
И тотчас раздался крик петуха…
…из «Легенды о короле Херла».Артемис проснулась рано утром от плеска воды и, повернувшись в огромной кровати Максимуса, при свете единственной свечи увидела, что он стоит у комода. Он был обнажен по пояс и поливал грудь и руки водой, стекавшей красными ручейками.
— Вы пострадали? — Она села и обхватила руками колени.
Герцог замер, а затем снова стал поливать себя водой, нисколько не заботясь о ковре.
— Нет.
Она нахмурилась. Было ясно: что-то случилось. Он был слишком уж молчалив.
— Тогда… чья же это кровь?
Максимус посмотрел на свои руки.
— Капитана Тревельона и его лошади по кличке Примула.
Артемис моргнула, не уверенная, что правильно расслышала, но герцог больше ничего не сказал. Она смутно помнила, что когда-то видела драгунского капитана в Сент-Джайлзе, но неужели он погиб?
— Капитана Тревельона убили?
— Нет, но он очень тяжело ранен.
— Что случилось?
— Я нашел его.
— Кого? — спросила Артемис.
Тут герцог, наконец, взглянул на нее. Лицо у него было отрешенным, но глаза горели.
— Сатану. Человека, который убил моих родителей.
— Значит, вы схватили его?
— Нет. — Он бросил мочалку, которой мылся, и оперся о комод. — Сатану преследовали до колонны Севен-Дайалз в Сент-Джайлзе. Там он застрелил лошадь Тревельона, и она придавила капитана.
Артемис тяжело вздохнула. Такие случаи бывали, и они легко могли кончиться смертью для всадника.
— Но ведь он жив, не так ли?
Максимус кивнул.
— Да, конечно, но у него сломана нога. Мне пришлось прикончить лошадь, а потом я привез Тревельона сюда.
— За ним нужен уход? — Артемис собралась встать.
— Да, но я уже позаботился об этом, — остановил ее Максимус, вскинув руку. — Я послал за своим доктором, как только прибыл. Доктор, насколько мог, вправил ему ногу. Он хотел отнять ее, но я запретил. — Максимус поморщился. — Он наложил шину и сказал, что если нога не загноится, то Тревельон, возможно, выживет. Сейчас с ним один из слуг. И пока больше ничего нельзя сделать.
Артемис снова попыталась встать с кровати, но Максимус опять остановил ее. Она с удивлением посмотрела на него.
— Но как же так?.. Ведь капитан может умереть…
Максимус отвернулся.
— Да, может…
— Это ужасно, — прошептала она.
— Да, конечно. Я потерял своего единственного союзника, — пробормотал Максимус, снимая бриджи.
— И чуть не потеряли друга? — Артемис вопросительно взглянула на него.
Герцог замер на секунду, потом принялся расстегивать нижнее белье.
— Да, конечно, — кивнул он.
— Вы пошлете солдат ловить Сатану?
— Я сам отправлюсь за ним. — Он отшвырнул в сторону белье и выпрямился — теперь уже абсолютно нагой.
— Но… — Артемис нахмурилась и отвела взгляд. — Но разве вам не лучше иметь помощников?
— Может, и лучше. — Запрокинув голову, герцог громко засмеялся. — Но мне не к кому обратиться за помощью.
— Но почему? Ведь вы рассказывали о тех двух мальчиках — теперь мужчинах, — с которыми тренировались. Несомненно, даже один из них…
— Они перестали одеваться Призраками, — перебил Максимус. — Покончили с этим.
— Тогда… кто-нибудь другой. Вы же герцог Уэйкфилд!..
Он с раздражением покачал головой.
— Это очень опасное дело…
— Да, конечно, — кивнула Артемис. — Вижу синяки у вас на ребрах и порезы на плечах.
— Это еще одна веская причина все делать самому. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, помогая мне.
— Но Максимус… — Она помолчала. — Почему вы вообще должны это делать? Если он преступник, то пусть солдаты схватят его.
Герцог внезапно повернулся и с силой пнул ногой одно из стоявших перед камином кресел, так что оно пролетело через всю комнату и, ударившись о стену, раскололось.
Артемис смотрела на него в изумлении.
— Максимус, что с вами?
— Это я их убил, — проговорил он с болью в голосе.
— Не понимаю… Кого?
— В ту ночь, когда мои родители погибли… Это из-за меня они оказались в Сент-Джайлзе. — Он, наконец, посмотрел на нее; его глаза были сухими и застывшими, но такими прекрасными, что ей захотелось пролить слезы, которые Максимус не мог себе позволить.
