Джудит Френч - Мой нежный завоеватель
— А мои слезы? Кто будет о них помнить?
В отдельной комнате Гефестион, Птолемей и Филипп делили трапезу с Александром. Гефестион, самый рослый из всех, мастерски разрезал румяное яблоко, все еще свежее после нескольких месяцев хранения, и отправил дольку в рот.
— Ты с ума сошел! — заявил он. — Если тебе нужен этот лакомый кусочек, возьми ее, поскольку она действительно оказалась красоткой. Но брак? Твоей женой должна стать благородная девушка из Македонии, а не представительница горных племен.
Александр, задумавшись, налил в свою чашу вина.
— Мы не сможем осуществить вторжение в Индию, если в тылу, в Бактрии и Согдиане, начнется мятеж. Если я возьму Роксану в жены, я стану для этих народов своим и, их мечи будут способствовать достижению моих целей. Их превосходная легкая кавалерия станет кошмаром для моих врагов, уверяю тебя, Гефестион. От этой амазонки у меня родится сын, который станет править всем миром.
— Если только она раньше не отрежет тебе корень, — пошутил Птолемей. — Она уже грозилась Гефестиону сделать это.
Гефестион насупил брови.
— Это ошибка. Она представляет для тебя опасность. И кроме того, если ты так поступишь, нашим людям это не понравится.
— Согласен, — поддержал его Филипп. — Действительно, ее лицо и фигура достойны самой Афродиты. Но одно дело заполучить рыжеволосую в качестве наложницы, и совсем другое — вступить с ней в брак.
— Прекрати мыслить, как солдафон, и думай, как военачальник. — Александр начал расставлять на столе из полированного черного дерева золотые тарелки и кубки. — Вот скала Согдианы. — Он указал на вазу с финиками. — Вот здесь раскинулись степи. Это дорога в Индию, а тут расположена загадочная страна Китай. Через эти горы идут караваны торговцев. Мы находимся сейчас, как раз на пересечении путей. Шелк, специи, золото, меха, рабы, драгоценные камни — все это стекается сюда. И эти люди, друзья мои, вовсе не дикари.
Когда он опустошил свой кубок, его серо-голубые глаза остались совершенно трезвыми.
— Кроме всего прочего, эти горцы являются несравненными воинами, самыми свирепыми из всех, с кем мы сталкивались с тех пор, как покинули Македонию. Они клянутся, что их предками были легендарные амазонки.
Гефестион скептически ухмыльнулся и беззлобно выругался.
— Олимпия в свое время клялась, что твоим отцом является божество. И что, мы должны так же легко проглотить этот миф об амазонках, как и басни твоей матери?
Александр улыбнулся.
— Когда я напишу ей в следующий раз, то передам лично от тебя самые наилучшие пожелания.
— Не стоит утруждать себя. У нашей царицы-матери очень хорошая память и острые когти.
— Не пытайся сменить тему беседы. Я намерен использовать бактрийцев и согдианцев для осуществления наших планов. Кроме того, если бы я остался дома, то имел бы уже нескольких сыновей. Сейчас для продолжения рода подходящее время и место… и к тому же Роксана — достойная меня женщина. Я получу ее, и сделаю это со всеми подобающими особе царской крови почестями.
— Поступай, как знаешь, — сказал Птолемей, наливая себе очередную порцию вина. — Ты всегда делаешь все по-своему.
— Твои лучшие воины, гетайры, ставят тебе в вину то, что с каждым днем ты все больше превращаешься в перса, — продолжал настаивать на своем Гефестион.
— Но все-таки, что ты скажешь? Каково твое мнение, старый друг?
Выражение лица Гефестиона стало серьезным.
— Я уже давно перестал оценивать твои поступки по меркам, приемлемым для простых смертных.
Некоторое время спустя двое крепких стражей ввели в комнату Оксиарта. Он отсалютовал Александру.
— Моя дочь Роксана считает честью для себя твое предложение о браке.
Александр жестом предложил ему сесть.
— Усаживайся поудобнее, мой будущий тесть. Скажи нам, сколько пригодных для службы солдат у тебя осталось?
— Тебе следует поговорить с моим помощником, сыном моего брата Кайаном. Он может сообщить тебе все необходимые сведения.
— Пошлите за ним, — приказал Александр. — И начинайте приготовления к свадебному пиру. И ни на чем не экономьте! Я не желаю, чтобы говорили, будто новый великий царь Персии проявил неуважение к своей невесте.
Глава 3
Пребывая в полном смятении чувств, Роксана выпила глоток горячего, приправленного пряностями вина. Перед помостом под многоголосое звучание инструментов кружили скрытые под покрывалами танцовщицы, сверкая серебряными браслетами, украшенными камнями, на запястьях и щиколотках. Брак был освящен, как греческими, так и зороастрийскими обрядами. Александр своим боевым мечом разрезал традиционный каравай, и молодые разделили между собой хлеб. Жрец чуть коснулся кончиком золотого кинжала соединенных рук Роксаны и ее супруга и смешал выступившие капельки крови.
Роксана впала в оцепенение. Она не могла поверить, что именно ее губы произнесли священную клятву, скрепившую этот союз и связавшую ее с македонским варваром до последнего вздоха.
Огромный зал приемов был заполнен множеством чужеземцев. Только кое-где в толпе она замечала знакомые лица. Несмотря на уверения Александра в том, что местные жители находятся под его защитой, только немногие из ее соотечественников осмелились привести на свадьбу своих жен и дочерей. Те же, кто пришел, казались настолько напуганными, что вряд ли могли получить удовольствие от этого праздника.
Кайана среди присутствующих не было. С дозволения Александра Оксиарт послал его, как своего представителя в Балх в сопровождении отряда македонцев. Отец Роксаны знал, что Кайан не сможет сдержаться на брачной церемонии, представляя предстоящую брачную ночь, и наделает глупостей. А если бы Роксана увидела любимого Кайана, возможно, и ей не хватило бы выдержки.
Роксана из-под ресниц поглядывала на Александра. Он осушал чашу за чашей крепкого бактрийского вина, но ни по его виду, ни по голосу нельзя было заметить никаких признаков опьянения. Хриплый смех царя вплетался в хор голосов его лучших воинов — сотоварищей, их еще называли гетайрами. Это был узкий круг знатных придворных, которые являлись его личными помощниками или близкими друзьями. Из них Роксана знала только Гефестиона.
Тонкие жилистые пальцы прикоснулись к ней, заставляя отвлечься от своих мыслей.
Притянув девушку к себе, Александр развернул ее кисть так, чтобы он смог прижаться губами и острыми белыми зубами к ее запястью, где под белоснежной кожей отчетливо проступали голубые вены. Его влажный язык нежно прикоснулся к коже, и по ее руке пробежала жаркая волна.
