Кэтлин Вудивисс - Лепестки на воде
Бросив белье, Шимейн помчалась к дому, но к тому времени, как она подоспела, Уильям уже поправил подол ночной рубашки и сел, прислонившись к стене у лестницы. Гримаса на его лице выдавала острую боль, но он не издал ни стона, пока Шимейн помогала ему подняться на ноги. Уильям был слишком слаб и тяжел, и Шимейн не сумела удержать его.
— Энди, беги за отцом в мастерскую, — велела она мальчику. — И поживее!
Вскоре Эндрю привел Гейджа и Слая Таккера, и вдвоем мужчинам удалось отнести Уильяма в постель. Его светлость, смущенный присутствием в комнате дамы, укрылся одеялом до пояса, прежде чем позволил снять с себя пропитанную кровью ночную рубашку. Шимейн осторожно обмыла рану, а Гейдж прижал к ней полотенце, чтобы остановить кровь.
— Дедушка поправится? — встревоженно спросил Эндрю, стоя на лестнице и не решаясь подойти поближе — вид раны ужасал малыша.
Шимейн ободряюще улыбнулась ему:
— Непременно поправится, Энди. Он слишком упрям, и не позволит жалкой царапине уложить его в постель.
Побагровев, Уильям сердито оглянулся на нее и немедленно был награжден не менее красноречивым взглядом. Граф, разумеется, сам понимал, что получил по заслугам да к тому же перепугал ребенка.
Колби, который каждое утро навещал своих пациентов, прибыл вскоре после того, как кровотечение прекратилось. Узнав, что после такого опасного ранения лорд Торнтон пытался выйти из дома, Колби вскипел:
— Если вы еще раз встанете с постели и шов снова разойдется, у меня не останется выхода, кроме как прижечь рану раскаленным утюгом! Вы поняли? Не для того я зашивал рану, чтобы вы чуть не свели себя в могилу — вам, видите ли, вздумалось прогуляться до уборной! — Не скрывая ярости, он ткнул пальцем в сторону ночного горшка: — Горшок здесь, вот и пользуйтесь им! Избавьте меня от необходимости каждый день штопать вашу спину!
Наконец осмелев, Эндрю пробрался в комнату и спрятался за изголовьем кровати, уткнув нос в подушку и морщась от выбившихся перьев. Ему не нравилось, что врач сердится на дедушку. Мальчик втайне опасался, что, если сам он когда-нибудь заболеет или поранится, врач рассердится и на него.
Колби Феррис не ограничился критикой в адрес его светлости: повернувшись, он гневно воззрился на Гейджа, стоящего возле умывальника и смывающего с рук кровь.
— А вы почему не в постели? Разве не слышали, что я запретил вам вставать?
— Я и не вставал… некоторое время, — с усмешкой ответил Гейдж. — Но теперь меня ждут дела.
— Сразу видно, родственники! — буркнул Колби и повернулся к Шимейн, прося помощи: — Может, вы сумеете убедить этих упрямцев последовать моему совету?
Шимейн улыбнулась, раскладывая чистое белье и поднося врачу полотенце. Вспомнив любимую поговорку Джеймса Харпера, она спросила:
— А вы когда-нибудь видели, чтобы солнце садилось на востоке, доктор Феррис?
Переведя взгляд с отца на сына, Колби недовольно скривил губы — Торнтоны и не думали раскаиваться.
— Я понял вас.
— Хорошо бы они понимали, что подают дурной пример ребенку, — добавила Шимейн, улыбаясь Гейджу и протягивая ему полотенце. — Уверена, они хотят, чтобы Эндрю в точности исполнял ваши советы, доктор, — точно так же, как работники моего мужа слушаются его с полуслова.
Колби усмехнулся, понимая, что Шимейн нашла удачный способ вразумить отца и сына. Внезапно осознав, что подали ребенку плохой пример, Гейдж и Уильям одновременно повернулись к Эндрю. Уильям взял внука за руку и притянул его поближе.
— Ты понимаешь, я сам навлек на себя неприятности, потому что не послушался врача. — Ребенок уставился на старика широко раскрытыми глазами, а тот продолжал: — Из-за меня твоей маме предстоят лишние хлопоты — посмотри, все простыни и лестница закапаны кровью. Знаю, я напугал тебя, и сожалею об этом. Напрасно я встал с постели, да еще попытался выйти из дома. Если бы не этот глупый поступок, рану не пришлось бы зашивать во второй раз. Понимаешь?
Малыш кивнул, а Уильям взъерошил его темные волосы. Вытерев руки, Гейдж с улыбкой повернулся к жене, поддавшись ее уговорам.
— Ладно, любимая, схожу в мастерскую и велю продолжать работу без меня. Ты довольна?
— Я буду спокойна, зная, что ты отдыхаешь и набираешься сил. — Шимейн погладила мужа по голове, осторожно ощупывая шишку под аккуратным швом. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось — особенно теперь, когда мы нашли друг друга.
Ходили слухи, что после смерти отца Гертруда Тернбулл-Фитч закатила такой скандал в Ньюпорт-Ньюсе, что власти сочли ее причастной к заговору с целью взорвать корабль Гейджа Торнтона. Спеша завладеть состоянием покойного тестя, капитан Фитч силой затащил жену на борт «Гордости Лондона» и отплыл в Англию прежде, чем Гертруду взяли под стражу. Она шипела, как ядовитая змея, осыпая его градом оскорблений, но Эверетт только посмеивался, понимая, чего стоят угрозы жены теперь, после смерти Хораса Тернбулла. Он втайне поклялся, что это плавание на «Гордости Лондона» станет для Гертруды последним — ее вмешательство принесло столько убытков, что их не покрыли даже деньги, вырученные за каторжников. Джеймс Харпер и остальные члены экипажа догадались о намерениях капитана, но пока не осмеливались вздохнуть с облегчением. Они предвкушали, как доберутся до берегов Англии и наконец-то навсегда распрощаются со злобной фурией — то-то будет праздник.
Поначалу Шимейн и Гейдж надеялись, что Поттс уплыл вместе с остальными матросами, но вскоре узнали, что он получил расчет и остался в колонии. Поговаривали, что он вновь завел дружбу с Моррисой, и, если сплетники не лгали, нетрудно было догадаться, что под неусыпным надзором Фриды Поттсу пришлось сполна оплачивать услуги, которые оказывала ему блудница. Значит, денег матросу надолго не хватит и когда-нибудь ему придется найти работу или добывать средства к существованию другими, незаконными способами.
Впрочем, благосостояние Поттса не волновало Шимейн и Гейджа. Гораздо больше беспокойства вызывали его прежние угрозы: супруги опасались, что наступит день, когда бывший матрос вновь попытается отомстить им. Не проходило и часу, чтобы Гейдж и Шимейн не гадали, не скрывается ли Поттс в лесу, выжидая удобного случая, чтобы убить одного из них.
Вскоре после отплытия «Гордости Лондона» Колли родила девочку и очень радовалась. Энни задержалась у нее еще на неделю, чтобы женщина успела оправиться после родов, прежде чем приступить к домашним хлопотам. Со дня на день должна была состояться тихая свадьба Энни и доктора Колби Ферриса в церкви городка. На церемонию пригласили только немногих близких друзей, зато всех позвали на пиршество в таверне, где подавали лучшую еду в городе. По такому случаю владелец таверны пообещал избавить посетителей от присутствия Фриды и ее подопечных, что, естественно, не обрадовало мадам.
Мэри-Маргарет любезно предложила присмотреть за Эндрю и Уильямом, отпустив Гейджа и Шимейн на свадебную церемонию и пир. Поскольку вернуться супруги собирались поздно, они предложили миссис Макги переночевать у них, чтобы не пускаться в обратный путь в темноте. Женщина охотно согласилась. Уильяма эта идея не приводила в восторг. Подумать только — за ним будет ухаживать ирландка! Но поскольку распоряжением врача он был прикован к узкой кровати, оставалось только покориться.
Гейдж не проявил сочувствия к Уильяму, выслушав его жалобы.
— Таких капризных стариков, как ты, я еще не видывал, — заявил он, наконец устав от ворчания отца. — На тебя ничем не угодишь: постель жесткая, потолок низкий, мочиться в горшок неудобно и так далее. Тебе не по нутру даже то, что вы с Эндрю останетесь на попечении миссис Макги — аккуратной, приветливой пожилой женщины…
— Пожилой женщины! — фыркнул Уильям и переложил подушку поудобнее, ткнув в нее кулаком. — Скорее уж старая карга! Неужели она будет выносить за мной горшок? Ей-богу, лучше сгореть в аду! — Уильям кипел, представляя, как какая-то старуха, считая его немощным и больным, будет норовить подставить ему горшок, да еще придерживать подол ночной рубашки. Он и так слишком долго проторчал в этой конуре! Он не нуждается в помощи дряхлой ведьмы! — Черт побери, Гейдж, за мной вообще незачем присматривать!
Гейдж с трудом сдерживал смех. Он понимал, что старик сердится, поскольку не может передвигаться с привычным проворством и энергией. Рана оказалась серьезной, и ее заживление требовало времени — гораздо большего, чем представлялось Уильяму.
— Миссис Макги придет сюда главным образом ради Эндрю, — втолковывал Гейдж, надеясь, что отец его поймет. — И если, присматривая за мальчиком, она предложит приготовить ужин или окажет тебе еще какие-нибудь услуги, не советую отказываться. Миссис Макги еще не настолько стара, чтобы не отчитать тебя как следует.
— Сколько же лет этой дряхлой перечнице? — пренебрежительным тоном осведомился Уильям. — Должно быть, она костлява, беззуба и давно выжила из ума?
