Джери Уэстерсон - Вуаль лжи
— Я ничего не понимаю. Объясните же, что тут случилось?
Криспин ожидал услышать высокий и мелодичный голос. Его поразили хрипловатые нотки ее голоса. В нем было что-то возбуждающее. К тому же с неожиданным акцентом: что-то вроде придыхания, какая-то неуловимая особенность построения речи…
— Мы и сами не знаем. Его убили. Судя по тому, как он выглядит, я бы сказал, что это произошло прошлым вечером.
— Откуда вам это известно?
— Из-за крови. Она больше не течет и…
Ее лицо, застывшее от усилия выглядеть невозмутимым, пошло морщинами, которые Филиппа попыталась прикрыть ладонью. Криспин мысленно дал себе подзатыльник.
— Прошу прощения, — сказал он.
Хозяйка дома покачала головой и глубоко вздохнула. Криспин отметил, что на ней то же платье, что он видел вчера, но с крошечным надрывом в области ключицы. Надо же, какой у нее нетерпеливый любовник.
Филиппа оглянулась на томившуюся позади челядь.
— У вас что, работы нет? — резко спросила она.
Слуги прекратили шушукаться и один за другим побрели прочь по коридору, время от времени оглядываясь и перешептываясь на ходу. Филиппа зажмурилась, нервно выдохнула. Распахнув глаза, она вновь обратилась к Криспину:
— Что мне надо сделать?
Он мысленно зааплодировал ее самообладанию. А впрочем… может, ей просто хочется побыстрее со всем разделаться?
— Вы не знаете, ваш супруг кого-нибудь принимал прошлым вечером?
— Не знаю.
— Вы видели его вечером?
— Нет.
У нее дрогнул подбородок, и Филиппа прикрыла рот рукой.
— Когда он не пришел в спальню, вас это удивило?
— Он часто работает допоздна над счетными книгами.
— А может быть, это вы легли в постель очень поздно?
Она с интересом посмотрела на Криспина.
— А кто вы такой?
Нельзя сказать, что Криспин часто стушевывался из-за хорошенького личика, но на сей раз он испытал неловкость за собственный неряшливый вид.
— Меня зовут Криспин Гест.
— Вы шериф?
— О, нет-нет. Ваш муж меня нанял.
— Нанял? С какой стати?
Криспин гордо распрямился.
— Я известен под прозвищем Следопыт.
— Следопыт? — В ее голосе прорезались панические нотки. — Разве… что-то пропало?
— О нет, ничего не пропало, миледи. Меня наняли по делу исключительно приватного характера.
— Приватного? А ваше… поручение… оно уже выполнено?
— Почти.
— Могу ли я узнать, в чем оно заключается?
Криспин посмотрел в коридор, надеясь отыскать какой-нибудь предлог сменить тему разговора, но не увидел ничего, кроме зайчиков утреннего солнца, угольками горевших на половицах. Он решил прощупать ее реакцию.
— Миледи, мне было поручено следить за вами.
Филиппа бросила на него косой, подозрительный взгляд. «Неплохо играет», — подумал Криспин.
— Он нанял вас шпионить за мной?
— Да.
Филиппа не знала, куда деть руки: ее пальцы сжимались в кулаки, мяли подол, тянулись к лицу.
— То есть, — натянуто продолжила она, — «многие другие вещи», как вы выразились, подразумевают слежку за невинными женщинами?
— За невинными женщинами? О нет, ни в коем случае!
Он бы разочаровался, если бы в ответ на такое она не дала ему по лицу. И Филиппа не обманула его ожиданий. В ухе зазвенело, щека вспыхнула огнем.
— Госпожа, вы отрицаете собственную супружескую неверность?
— Отрицаю воистину!
— И все же я видел это прошлой ночью своими глазами.
— Значит, глаза вас обманули.
— Да как у вас хватает… — Он покачал головой. — У меня нет слов.
— Какая разница? Мой муж мертв.
Подбородок Филиппы вновь дрогнул, и она прикусила нижнюю губу.
Криспин нахмурился. «Так же как и моя надежда на грошовый заработок».
— Верно. Мое поручение, стало быть, на этом завершено.
— Нет-нет… — задумчиво промолвила она. — Мне может потребоваться ваша помощь.
Криспин вздернул брови.
— Для чего?
— Вы многого не знаете… — прошептала она и дернулась, когда в коридоре раздалось эхо чьих-то далеких шагов. Испуганными глазами Филиппа окинула тени по углам. — Не здесь. Где мы можем встретиться, чтобы поговорить?
— В моих чертогах. Дом жестянщика на Шамблз, верхний этаж. Вам любой покажет.
— Тогда через час.
Она пошла было прочь, но Криспин ее остановил, легко коснувшись рукава.
— Меня нанимал мастер Уолкот. Не думаю, что…
Филиппа поджала губы.
— Вот как? Вы, стало быть, настолько лояльны? Что ж, прекрасно. Преданный исполнитель мне пригодится. В особенности когда ему можно верить.
— Очень хорошо. А если говорить про оплату, я беру…
— Меня не интересует, сколько вы берете.
Она подарила ему надменный взгляд, повернулась и поспешила прочь, затерявшись в тени зыбких гобеленов с мерцающими солнечными зайчиками.
Криспин проследил за ее ладной фигурой, и перед глазами вновь встали увиденные прошлой ночью груди. Лицо тут же подернулось жаром. «Христе Боже, Криспин! Как ты можешь думать такое, когда в двух шагах от тебя лежит мертвое тело ее мужа?!»
Он вернулся в комнату и подошел к задумчивому Уинкому.
— Загадка, — сказал шериф. — Мезонин был заперт изнутри.
— Да. И оконные створки тоже никто не трогал.
— Тогда каким дьявольским образом убийца проник внутрь, а потом сумел выйти?
— Положим, внутрь его могли пригласить.
— А потом? Девался-то он куда?
— Хм, это и впрямь головоломка.
Криспин шагнул к очагу и даже залез в камин с головой, топча серую золу. Упершись руками в каменную кладку, вскинул голову, осматривая дымоход.
Шериф хмыкнул:
— Вы думаете, он летать умеет?
— Хватило бы и простой веревки. Но уж очень тут тесно… Подсадите-ка меня.
— Что-что?!
Криспин вздохнул. Он отвлекся, забыл, что уже с давних пор не стоит выше Уинкома по положению. Все ровно наоборот.
— Прошу прощения, милорд, — сказал он, едва заметно кивнув.
Уинком самодовольно ухмыльнулся:
— Эй, Уильям! А ну помоги-ка ему.
Поигрывая улыбкой на устах, стражник неторопливо приблизился к Криспину, который на всякий случай отступил на шаг, не выходя из очага.
— Ну что вы, что вы, — промолвил Уильям, медленно похлопывая квадратными, мясистыми ладонями. — Вам разве не требуется моя помощь? — Он присел на корточки и сплел кисти рук в подобие стремени. — Давайте, не стесняйтесь. — Сложенные вместе, его могучие большие пальцы смахивали на ступеньку приставной лестницы. — Или, может, вы меня побаиваетесь, а?
Криспину уже доводилось иметь дело с Уильямом, и он прекрасно помнил, что за сила кроется в этих лопатообразных ладонях. И кулаках. Криспин глубоко вздохнул, поставил ступню на предложенные руки и подпрыгнул, удерживая равновесие за счет кладки дымохода. Требовалось отыскать над собой некую ухватистую зацепку, опору, но пока что ничего нащупать не удавалось. От камней шло тепло, в носу свербело от сажи и дымной вони. Под пальцами обламывались и рассыпались в пыль кусочки подсохшей смолы, пахнувшей креозотом. Выяснилось также, что стоять в полный рост здесь не получается: на уровне плеч дымовая труба сужалась так, что в отверстии едва помещалась голова. Криспин посмотрел вверх, увидел небо и заодно понял, что человеку тут не пролезть.
